6 сентября 8-й авиакорпус Рихтхофена был наиболее активен. 36 Ju-88A совершили налет на Шлиссельбург. В городе было разрушено много домов, а также здание штаба Ладожской флотилии, не обошлось без многочисленных жертв. А во время эвакуации раненых красноармейцев и населения из Шлиссельбурга немецкие бомбардировщики атаковали караван из семи барж и отправили на дно три из них. При этом погибли сотни людей.

В то же время «Штуки» из StG2 наносили удары по советским войскам в районах 8-й ГЭС, Отрадного и на подступах к Шлиссельбургу. Do-17 из I./KG2 и III./KG3 поддерживали части 20-й моторизованной дивизии, а также бомбили Невскую Дубровку, Кекколово, Аннино и другие объекты на обоих берегах Невы. Всего 1-й воздушный флот выполнил в этот день свыше тысячи самолето-вылетов, из которых 600 пришлись на бомбардировщики и штурмовики[21]. При этом советская авиация ответила врагу всего 339 вылетами, из которых лишь 36 были выполнены бомбардировщиками…

Подступы к Шлиссельбургу обороняла 1-я дивизия НКВД. 6 сентября ее позиции беспрерывно подвергались авиаударам с раннего утра до позднего вечера. В результате дивизия понесла большие потери в личном составе и материальной части. На следующее утро бомбардировки возобновились с неослабевающей силой. К 11:00 8 сентября выжившие бойцы НКВД уже беспорядочно отходили. Одна группа переправилась на правый берег Невы, вторая отступила на восток. В результате к вечеру германские войска захватили Шлиссельбург. Немецкие пехотинцы и вылезшие из своих машин танкисты увидели уходящее за горизонт огромное холодное озеро. Многим это тогда показалось победной точкой в наступлении группы армий «Норд», длившемся без перерыва два с половиной месяца. Ленинград был отрезан от остальной части Советского Союза и вскоре должен был, несомненно, пасть к сапогам солдат вермахта.

Незадолго до падения Шлиссельбурга на рассвете 8 сентября гавань покинули транспорты, буксиры и баржи, которые под охраной боевых кораблей Ладожской флотилии отправились к новому месту базирования в Новую Ладогу. Штаб эвакуировался на специальном корабле «Связист» и оставался на нем до тех пор, пока не было оборудовано помещение на берегу. Одновременно в районе мыса Осиновец на западном берегу Ладоги была развернута оперативная группа штаба флотилии во главе с заместителем начальника штаба капитаном 2-го ранга Г. А. Визелем.

Несмотря на окружение, Ленинград, в силу своих специфических особенностей, был хорошо приспособлен для обороны. Рельеф дельты Невы идеально подходил для постройки полевых укреплений. А в черте города насчитывалось свыше 65 рек и каналов, которые в сочетании с гранитными набережными, массивными зданиями, превращенными в укрепленные опорные пункты, являлись мощными рубежами обороны. В городе имелась широкая сеть подземных и канализационных ходов, которые могли бы быть использованы для поддержания устойчивой связи и доставки необходимого снаряжения. Жданов и Ворошилов планировали использовать для обороны все боеспособное население. Причем в случае нехватки винтовок и пулеметов было приказано формировать рабочие батальоны, вооруженные охотничьими ружьями, гранатами, бутылками с горючей смесью, а также… саблями, кинжалами и копьями.

В Ленинграде с самого начала войны ждали воздушных бомбардировок. В городе было сразу же введено полное затемнение, все окна зданий вскоре украсили бумажные полоски, а во дворах, скверах и на предприятиях были отрыты километры щелей для укрытия. Бойцы местной противовоздушной обороны (МПВО), которые должны были следить за всеми защитными мероприятиями, а также устранять последствия налетов, круглосуточно несли дежурства на своих постах. Население неустанно учили, как прятаться в убежища и тушить зажигательные бомбы. Однако шла неделя за неделей, а никаких бомбежек все не было. Даже когда враг уже стоял у стен города.

По мнению Дмитрия Павлова, который с сентября 1941 до января 1942 года занимал должность уполномоченного ГКО по продовольственному снабжению войск Ленинградского фронта и населения Ленинграда, отсутствие воздушных налетов сыграло весьма негативную роль: «Большинство ленинградцев в июне – первой половине августа не знали, где точно находятся вражеские войска. Город тогда еще не подвергался бомбардировкам, и это создавало успокоительное настроение. Нужны были крутые административные меры, чтобы люди покинули город, как поведал ход развивающихся событий. Однако к таким мерам прибегали весьма осторожно. В результате в блокированном городе оказалось 2 миллиона 544 тысячи человек гражданского населения, в том числе около 400 тысяч детей. Кроме того, в пригородных районах (в кольце блокады) осталось 343 тысячи человек. В сентябре, когда начались систематические бомбардировки, обстрелы и пожары, многие тысячи семей хотели бы выехать, но пути были отрезаны»[22].

Таким образом, до начала сентября город жил, по сути, мирной жизнью и многим жителям и беженцам, несмотря ни на что, казался тыловым.

Но вот 4 сентября беда пришла оттуда, откуда не ждали. Вечером Ленинград сотрясли мощные взрывы артиллерийских снарядов. Они стали полной неожиданностью для населения. Все знали, что фронт близко, но, чтобы немцы могли стрелять по городу, как-то не верилось. Тем более, в отличие от авиационных налетов, о скором падении снарядов никакие гудки предупредить не смогли.

Как оказалось, огонь велся 240-мм фугасными снарядами с юго-востока со стороны станции Тосно. При этом стреляли не по площадям, а по военным объектам: 5-й ГЭС, станции Витебская-Сортировочная, заводам «Большевик», «Красный нефтяник» и «Салолин». На последнем в результате прямого попадания произошел пожар в водородном цехе. В течение 4–6 сентября дальнобойная артиллерия выпустила 82 снаряда преимущественно по Володарскому, Фрунзенскому и Московскому районам. При этом погибло 53 человека, еще 101 получил ранения. Авиация получила приказ обнаружить батарею, однако из-за плохой погоды сделать это оказалось невозможно.

Ну а 8 сентября настала очередь люфтваффе. Командир KG2 «Хольцхаммер» оберст Херберт Рикхофф получил приказ нанести первый удар непосредственно по Ленинграду. В 18:55 по московскому времени над городом появились 23 Do-17Z, которые сбросили на город контейнеры с зажигательными бомбами.

В результате возникло сразу 178 пожаров. Самый крупный из них полыхал на продовольственных складах имени Бадаева, которые в народе называли просто Бадаевскими, где огонь полыхал на площади 4 гектара. По воспоминаниям очевидцев, пламя поднималось на сотни метров, озаряя все вокруг.

Деревянные склады были построены в 1914 году купцом Растеряевым, а затем были названы Бадаевскими в честь большевика А.Е. Бадаева, который в 1917–1920 годах руководил продовольственной кооперацией в Петрограде. После попаданий термитных «зажигалок» постройки быстро воспламенились, а поскольку разрывы между зданиями составляли всего 10 метров, огонь от одного перекидывался на соседние, превращая склады в один большой костер. На складах хранились продовольственные товары, инвентарь, запчасти и другое имущество торговых организаций Ленинграда. В результате пожара, длившегося около пяти часов, сгорело 3 тысячи тонн муки и 2500 тонн сахара-рафинада.

Ну а поздним вечером эстафету бомбардировок приняла бомбардировочная эскадра KG4 «Генерал Вефер» под командованием оберста Ханса Йоахима Рата.

Волей судьбы именно этому подразделению выпала «честь» первой начать боевые действия против Советского Союза в ночь на 22 июня 1941 года. «Хейнкели» поднялись в воздух, чтобы сбросить мины в районе Севастополя – главной базы советского Черноморского флота. К лету 1941 года эскадра была в основном вооружена самолетами «Хейнкель» Не-111 модификаций Н-4 и Н-5. Первая отличалась более мощными двигателями Jumo 211F-2 мощностью по 1350 л. с. (у обычных Не-111H – 1200 л. с.), а также замками наружной подвески бомб весом до 2 тонн. Внутренний бомбоотсек был занят дополнительным бензобаком для увеличения дальности полета. А Не-111H-5 был создан специально для несения фугасной бомбы особой мощности SC2500. В штабном звене еще эксплуатировались более старые He-111P. Использование малосерийных модификаций самолетов было не случайным. KG4 была не обычной строевой частью, она специализировалась на поражении особо важных объектов бомбами крупного калибра, а также минных постановках. По сути дела, KG4 была эскадрой стратегических бомбардировщиков.