Выключил двигатель. Замер. Туман с навязчивым любопытством облепил собою «ослепшую» машину и ее обитателей.

А пассажир, продолжая стонать, открыл дверцу. Торопливо и одновременно неуклюже выбрался наружу. Остановился спиной к машине, спустил джинсы, наклонился вниз. Рукава кожаной куртки странно-жестко шелестели из-за движений его рук.

Тарас закрыл глаза. Нет, особой усталости он не ощущал. Его биологический ритм давно включил в себя ночные поездки по городу. Просто туман обычно не входил в его планы. Туман всегда мешает. Но всё-таки туман куда лучше, чем снег или гололед! А ведь выпадет снег, потом расстает, потом снова ударит морозец – и всё, прощай, заработок, до весны! Удивительно, что работа, как-никак напрямую связанная с медициной, и та может оказаться сезонной! Хотя существуют же сезонные заболевания! Тарас, правда, к лечению этих сезонных заболеваний никакого отношения не имел. В этом, пожалуй, и заключался главный парадокс.

В полной тишине прозвучал звонкий удар камешка о стекло, и тут же зажурчал ручеек – поляк мочился в дрожащую в его руках стеклянную банку.

Потом бжикнула железная «молния» – поляк застегнул «молнию» то ли на джинсах, то ли на куртке.

До ушей Тараса долетело тяжелое и частое дыхание пассажира. Тот еще стоял, теперь неподвижно и беззвучно. Стоял перед спящим трехэтажным домом, перед спящими окнами города. Он находился метрах в двух от фасада здания, и даже в этом коротком промежутке между камнем и человеком, только что избавившимся от маленького, но назойливого почечного камешка, висел туман.

Тарас терпеливо ждал. Снова послышалось журчание – пассажир аккуратно выливал мочу из стеклянной банки в канализационную решетку.

Через пару минут он осторожно сел на свое место рядом с водителем. Опустил на коврик под ноги пустую банку, а водителю протянул раскрытую ладонь, на которой лежала мокрая серая крупинка, маленький, размером с гречневое зернышко камешек. Тарас включил свет в салоне, аккуратно взял двумя пальцами крупинку, поднес к глазам.

– Поцо вам это? – спросил поляк хрипловатым, всё еще сдавленным от воспоминаний недавней боли голосом.

– На память, – спокойно и негромко ответил водитель. – Что б было, что детям показать, когда спросят: а что ты, папа, раньше делал?

Усталая улыбка сделала лицо Тараса приветливым.

– Маш джечи? – безразлично спросил поляк, перешедший на полушепот.

– Нет, и жены нет тоже.

– А иле маш лат?

– Тридцать семь.

– О! Да вы младше вашей автувки! – усмехнулся пассажир.

– Нет, она младше. На пару лет.

Поляк снова полез во внутренний карман куртки и извлек оттуда бумажник.

– Вот, – протянул он Тарасу несколько купюр по двадцать злотых.

– Вас в отель подвезти? – вежливо спросил Тарас.

– Я пешком, я тутай рядом, в «Старом Кракове», – поляк опять перешел на ломаный русский.

Пассажир выбрался из салона, махнул рукой на прощанье и исчез в тумане.

Тарас закрылся в машине. Достал из бардачка маленький пластмассовый тубус из-под гомеопатических шариков от кашля и опустил внутрь камешек, полученный от поляка. Выключил освещение.

Захотелось вздремнуть. Опустил спинку водительского кресла, откинулся, закрыл глаза. В салоне было темно, тепло и уютно. Этого тепла хватит на полчаса – час, а потом сырая прохлада сама его разбудит.

Воздушная сырость, просочившаяся в салон «опеля» через едва приспущенное стекло дверцы, дотронулась до щек Тараса. И он проснулся. Полусонный, сразу полез рукой в карман куртки и вытащил заработанные этой ночью злотые. Включил свет в салоне. Глаза, направленные на зажатые в пальцах купюры, наполнялись резкостью. Голова, казалось, уже полностью отошла от дремы, но ноги и руки пока не слушались. Заснул он сидя, а сон в такой позе телу не нравится. Вот оно и мстит. «Надо бы размяться», – подумал Тарас. Потянулся, поднял спинку сиденья. Завел мотор.

«Домой рановато, еще соседа розбужу, – решил он. – Поменяю-ка я лучше злотые и посижу часиков до шести в Интернет-кафе».

Взглянул на часы. Половина пятого.

Фары осветили тонкий туман, пробили его метров на сорок.

Тарас хмыкнул, обрадовавшись тому, что туман рассеивается. Мимо серого «опеля» поплыли неспешно дома улицы Шпитальной.

Как ему надоела эта осень. Дожди, туманы. Почти как в Лондоне, в котором он никогда не был. До лета далеко. А было бы неплохо сейчас попасть в лето, в тепло. Искупаться где-нибудь в море или в речке…

На лице Тараса четко выразилась страдальческая гримаса. Кто придумал построить это роскошный город так далеко от моря? Хуже того – далеко от воды! Вокруг сплошная суша, ближайший пляж – в Винниках, но там летом ступить негде. Может, уехать? Перебраться в Одессу?! Одесса тоже прекрасный город, к тому же на море!

Впереди справа появилась трамвайная остановка, а рядом с ней кирпичная постройка для предоставления двух очень важных для каждого человека услуг, о чем сообщали две скромные вывески: «Ремонт часов» и «Обмен валюты». Ремонт часов, конечно, ночью никто не делает, а вот окошко обменника горело ярким желтым светом. К этому окошку по улице Ивана Франко Тарас подъезжал иногда по три-четыре раза в неделю. Это если, конечно, была работа. Иногда мог и неделю не приезжать. И тогда оставалось только сидеть дома, читать книги и газеты или бродить-блудить по Интернету.

А ведь он мог бы так же комфортно и без особых претензий жить и в Одессе, тоже на втором этаже. Так же, как и тут, во Львове. Он был бы не против, даже если бы там, в воображаемом одесском доме, так же скрипели деревянные ступеньки и была такая же удивительная сквозная проникаемость звуков. Ему наплевать. Было бы море! И люди вокруг! Будут люди вокруг, найдутся и клиенты для его надежного заработка. Главное – найти в Одессе плохие дороги. Но разве это проблема? Нет, наверное, в стране города, в котором трудно было бы найти неровные булыжниковые мостовые! И слава богу!

Машина остановилась напротив обменки. Не заглушив мотор, Тарас выбрался из салона. Подошел к светящемуся окошку.

Слегка затемненное стекло с маленькой вырезанной нишей внизу для прямого контакта с клиентами позволило рассмотреть симпатичную девушку – бессменную ночную работницу этой круглосуточной обменки. Кто работал в этой обменке днем, Тарас не знал. Как-то не получалось у него пользоваться услугами «дневного» обмена валюты.

– Доброй ночи! – Тарас улыбнулся, глядя ей в глаза и просовывая в вырезанную в стекле нишу честно заработанные злотые.

– Доброй, – она кивнула.

Ее рука в белой ажурной матерчатой перчатке, уходящей под рукав красного свитера и, наверное, доходящей почти до локтя, забрала купюры.

Тарас увидел, как она покрутила в руках каждую из них.

– Вот, возьмите, – просунула она в нишу гривны.

– Вам там не холодно? – игриво поинтересовался Тарас, задержав взгляд на ее тонких пальчиках, скрытых тканью перчаток.

– Не беспокойтесь, – ответила она. – У меня тут тепловентилятор.

Тарас прислушался и действительно услышал легкое жужжание.

– А я думал вас на кофе пригласить… Если вам холодно.

– Будет холодно, сама напрошусь! – немножко ехидно прозвучал ее голосок.

Тарас, уже подойдя к машине, на мгновение обернулся. Лица девушки отсюда было не разглядеть. Яркая лампа, светившая в обменнике, выталкивала свой свет в окошко с такой силой, что он бил по глазам.

Тарас оставил «опель» под своим домом на Пекарской, а сам отправился пешком к ближайшему «Интерактивному клубу».

Загадочно тусклое освещение подчеркивало, должно быть, то, что заведение это круглосуточное и не очень популярное. Несколько столиков с компьютерами, слева – голая барная стойка, справа от нее – холодильник со стеклянной дверцей, за которой стояли рядами бутылки пива, колы, воды. Но вокруг – никого.

– Эй! – негромко крикнул Тарас.

– Че, кто там? – прохрипел из-за барной стойки мужской голос.