После этого, Лялину трудно было делать вид, что ничего особенного не происходит, что исключительно, благодаря своему костюму он на всех производит столь благоприятное впечатление. Он решил немедленно поговорить с Татьяной. Момент был более или менее удачным: они как раз оказались в пустой комнате, которую Татьяна назвала - детской.
- Таня, - начал он...
В этот момент в детскую вошли семилетняя Поля - дочь Татьяны и трёхлетний Виталечка - сын Вовчика.
- Егор, - обратилась Татьяна к Лялину. - У меня к тебе просьба, если, конечно, тебя не затруднит.
- Конечно, не затруднит.
- Присмотри, пожалуйста, за детьми. Я отлучусь ненадолго, встречу шефа и вернусь.
- С удовольствием, - пробурчал Лялин, меньше всего ожидавший столь странной просьбы.
- Егорушка, спасибо дорогой, - томно и, как бы примеряя это обращение на будущее, сказала Татьяна и приблизилась к Лялину вплотную.
Лялин напрягся и едва заметно отпрянул назад. Татьяна похлопала Лялина по плечу, будто хотела сказать - "ничего, дорогой, привыкнешь" и вышла. Лялин почувствовал себя оскорблённым. "Она знает, что не люблю, но для неё это не имеет значения" - подумал он. - "Нужно кончать этот цирк".
Под "цирком" Лялин подразумевал начатое с лёгкой руки Вовчика сватовство с его сестрой, которое перешло из теоретической в практическую плоскость.
Но во всём этом Лялин винил, прежде всего, себя: зачем он вёл себя так, будто имел виды на Татьяну. "Кажется, доигрался!" - обречённо подумал он.
- Дядя, ты будешь с нами играть? - спросила Полина, голосом своей мамы, Татьяны.
- Буду. Давайте рисовать, - предложил Лялин.
- Не хочу, - сказала Полина, - будем играть в "семью".
- Это как?
Из разбросанных по полу коробок Полина выбрала одну с надписью "Вернись домой раньше". Это была игра, в которой условные папа, мама и их ребёнок должны кидать кость, и по числу выпавших очков двигать свою фишку. Выигрывал тот, чья фишка оказывалась первой на клетке "дом", миновав засады в виде клеток: "казино", "кино", "ресторан", "магазин" и т.д.
С самого начала игра не заладилась. Чувствуя скучливое настроение Лялина, дети сами были скучны. Но Полина, как воспитанная девочка, продолжала играть. В ней чувствовался мамин характер: та же жёсткость и упорство. Девочка была ярким представителем рыбинской породы: у неё были широкие скулы, крупные черты лица, бесцветные глаза и тонкие губы. В семье Рыбиных превалировала мужская линия, точнее сказать, кровь отца - главы семейства, фотографию которого Лялин видел в альбоме. Рыбин-старший давно умер. В своё время он был заместителем министра атомной промышленности.
В детскую заглянула Татьяна. Полина, маленький Виталечка и даже Лялин мгновенно преобразились: всем своим видом демонстрируя интерес к игре.
- Как вы тут? - спросила Татьяна, умилённо улыбаясь.
- Отлично, - ответил Лялин.
Сделав детям несколько замечаний: "не кусайте губы", "держите спину прямо", "поправьте волосы" и т.п., она удалилась - встречать важных гостей.
Тут же влетел Вовчик. Дети никак не отреагировали, а Лялин отвёл друга в сторонку и зашептал:
- Слушай, Вовчик, какого чёрта я сижу с детьми? Я что вам - нянька? Сам с ними разбирайся, а я пошёл.
- Стоп! Я не могу. Сейчас приедет мой шеф. Я должен его встретить.
- Вы, тут обалдели все, что ли?!
- Егор, после разберёмся. Всё будет "х", - сказал Вовчик и, увернувшись от Лялина, подошёл к детям.
- Кто выигрывает? - спросил Вовчик, имея в виду игру "Вернись домой раньше".
- Я, конечно, - ответила Полина.
- Умничка, - сказал Вовчик, чмокнул девочку в лобик и посмотрел на Виталечку. - А ты, оболтус, почему проигрываешь? Соберись, ты же мужик!
Вовчик посмотрел на свои роскошные ручные часы.
- О, мне пора!
- Вовчик! - воскликнул Лялин.
- Егор, прекрати, - сказал Вовчик и, загадочно улыбнувшись, спросил:
- Правда, сегодня Татьяна выглядит потрясающе?
- Правда, - поникшим голосом ответил Лялин.
Вдруг за стеной прекратился шум, будто рубильник выключили. Наступила мёртвая тишина.
- О, они прибыли! - воскликнул Вовчик и выбежал.
Часть 3. Правда жизни
Шум за стеной возобновился. На его фоне сначала еле-еле, потом всё чётче стал слышен топот множества ног. Дверь в детскую распахнулась на две половинки и в комнату вошла группа людей во главе с раскрасневшейся Татьяной. Рядом с ней находились до боли узнаваемые личности. Лялин каждый день наблюдал за ними по телевизору, но сейчас, от волнения их фамилии выскочили у него из головы.
Татьяна и знаменитые гости остановились на расстоянии вытянутой руки от Лялина. В этот момент в детскую проникли какие-то суетливые люди с большими фотоаппаратами и маленькими кинокамерами. Оттеснив детей, они образовали плотное кольцо вокруг Лялина, Татьяны и знаменитостей.
- Вот, господа, - произнесла торжественным голосом Татьяна, - это и есть Егор Лялин - социолог, поэт, близкий друг моего брата...
Откуда-то снизу вынырнул Вовчик. Он весь светился от счастья.
- ...моего дорого брата, - продолжила Татьяна. - Прошу любить и жаловать.
- Так вот ты какой, друг брата! - сказал мужчина с женским лицом, розовощёкий и кудрявый. - Очень, очень приятно.
Он протянул руку Лялину. Рукопожатие оказалось крепким, с хрустом. От боли Лялин едва не вскрикнул. Говорили, что гость в прошлом занимался боксом и даже был чемпионом Донбасса.
- Давно пишете? - спросил мужчина. - Где печатаетесь?
- Пока нигде, - краснея, ответил Лялин.
Его огорошила осведомлённость гостя. О своём увлечении стихами он не говорил ни Вовчику, ни Татьяне и, вообще, никому на свете. Как они узнали об этом? Чудеса!
- Понимаю, - сказал мужчина. - Шлифуете тексты? Что ж, такая требовательность к себе похвальна, но рано или поздно печататься придётся.
- Да, надеюсь, - лепетал Лялин.
- Надеюсь, вы покажите мне свои рукописи?
- Покажу, то есть принесу, если вас это интересует.
- Меня интересует всё талантливое, - улыбнулся мужчина и оглянулся на не менее знаменитого, чем он сам, большого, упитанного человека в розовой рубашке, расстегнутой более, чем позволяют правила приличия. Утерев губы рукой, тот подхватил эстафетную палочку беседы, не без удовольствия.
- Гриша, - сказала он, - кончай умничать, чай не в Думе. А ты, Егор Лялин, не слушай Гришку. Ему нельзя верить. Он и в экономике-то хреново разбирается, а уж в искусстве вообще ни уха, ни рыла. Я тебе, молодой человек, так скажу: сегодня стихи нафиг никому не нужны. Брось ты это бабское дело. Мы, мужики, должны быть добытчиками и уметь любить женщин. Однозначно! Так что, завязывай с этим дерьмом. Понял? Дай слово, что бросишь это дело? Ну?
- Подумаю, - ответил Лялин.
- Вот, это по-мужски. Подумай и бросай. Делом надо заниматься. Дай-ка, я тебя за это поцелую.
Лялин не успел опомниться, как ощутил на своих губах липкие губы упитанного мужчины.
- Вот, молодца! Кровь с молоком! - сказал он, оторвавшись от Лялина и подмигнув Татьяне. - Бери! Чуем чую, настоящий мужик, далеко пойдёт. Однозначно.
Мужчина рассмеялся. Следом за ним рассмеялись все остальные и громче всех Татьяна.
Как-то само собой стало ясно, что наступила очередь тоже очень известной личности в строгом костюме, по старой моде коротким красным галстуком и грубым, будто вырубленным из дубового полена, лицом. Откашлявшись в руку, он сказал:
- Я целиком присоединяюсь, так сказать, к предыдущему оратору и тоже рад за тебя, Татьяна, и, само собой, за вас, Егор.
Скажите, Егор, как по-вашему мнению социология - это наука или профанация?
Лялин задумался. Мужчина в строгом костюме пояснил:
- Я так спрашиваю потому, что нашей партии очень нужны социологи - профессионалы. В этой связи у меня есть виды на вас. Мы должны с вами как-то увидеться и ...
