Какой представлялась София, оказавшаяся в такой ситуации, растревоженному воображению Франца Фердинанда? София приняла образ идеальной героини: сирота, оказавшаяся во власти Изабеллы, «злой мачехи», графиня без понятного будущего. Возможно, что для Франца Фердинанда, в свете рыцарских взглядов, София казалась тревожно хрупким, нуждающимся в защите существом. Его растущая любовь соответствовала чувствам сказочного принца этой истории. И по всей видимости, это была настоящая любовь. В эти годы эрцгерцог по-прежнему страдал от туберкулеза, но София рискнула всем, ставя свое будущее на его выздоровление. Она ждала этого, не зная, что будет делать, если в один из дней ей скажут, что Франц Фердинанд окончательно поддался болезни. Даже если этого не случится – был ли шанс, что он когда-нибудь сможет жениться на ней? Как бы она поступила, если бы в ее жизни появился другой молодой человек, готовый жениться на ней и обеспечить ее будущее? Но если бы это произошло, похоже, что она отвергла бы его. Вся ее будущая жизнь была в руках эрцгерцога. Но София оставалась решительной и смелой, продолжая надеяться вопреки всему, и каким-то непостижимым образом судьба улыбнулась их роману.

Франц Фердинанд продолжал свои визиты во дворец Тешенских, но Изабелла была не дура. Она хотела, чтобы эрцгерцог женился на ее дочери, но видела, что того привлекала графиня. Она использовала Софию в качестве приманки, чтобы заманить его в круг своей семьи. «Там будет и графиня Хотек», – добавляла она к своему письму, приглашающему эрцгерцога на охоту. В ее письмах к Францу Фердинанду имя графини встречалось постоянно, она хвалила ее за усердную службу или за внимательность, когда та как-то одаривала шоколадом прибывших с визитом чиновников. Она даже брала с собой Софию, когда отправлялась на осмотр богемского замка Конопишт, принадлежащего эрцгерцогу.

Неужели хитрая эрцгерцогиня не видела, что происходило между ее фрейлиной и желаемым зятем? Безусловно, она была в курсе его чувств к графине и цинично использовала ее присутствие для достижения личных целей. По всей видимости, она считала, что эрцгерцог хотел иметь Софию в качестве своей любовницы. Такое было вполне терпимо и даже распространено. А возможно, она считала, что это лишь временное увлечение и скоро эрцгерцог опомнится и признает ее дочь Марию Кристину в качестве своей супруги. Изабелла не видела ничего необычного в таком циничном подходе к будущему счастью своей дочери. Она все поняла уже слишком поздно. Как писала София: «Она поняла, что все это было гораздо серьезнее».

Неизвестно, что думала Изабелла, но Франц Фердинанд продолжал действовать. В 1898 г. он послал Софии открытку с изображением дворца Бельведер, а на обороте написал: «Картина нашего дома в Вене». Никто этого не заметил, и игры Изабеллы продолжались по крайней мере до того рокового дня в апреле 1899 г., когда эрцгерцог в очередной раз посетил дворец Тешенских в Прессбурге. После этого визита он случайно оставил там некоторые из своих вещей, и среди них карманные часы. Слуга передал забытое Изабелле. Изабелла, думая, что может найти внутри часов изображение своей дочери, открыла их и обнаружила портрет Софии.

Что произошло дальше, осталось до конца не ясным. По одной из версий, Изабелла собрала всех своих слуг и устроила яростный разнос Софии в присутствии испуганной и смущенной аудитории. В конце этой резкой обличительной речи она объявила об увольнении Софии, и ей пришлось так быстро покинуть ее дом, что она даже не успела собрать все свои вещи. На самом деле эта ситуация назревала в течение уже определенного времени. С каждым годом Изабелла все больше понимала, что интерес эрцгерцога к графине был не мимолетным увлечением, а намного большим. Открытие часов просто могло стать той соломинкой, которая сломала спину верблюду, рухнувшими надеждами и растаявшими заблуждениями. В конце концов не так важно, что стало толчком, заставившим Софию покинуть дом Тешенских: 23 апреля 1899 г. она подала прошение об отставке с должности придворной дамы.

София, по всей видимости, бежала в Вену к своей сестре; есть также версия, что ей пришлось скрываться в монастыре, хотя это представляется сомнительным. Правда, известно, что она так расстроила в Дрездене свою сестру Марию, что, возможно, ей и вправду пришлось искать временное пристанище в монастыре. Ее правнучка принцесса Анита высказала мнение, что такой поступок действительно мог иметь место, так как это было в характере Софии и графиня могла искать духовного руководства и молиться о сложившейся в ее жизни ситуации. Все произошедшее в результате взрыва неконтролируемой ярости Изабеллы и все вознесенные молитвы вылились в то, что сами Франц Фердинанд и София не могли и предположить.

Разъяренная Изабелла бросилась к Францу Иосифу с жалобами на недопустимое поведение Франца Фердинанда. Она истерически настаивала, что он сделал идиотов из ее семьи и унизил ее старшую дочь своим скандальным романом с ее фрейлиной. За праведным гневом Изабеллы скрывались ее циничное поведение и хорошее понимание ситуации: эрцгерцог никогда не подавал никаких признаков романтической заинтересованности Марией Кристиной. Но Изабелла утвердилась в своем желании увидеть Франца Фердинанда наказанным, а Софию униженной. Франц Иосиф с неохотой, но все же согласился поговорить с племянником. Этот разговор между ними не походил на какое-то противостояние. Скорее всего Франц Иосиф рассматривал это происшествие как не более чем мимолетную связь между Францем Фердинандом и податливой графиней, которую император, по всей видимости, воспринимал лишь как любовницу племянника.

Но реальность оказалась отличной от ожиданий. Франц Фердинанд явился к своему дяде и выслушал, как император изложил высказанные Изабеллой жалобы. Такие вещи случались: несколько извинений – и время исцелит старые обиды. Он был потрясен, когда Франц Фердинанд открыл правду: он никогда не давал ни одного повода или намека, что его интересует Мария Кристина, и поэтому нет необходимости извиняться. Но теперь, когда император узнал о графине Хотек, он уже может узнать и то, что эрцгерцог полюбил ее и собирался на ней жениться. «Нет! – говорят, воскликнул император в ужасе. – Такой брак невозможен! Я никогда не соглашусь на него!» Франц Фердинанд оставался непреклонен, утверждая, что он уже объявил о своем намерении графине и собирается выполнить свое обещание. Ошеломленный, император дал своему племяннику неделю, чтобы тот еще раз хорошенько все обдумал, и отпустил его.

«Любовь заставляет людей терять всякое чувство собственного достоинства», – жаловался Франц Иосиф. Прошла неделя, Франц Фердинанд вернулся еще более решительным в своих намерениях, чем прежде. Такой брак, предупредил его император, нанесет вред стране и трону. На кону стояли престиж династии и многолетняя традиция, и это не могло быть потеряно из-за глупой романтики. Но Франц Фердинанд был настроен решительно: он не собирался отказываться от Софии. Франц Иосиф был невосприимчив к таким сентиментальным доводам и выложил свой козырь: Хотеки не имели права на брак с Габсбургами. Ни акт Германской конфедерации 1815 г., ни фамильные статусы Габсбургов не признавали Хотеков равными по положению. Брак между Францем Фердинандом и Софией был бы морганатическим союзом, который не дал бы ей никаких прав, закрывал бы перед графиней двери Императорского Дома и отстранил бы возможных детей от вероятности правопреемства.

Морганатические браки случались и раньше. В 1869 г. король Италии Виктор Эммануил II женился на своей любовнице, Розе Верселлане, и сделал ее графиней Мирафиори; царь Александр II взял в жены княгиню Екатерину Долгорукую спустя месяц после смерти своей жены в 1880 г. В 1891 г. во время нахождения Великого князя Михаила Михайловича в Англии был заключен морганатический брак с Софьей фон Меренберг. Подобное случалось и среди Габсбургов. В 1829 г. эрцгерцог Иоганн женился на Анне Плёхль, дочери почтмейстера, а эрцгерцог Генрих – на певице Франца Иосифа и сделал ее баронессой.