– Вот тебе два. – Выдохнул Федор, выбрав из груды каменный аргумент весом так килограммов на двадцать, и с усилием скинул на голову неудачного скалолаза. Шевеление затихло. Не останавливаясь на достигнутом, парень швырял вниз обломки до тех пор, пока наверху они не кончились, а внизу над грудой костей не возник внушительный курган.

Не заметив больше следов шевеления из-под камней, Мальцев на негнущихся ногах вернулся к костру и, сползя по стене, впал в беспамятство. Для одного дня впечатлений было слишком много.

В теле чувствовалась непривычная легкость. Ни следа уже привычной боли от царапин, ссадин и синяков, старательно собираемых последние два дня. Голова не болела, и было ощущение удивительной ясности и четкости восприятия, словно после отличного сна на природе.

Он лежал на полу просторного прямоугольного зала. Стены, как и потолки, уходили куда-то в темную высоту. По периметру зал окружали десять колонн в два обхвата, по пять с каждой стороны. Неизвестно откуда изливался странный рассеянный свет, хотя Федор никак не мог понять, каким образом это происходит.

Мальцев встал. «Все страньше и страньше». Первый обход дал хотя и многочисленные, но абсолютно бесполезные в плане поиска выхода сведения. Зал длиной полста шагов и шириной около тридцати. В центре зала на полу каменной плиткой выложен примитивный рисунок, два трапециевидных щита узкой стороной друг к другу на расстоянии трех метров. Между ними, параллельно и навстречу друг другу, выложены белой плиткой два обоюдоострых меча с длинной рукоятью.

С правой, дальней от него стены – стойка с разнообразным оружием. Слева и справа от нее на стене висят разнообразные средства для убиения себе подобных, знакомые и совсем незнакомые Федору. Слева от стойки висят на стене или стоят на полу щиты различного вида, от круглых, размером с две ладони мужчины, и заканчивая ростовыми. На некоторых щитах рисунки или орнаменты. Парочка лежащих на полу щитов оббиты кожей, а с внешней стороны имеют ряд шипов.

Решив на всякий случай вооружиться, Мальцев направился к стойке. Попеременно вытаскивая из держателей отличные образчики средневекового оружия, парень не переставал удивляться красоте, которой награждали клинки древние оружейники.

Красота была буквально во всем: в летящем изгибе клинка, гравировке на лезвии, хищной заточке и украшениях на гарде. Впрочем, ничего сверхъестественного стойка не содержала, складывалось впечатление, что все выставленное оружие не раз было опробовано в деле и просто парадных образцов здесь ожидать не стоит.

Оружие на удивление хорошо ложилось в руку, балансировка клинка тоже заслуживала всяческих похвал. Спустя неопределенно долгое время Мальцев наконец остановился на средней длины мече, похожем на итальянский малхус, и небольшом круглом щите. Подумав немного, он также выбрал себе ростовое, с широким листовидным лезвием длиной около тридцати сантиметров, копье.

Федор с подозрением подумал, что и всё остальное оружие наверняка также придется по руке, словно было сделано точно под него. Подумав, парень аккуратно вложил разбросанное от восторженных поисков оружие обратно в стойки и повесил опробованные щиты обратно на стену. Мало ли что там скажут хозяева. В том, что хозяева есть, он не сомневался, зал был подозрительно чистым. Оружие также было отменно заточено и начищено.

Мальцев двинулся вдоль стены, отстукивая копьем в такт шагов и ведя рукой вдоль стены. Щит парень забросил за спину, в таком положении нести его было удобней всего. Завершив обход комнаты, Федор сделал для себя неприятное открытие: панели в стенах были пригнаны друг к другу почти без зазора, пустоты в стенах также отсутствовали. Напрашивался вывод, что попасть он сюда мог или через верх, или через низ. Причем в последнем варианте его бессознательную тушку должен был сюда кто-то перетащить.

Идея, о проникновении через потолок, после недолгих размышлений, была откинута за очевидной бредовостью: после падения с десяти метров в бессознательном состоянии он вряд ли бы себя хорошо чувствовал.

Простукивание плит пола также не дало ни малейшего намека, такое впечатление, что этот зал находится внутри какой-то скалы, везде звук цельного камня. Пройдя в очередной раз из одного угла зала в другой, Мальцев начал потихоньку паниковать. Не то чтобы у него была клаустрофобия, но мысль о том, что он замурован неизвестно где, без запасов воды и пищи, логически не могла настроить на благодушный лад.

Кстати о еде. Еще до появления здесь парень уже начинал ощущать голод. Ягод и плодов с найденных им садовых деревьев для насыщения не хватило. К тому же, что такое несколько фруктов для голодного мужика? Здесь же желание поесть как отрезало. Чудеса. Хотя и вполне объяснимые с точки зрения стресса.

За подобными рассуждениями Федор пришел к выводу, что оказаться в этом зале он мог только с помощью неведомых хозяев зала. Его не связали и даже дали возможность выбрать оружие, а это значит, что, возможно, надо подождать, пока хозяева появятся, и там уже действовать, согласно обстановке. С этими мыслями он прошел на середину зала и сел в центр ближнего к нему щита, скрестив ноги.

Положив рядом копье и взяв в руки меч, Мальцев принялся тщательно рассматривать доставшееся ему оружие. Клинок длиной примерно семьдесят сантиметров, прямая рукоять длиной не более тридцати, с утолщением на конце. Гарда в виде овальной пластины из желтого металла с поверхностью, стилизованной под структуру листьев, рукоять обтянута змеиной кожей.

– Чо дылда?! Нравится зубочистка?!

От неожиданности парень подскочил на полметра, выронив меч, и уставился на своего внезапного оппонента. Напротив, в пределах нарисованного щита, опираясь на тонкое копье и почесывая пузо, стоял страшный сон алкоголика. Такого индивида Мальцев еще никогда не видел: тонкие длинные ручки, узловатые кривые ноги, зеленая пупырчатая кожа, вся покрытая татуировками, черные, почти без белков глаза, большие заостренные волосатые уши, лоб покатый, лицо треугольной формы и острые белые зубы. Как раз этими самыми акульими зубами кошмарный прообраз зеленого чебурашки и лыбился в настоящее время.

Ниже пояса индивид был одет в некое подобие килта из шкуры неизвестного животного, на ногах его были сандалии из толстой потрескавшейся кожи. Ногти на руках и ногах были длиннее человеческих и слегка загнуты. На шее висел целый ряд всякой дряни на веревочках, какие-то косточки, деревяшки и несколько монеток. Ростом коротышка был не выше полутора метров.

– Я знал шо тебе понравлюся! Целуй ногу, отпущу живым, – прогундосил этот зеленый собрат Тимати, с этими словами уродец вытянул правую ногу вперед и растопырил зеленые грязные пальцы.

От неожиданности заявления Мальцев поперхнулся, выпучив глаза. Все слова приветствий и доброжеланий разом высыпались из головы как сушеный горох из порванного мешка.

– Почему это я должен тебе ноги целовать? – закипая, осведомился он.

– Потому шо я дюже умный и привлекательный, – как недоумку объяснил зеленый уродец, ковыряя когтистым пальцем в носу.

«Это же настоящий гоблин, не, ну точно. Зеленая рожа, острые зубы, уши, в конце концов. Не надо было есть те ягоды», – пронеслись запоздалые мысли. Федор зажмурил глаза, мотая головой. Главное со своими галлюцинациями не общаться, не говори с ними, здоровее будешь. Некстати вспомнился случай из прошлого. Как-то после очередной гулянки выползли они толпой под утро с квартиры однокурсницы на ключевой семинар по философии. Сказка, а не предмет, преподаватель был любим и почитаем как чудотворная святыня всеми студентами направления.

В то время, когда профессор философии, фанатично посверкивая стеклами очков, с жаром в голосе живописал истоки конфликта мировоззрений Гердера и Канта, остальная часть аудитории мирно похрапывала на дальних партах, спокойно переживая крах немецкой диалектики во сне. На очередном витке разбора гневной отповеди Гердера один из однокурсников с поэтической погремухой Бивень, обкушавшийся «отвертки» и усугубивший косяком, поймал во сне нехилый глюк.