Налюбовавшись рыбками, Тарас подошел к зеркалу в коридоре. Осмотрел свою прическу, удивляясь в очередной раз, с одной стороны, своей глупой податливости, благодаря которой он оказался в старом парикмахерском кресле соседа, с другой стороны – добротной прическе, появившейся в результате на его голове. Но время назад не отмотать, как пленку в старом бобинном магнитофоне. Да и не надо. На голове ведь полный порядок. И в голове тоже. Только за окном заканчивается сентябрь. Солнце стало редким гостем. Дождь то капает, то льется. Простое человеческое общение на фоне львовского сентября приобретает дополнительную ценность и становится более желанным, чем в летние жаркие дни. И поймал себя Тарас на том, что впервые в своей жизни думает он хорошо о соседе. В мыслях проскочила даже определенная жалость к этому странному, суетливо-неустроенному в жизни человеку, которому, должно быть, и в теплые месяцы года не хватает обычного человеческого тепла. Мысль эта могла бы развиться у Тараса и дальше, но тут зазвонил мобильный.

– Это я, Лёня! – донесся из мобильника знакомый голос. – Помните?

– Помню, – выдохнул Тарас, возвращаясь из коридора в комнату.

– Я решил, – сообщил Лёня. – Готов, так сказать, на второй сеанс!

– Может оказаться больнее, чем прошлой ночью! – предупредил Тарас серьезным голосом.

– А я бутылку с собой возьму, а то вчера как-то не додумался…

– Хорошо, в полночь там же, у Оперы! Только не забудьте за два часа до встречи принять стакан коньяка!

Опустив мобильник на стол, Тарас задумался, пытаясь разобраться: рад он тому, что есть на ночь работа, или не рад? С одной стороны – рад. Но показалась ему вдруг эта работа мелкой, не важной. Двадцать-тридцать евро за бессонную ночь – тоже деньги, на которые вполне удавалось нормально, без претензий жить. Но жить одному. А жить одному, хоть и дешево, но как-то неудобно. Да и опасно – можно дожиться до состояния соседа Ежи Астровского и потом вдруг неожиданно заметить, что жизнь прошла, а тебя никто не любит и ты никому не нужен. И тогда уже в обмен на то, чтобы тебя выслушали, ты стрижешь соседа или жаришь яичницу соседке!

Мысли явно пытались соответствовать меланхолической мелодии осени. Тарас понял, что надо притормозить, надо взбодриться! Отправился на кухню, заварил крепкого кофе. Выпил, явственно ощутив его горечь на языке. Вспомнил о Дарке из ночного обменника. Вспомнил о своей неудачной попытке угостить ее кофейком. На губах заиграла улыбка. «Этой ночью всё будет классно!» – решил он. План созрел и оказался идеально простым для исполнения. Молотый кофе – тут, на кухне. Термос – в машине во дворе. Только вот как просунуть ей чашку с кофе внутрь обменки? Тарас поднял правую руку, уставился на большой и указательный пальцы, пытаясь ими восстановить высоту выреза в окошке, через который просовывались туда-обратно денежные знаки.

– Надо быть изобретательнее, – сказал он сам себе и, переодевшись в джинсы и свитер, накинув ветровку и зашнуровав кроссовки, вышел на улицу. Совсем рядом с его домом был один из многих в городе магазинчиков с многообещающим названием «Всё за 1 гривну».

Уже минут пять спустя он оказался в этом царстве дешевизны, где на полках лежали в ожидании своей участи десятки ненужных товаров. Некоторые действительно стоили одну гривну, другие от этой цены оторвались, но не далеко. Были тут и керамические кружки по семь гривен, были и пластиковые тарелки. Тарас внимательно осматривал полку за полкой в надежде увидеть какую-нибудь низкую, приземленно-приземистую чайную чашку – именно так он представил себе то, что ему нужно для осуществления задуманного романтического акта, который можно было бы назвать «Угощение крепким кофе очаровательной затворницы». Но чашек нужной высоты в магазине не оказалось. Продавщица стояла у двери с книжкой в руках. Читала. Тарас отвлек ее, обрисовал словами то, что он ищет. Девушка-брюнетка лениво прошлась вдоль полок с товарами, словно освежала их в памяти. Остановила взгляд на черных фаянсовых пепельницах с надписью «Venezia» на дне. Бортики пепельниц были прямые и высокие, с маленькими квадратными вырезами-бойницами для удерживания сигарет. Тарас ехидно ухмыльнулся, проследив за взглядом продавщицы.

– Я не курю, – сказал он.

– Я так понимаю, вам нужна плоская емкость. – Девушка одарила клиента задумчивым томным взглядом. – Это вот, – она кивнула на пепельницы, – самое плоское, что у нас есть.

Тарас уронил взгляд на книгу, которую она держала в руке. «Справочник фармаколога» – прочитал он на обложке.

– А если б вам предложили выпить из этой пепельницы кофе?! – едковато спросил Тарас.

На ее лице возникло сначала удивление, а потом – любопытство. Она взяла тонкими пальцами пепельницу, осмотрела. Отложив книгу на нижнюю полку, покрутила пепельницу в руках, в конце концов опустив ее на ладонь и удерживая, как воображаемое блюдце с чаем, поднесла к губам.

Тарас чуть не испугался, девушка могла бы быть талантливой актрисой. Ее губы едва приоткрылись и стали такими чувственными, словно пепельница, к которой они собирались вот-вот прикоснуться, была живой, была не пепельницей, а тоже губами, мужскими, может быть, даже его, Тараса, губами.

– Интересно, – томно выдохнула продавщица. – Я об этом никогда не думала…

– Что интересно? – переспросил Тарас.

– Это я о своем. – Она посмотрела на клиента. – А вообще, это от обстановки зависит, от атмосферы, – голос ее подобрел. Она поставила пепельницу на место. – Если атмосфера подходящая, то можно кофе и из пепельницы выпить!

Тарас, пораженный убедительностью сказанного, тут же заплатил за пепельницу и остановился на пороге магазина. На улице шел дождь. Он вернулся к полке и взял еще одну такую же черную «венецианскую» пепельницу. Потом, держа в каждой руке по пепельнице, он перебежал под дождем из магазина в свой двор, остановившись на мгновение под брамой. Настроение улучшилось. Теперь он уже думал о себе, а не о соседе. О себе, и о Дарке, и о том, что этой ночью ему удастся ее не только напоить хорошим кофе, но и повеселить!

Серый плащ и не местной моды кепка Лёни бросились бы в глаза любому прохожему, если бы последний оказался в полночь около входа в оперный театр. Но неспешных наблюдательных прохожих в это время суток во Львове не бывает, а потому только Тарас обратил на него внимание, подходя к театру со стороны улицы Армянской. Лёня стоял ровненько, не пошатываясь, и напряженно, как обычно стоят договорившиеся встретиться незнакомые между собою люди. Он, вероятно, ожидал появления Тараса с другой стороны, а потому дернулся, услышав совсем рядом, за спиной, стук подошв.

– Ну как, готовы? – спросил Тарас по-деловому, даже не поздоровавшись.

Манеры и способ поведения Лёни еще вчера подсказали Тарасу, что приезжий клиент, возле которого регулярно появлялся запах бензина, живет вне правил обычного обихода и этикета, живет, как слово в бесконечном нагромождении слов, так и не ставших предложением из-за своего неприятия правил пунктуации. Он тоже не поздоровался с Тарасом. Вероятно, потому, что и ночью он не попрощался, а значит, формально они и не расставались.

– Готов, – проговорил приезжий.

Пока шли к машине, Тарас вспоминал рентгеновский снимок, который Лёня вчера показывал. Ясно, что прошлой ночью на свет Божий явился ближний к уретре камешек. Думая категориями скорее геометрическими, чем медицинскими, Тарас представил себе одновременное движение всех трех камней, не забывая однако при этом, что у первого камня путь наружу был самым простым, остальным двум еще предстояло высвободиться из почек в мочеточники. Конечно, вчерашние вибропроцедуры вполне могли их сдвинуть с места, могли даже подтолкнуть второй камень к уретре. Эти краткие рассуждения привели Тараса к мысли о том, что начинать процедуры надо резкими «короткими» вибрациями, а потом, принимая во внимание состояние клиента, временно сменить их менее интенсивными и «длинными», чтобы в финале снова выйти на резкие и сильные вибрации, которые бы и довершили дело.