На миг в гостиной воцарилась тишина.

– Виктория, на следующей неделе меня отправляют во Францию.

У Виктории перехватило дыхание. Она замерла, не в силах пошевельнуться. За время разговора свет, льющийся в окна, потускнел, но Виктория хорошо различала умное печальное лицо друга. Что-то дрогнуло в сердце, и ей нестерпимо захотелось обнять Кита и утешить, как ранее Пруденс.

– Кит, – ласково позвала она.

Он глядел на нее с такой тоской, что Виктория едва не расплакалась.

В комнату вошла Сюзи и начала зажигать небольшие газовые лампы.

– Прошу прощения, что прерываю вашу беседу. Но вы же не хотите сидеть в темноте?

Момент был потерян.

– Останешься на ужин? – спросила Виктория.

Она сама почувствовала, как фальшиво прозвучало это приглашение, и никак не могла понять, почему ей так неловко.

Должно быть, Кит тоже услышал неискренность в ее голосе, потому что сразу поднялся:

– Нет. Я должен встретиться в клубе с друзьями. Мне пора уходить.

Виктория поднялась, и Кит в недоумении уставился на ее босые ноги.

– Мы тут не придаем значения формальностям, – покраснела девушка.

– Боже, храни неформальные курятники. Увидимся утром?

– Да, где?

– Мы встречаемся в доме твоего дяди в девять и оттуда все вместе отправляемся в церковь.

Прощание получилось непривычно официальным, и Виктория обрадовалась, когда он ушел. Хотя в последнее время Кит и раздражал ее, она ничего не могла с собой поделать и ужасно скучала по нему, а ведь он еще даже не уехал.

Один Бог знает, как она переживет его отъезд.

Стоя у алтаря рядом с Аннализой, Ровена смотрела, как жених с невестой произносят брачные клятвы, и думала, когда же поженятся они с Себастьяном. Надо же было такому случиться, что именно теперь, когда она после долгих сомнений наконец-то решилась на этот шаг, богини судьбы словно сговорились всячески мешать ей.

При каждом взгляде на будущего мужа карие глаза Аннализы лучились любовью, да и Колин смотрел на невесту не отрываясь. От тоски и сожаления у Ровены заныло сердце. Вот так должно быть. Безоблачное счастье и блаженная уверенность, что отныне и до конца жизни они будут неразлучны.

После церемонии все семейство, включая родителей и младшую сестру Аннализы, отправилось в «Кобург», где гостей ждал элегантный свадебный завтрак. Высокие, от пола до потолка, зеркала, отделанные резьбой колонны, накрахмаленные белые скатерти и тончайший белый с позолотой споудский фарфор создавали праздничное настроение. Украшенный флердоранжем, папоротником и лилиями стол был заставлен блюдами со сдобными булочками, копченой рыбой, свежими фруктами, пряными почками и ветчиной. За столь короткое время тете Шарлотте с матерью Аннализы удалось сделать невозможное. Поразительно, как быстро и радикально все изменилось. Грядущая свадьба Ровены и Себастьяна готовилась уже несколько месяцев, в то время как это импровизированное венчание очаровывало своей простотой и заметными с первого взгляда чувствами между женихом и невестой.

Виктория оживленно беседовала то с матерью Аннализы, то с тетей Шарлоттой – по сути, со всеми, кроме Кита. Тот держался с несвойственной ему сдержанностью и был на удивление молчалив. Ровена не понимала, что происходит, но знала, что спрашивать младшую сестру бесполезно. На расспросы о Ките Виктория и в лучшие времена отвечала уклончиво.

Ровена болтала с гостями, наслаждалась экстравагантной роскошью ресторана, поднимала тосты за счастье молодоженов, но не могла избавиться от ощущения пустоты в груди и чувства невыносимого одиночества. Ей отчаянно не хватало Себастьяна. Он всегда был верным другом, и за последние месяцы, когда Ровена начала приходить в себя после расставания с Джонатоном, их дружба только укрепилась, чему способствовало и постоянное обсуждение грядущей свадьбы. Ровене не хватало его теплой близости и спокойного, ненавязчивого юмора. Забавно, как сильно она, оказывается, привязалась к Себастьяну.

Молодожены наконец-то уехали из ресторана, и Виктория принялась уговаривать Ровену зайти в ее лондонскую квартиру. Ровена знала, что сестре не терпится показать, как она обустроила новый дом, но отказалась, пообещав не откладывать визит надолго. Почему-то мысль о том, что Виктория стала независимой молодой женщиной и ведет самостоятельную жизнь, нагоняла тоску. Младшая сестра вступила в ряды добровольцев и училась на сестру милосердия, чтобы самоотверженно помогать раненым, сама вела свои дела, в то время как Ровена томилась в семейном поместье и праздно ждала, пока вернется домой жених. Как банально и предсказуемо. Отец не для этого вложил столько сил в ее воспитание.

Ровена снова подумала, как было бы хорошо, если бы ее аэроплан стоял где-нибудь поближе к Саммерсету. Внезапно она вспомнила об ангаре, который начал строить для нее Себастьян. Интересно, как продвигается строительство? Почему бы ей не проверить самой? Ведь вскоре она станет хозяйкой Эддельсон-Холла. Мать Себастьяна всегда тепло встречала будущую невестку. Ровена почувствовала, как в сердце нарастает волнение. Решено. Она немедленно договорится о визите и съездит посмотреть на свой свадебный подарок.

Через неделю Ровена уже стояла в огромной передней Эддельсон-Холла и слушала непринужденную болтовню леди Биллингсли, матери Себастьяна.

– Я так рада твоему приезду, милая. Должна признать, что без Себастьяна тут довольно одиноко, так что я хотела кое о чем с тобой поговорить за чаем. Я попросила повара приготовить бисквитный торт. Он знает, что сейчас не стоит утруждать себя десертами, если я не жду гостей. Ты же знаешь, какой сладкоежка наш Себастьян.

Ровена и не подозревала об этом, хотя невесте следовало знать пристрастия своего нареченного. Ей стало стыдно. Неужели она всегда думала только о себе?

После чая Ровена сказала будущей свекрови, что хочет посмотреть, как продвигается работа над ангаром.

– Боюсь, мне нечем тебя обрадовать, дорогая. Большинство молодых людей ринулись в армию, а те, кто остался, нужны для работы в поместье. Время от времени они принимаются за строительство, но сама понимаешь. Но я тебя уверяю, как только закончится война, его сразу же достроят.

Когда садовник подвез Ровену к месту, где в будущем должен был появиться ангар, она совсем приуныла. Себастьян решил построить его вдалеке от конюшен и пастбищ, чтобы рев самолета не пугал животных. Он удачно выбрал расположение: сарай прилегал к холму, перед которым простиралось длинное поле для взлета. Здание планировалось достаточно большим, чтобы в нем поместился аэроплан и у одной стены еще осталось место для стеллажей с инструментами и запасными деталями. При мысли о предусмотрительности жениха сердце Ровены переполнилось нежной благодарностью. Но рабочие успели закончить только фундамент; каркас выделялся на фоне зеленой листвы обглоданным скелетом. Вся надежда, что в ближайшем времени удастся перевезти сюда аэроплан, испарилась.

Погостив в поместье несколько дней, Ровена обнаружила, что ей очень нравится жить в Эддельсон-Холле. Особняк намного больше напоминал дом, где она выросла, чем Саммерсет. Просторные, полные воздуха комнаты были устроены для удобства, а не для того, чтобы произвести впечатление. Поместье строилось позже Саммерсета, и Ровена с удовольствием отметила, что его обитатели пользуются всеми необходимыми для жизни завоеваниями цивилизации. Себастьян успел провести по всему дому центральное отопление, водопровод и электричество, не забыв и о комнатах для прислуги.

Ровена начала привыкать и к матери Себастьяна – властной женщине под стать тете Шарлотте. Вскоре девушка осознала, что сможет обрести в этой семье свое счастье. Особенно если ее аэроплан будет рядом.

Повинуясь порыву, по дороге обратно в Саммерсет она попросила шофера сделать крюк и заехать туда, где держал свои самолеты мистер Диркс. Ровена слышала, что великан получил крупный заказ от правительства на детали для аэропланов и очень занят. К счастью, она знала, где хранится запасной ключ для работников, и, оставив перед ангаром водителя с автомобилем, вошла в низкую заднюю дверь.