Мазур хватает меня за подбородок, вжимая плечом в стену. Дамир приблизился и, прищурившись, вглядывается в мои глаза. Козлы. Закрываю глаза.
- Открыл зенки! – крикнул мне в лицо Мазур, тряхнул и сильнее сжал пальцы на скулах. Пришлось открыть. — Да любой на моём месте бы повёлся! Глаза слепого! Ну, скажи, Асхатыч, скажи, я прав?
— Прав, прав… — устало отвечает Дамир.
— Вроде прозрачные, светлые какие-то, но дна-то нет! – не может успокоиться Мазуров. — Сволочь! Артист!
— Да, глаза необычные. Ты всё равно обдумай сначала… Не пори горячку-то.
— Я уже год как горячку не порю. Всё! А ты, слепой сучонок, давай сюда! Готовься! — толкает меня в небольшую комнату, отбирает сумку, куртку. — Не придумай бежать!
За мной захлопывается дверь и клацает замок. Я заперт. Камера временного пребывания. Насколько временного? Комната небольшая — камера-одиночка. В углу кровать, рядом тумбочка, напротив на стене висит зеркало, рядом дверь. Заглядываю: туалет и душевая кабина. На полу мягкое покрытие, на потолке штанга с видеонаблюдением. Огонёк красный мигает. За мной будут следить.
Подхожу к зеркалу. Мда… Что осталось от тебя, Стась? Лицо серое, волосы тоже серые, грязные, стянуты в мышиный хвостик. Плечи скорбно опущены, губы бесцветные. Под глазами круги, в глазах вода. Она и так там всегда была, а сейчас вообще наводнение. Цвет глаз, действительно, странный. Голубой, но прозрачный, льдистый, стеклянный, такой, что белый проглядывает, и многие спрашивали меня, хорошо ли я вижу. Не очень хорошо: близорукость, но не слепота же! Все эти пристальные взгляды, рассматривание моей радужки, махание рукой перед носом достали, поэтому когда прописали очки, я носил их с радостью, купил затемнённые, с толстой оправой. Но от диоптрий глаза болели, к очкам так и не привык. Прижимаюсь лбом к холодной поверхности зеркала. Дышу на стекло. Мгновенно образуется мокрый след моего дыхания. Пишу пальцем: «Жопа». Это именно то, во что превратилась вся моя жизнь благодаря этим глазам.
Вот и здесь я из-за них. Всего один раз в жизни не стал убеждать, что нормально всё вижу, напротив, говорил, что слеп как крот. Это было пять лет назад. Я ещё учился в институте. Учился неплохо, хотя из-за глаз и там проблемы возникали: чего только приставания нашего математика стоили! Но я - кремень. Я - порядочная блядь, за оценки спать не буду. Только за деньги и то, когда прижмёт, никто не смог меня запрячь в этот постыдный бизнес на постоянную работу. Я «внештатный сотрудник». К 21 году секс вызывал только отвращение, а на месте, где должна была бы какая-нибудь любовь прорастать, всё выжжено дотла. Постарались некоторые. У меня была цель – закончить вуз, стать дизайнером, зарабатывать, вернуться домой и доказать своим родителям, что они ошибались, что их сыном можно гордиться.
Тогда я возвращался со своей редкой ночной работы. Была осень, с вечера дождь, поэтому в руках у меня зонт-трость. Дом этого ебанутого извращенца Йосика, что заказал меня на ночь, на выезде. Я удрал от него раньше, чем тот проснётся и потребует «продолжения банкета». Деньги заплачены, программа-минимум выполнена, поэтому смело двигаю к ближайшей остановке и решаюсь ждать первого автобуса из Одинцово. А это ещё минут сорок. Деньги экономил, голодный студент, блядь! Ну и доэкономился. Сижу на остановке, ножками болтаю. Вдруг, рассекая светом и визгом тормозов рассветную мглу, на шоссе выруливает белая ауди. Резко останавливается, оттуда вываливается мужик в пальто. За ним следом ещё один мужик, с коротким бобриком, здоровый, как бык. Этот бык начинает толкать, бить, пинать первого, того, что в пальто. Потом из авто выскакивает ещё один, в кожаной куртке, орёт бычаре:
— Филин! Охуел? Убьёшь же его! Тогда с него вообще ничего не выцарапаешь! Филин! Остановись!
Но Филин ни хрена не слышит его: молотит мужичка без устали. Жертва же оказалась юркой. Мужичок в пальто сумел вывернуться из-под ударов бугая и побежать. Он перепрыгнул дорожное заграждение и устремился в лесную полосу. И тогда Филин выхватывает из куртки пистолет и хладнокровно: бах, бах – стреляет в спину беглецу. Тот падает, даже я из своего укрытия вижу, как его бросило вперёд от пуль. И тишина. У меня почему-то тогда была мысль, что кино показывают, но актёры какие-то неизвестные, да и переигрывают. Мужик около машины, а это был Мазуров, вдарил по кузову и заорал:
— Бля-а-а-адь! Филин!
Они оба бегут туда, куда упал мужик в пальто. Я тоже вытащил свой нос и на цыпочки привстал, смотрю продолжение триллера. Нет чтобы бежать в другую сторону или хотя бы за остановку спрятаться! Вижу, они мужика тащат: один за подмышки держит, другой - за ноги. Оглядываются. Дорога на их стороне – ни одного залётного водителя, слишком рано. Мазур открывает багажник, и они вталкивают тело в пальто внутрь. И только после этого мимо просвистело сразу две машины. Я думаю, из-за них они меня и заметили. Убийцы проводили машины взглядом, и Филин вдруг уставился на меня, мирно сидящего на скамейке, под козырьком остановки. Оба офигели и быстро пошли в мою сторону. Что мне оставалось делать? Бежать поздно! Нехер было кино до конца смотреть! Сижу, лихорадочно соображаю, что предпринять. Идея пришла с их помощью. Когда они подошли, я чуть не обоссался от страха, поэтому на них не смотрел, вперил шары в землю. Мазур подскочил ко мне и поднял за подбородок, а я стараюсь не смотреть ему в глаза, более того, тупо улыбаюсь зачем-то. Это нервное. И тут Мазуров выдаёт:
— Ты слепой, что ли?
И впервые в жизни на этот вопрос я ответил:
- Да. А вы кто?
Оба мужика встали напротив меня и разглядывают.
— Серьёзно слепой? — недоверчиво вопрошает убийца Филин.
— Что вам надо? — смело отвечаю я, подключая все свои представления о том, как ведут себя слепые. И даже зонт-трость мне понадобился. Я выразительно стал постукивать ей перед собой, попадая мужикам по ботинкам.
— Он слепой! — облегчённо выдохнул Мазуров и помахал рукой перед моим лицом.
— Хрена ли ты здесь в такое время делаешь? – рычит Филин.
— Я автобус жду, скоро должен прийти. Меня сюда сестра привела, я каждый день на этом автобусе езжу, — уверенно заливаю я, стараясь смотреть мимо мужиков в одну точку, на их белую машину.
— Да не верю я ему! — завопил Филин.
— Прекрати! — шипит Мазур и опять ко мне: – А как же ты узнаешь, что это нужный тебе автобус?
— Шофёр знакомый, он выходит, чтобы посадить меня.
Филин вдруг выхватывает из кармана пистолет и начинает махать перед моим носом. Я не знаю, как мне удалось не дёрнуться, не разволноваться, а удержать свой взгляд недвижно на машине, а потом поднять его чуть выше, на дорожный знак «обгон запрёщен». Мазур хватает Филина за руку, скручивает, шипит ему в ухо:
- Прекрати, ты и так наворотил! Видишь, он слепой. Всё, погнали, а то действительно автобус приедет!
Но Филин упрямей. Он хватает меня за руку, дёргает, тащит в сторону машины.
— Куда вы меня ведёте? Мне нужно на автобус! Вы кто? — ору я.
— Филин! Тупой ублюдок! Что ты делаешь? — орёт Мазур.
— Он поедет с нами! – орёт Филин.
— На хуя он нам нужен? — удивляется Мазур.
— На хуя я вам нужен? — удивляюсь я.
— Как ты не понимаешь? — удивляется Филин. — А если он врёт?
— Ты посмотри на него!
— Я не вру!
— Двигай булками, сучонок!
Блядь, я понимаю, что влип, что рядом никого нет. Мимо промчалась ещё одна машина. Я заорал:
— Это мой автобус! Пустите!
— Мы довезём тебя, детка, туда, куда скажешь! — неожиданно ласково сказал Филин, заталкивая меня в машину. Мазуров раздражённо уселся за руль, дёрнул рычаг на коробке передач и смачно сматерился в адрес своего друга.
— Едем к тебе! — ответил Филин.
— Мне надо на Ломоносовский проспект! — отчаянно заявил я.
— Ебанутый, слепой и мёртвый! Я-то здесь как оказался? — возопил Мазуров. Филин ткнул его по башке, испуганно посмотрев на меня. А я закрыл глаза. Решил, что буду играть дальше. Ну и играл. Артист погорелого театра! Вспомнил, как себя ведёт Бечкин Василий у нас в салоне, он был слеп от рождения. Я старался не переигрывать, не трясти руками перед собой без надобности. Слепые ведут себя с удивительным чувством собственного достоинства. Сложнее всего было удерживать «слепой» взгляд. Но я старался. В окно машины не смотрел, чтобы зрачки рефлекторно не бегали с объекта на объект.
