Кроме того, группу следовало как-нибудь назвать. Брайан, отвечавший за решение этой проблемы, бесконечно мучился, отвергал все идеи Мика и Кита, однако сам ничего путного не предлагал. Проблема решилась, когда он собрался объявить о концертах в «Джаз ньюс» и должен был сообщить название группы, диктуя объявление по телефону. Экспромтом он выдал The Rolling Stones, еще один поклон Мадди Уотерсу – не только его треку 1950 года «Rollin’ Stone», но и менее известной песне «Mannish Boy» с мини-альбома, в которой есть строка «Oh, I’m a rolling stone»[67].
Этот странный для британского уха выбор намекает не столько на похабную и пьяную автобиографию великого блюзмена, сколько на нравоучительную пословицу, рекомендующую стагнацию, а не поиск приключений: «A rolling stone gathers no moss»[68]. Мик, Кит, Стю и Дик хором возражали, что это какая-то помесь струнного квартета с ирландским оркестром, но жребий был брошен – и к тому же это все-таки была группа Брайана.
Их великий прорыв случился в результате довольно грубой пощечины, полученной Миком. Успех Алексиса Корнера в «Марки» не только оживил Сохо, но и обратил на себя внимание Британской вещательной корпорации на Портленд-плейс, в трех четвертях мили к северу. В итоге, сполна отомстив за Корнера, Би-би-си позвала Blues Incorporated на радиопрограмму «Джазовый клуб» вечером в четверг, 12 июля. Такую возможность нельзя было упускать, хотя эфир и совпадал с их еженедельным выступлением в «Марки». Чтобы не расстраивать аудиторию клуба, подменить их позвали Длинного Джона Болдри, гомосексуального белокурого великана из «Илингского клуба».
Корнер решил, что для этого наиважнейшего выступления на британском радио ему мало одного вокалиста, – Мик будет выступать по очереди с Артом Вудом, старшим братом все еще никому не известного школьника Ронни. Однако скаредная Би-би-си отказалась платить за двух вокалистов вдобавок к пяти инструменталистам. Корнер, решив, что Миково обаяние больше визуально, нежели вокально, а потому вряд ли принесет много пользы на радио, предпочел ему Арта Вуда. (В итоге Арт с ними тоже не пел, и вокалистом стал Сирил Дэвис.)
В утешение Мику Корнер договорился, что группа, где Мик теперь левачил, впервые выступит в тот же вечер в клубе «Марки», в перерыве между отделениями Длинного Джона Болдри, за двадцать фунтов. «Джаз ньюс» даже упомянула их в своей афише наравне с прославленными именами джазистов из Сохо – Крисом Барбером, Кеном Кольером и прочими.
По правилам игры газете надлежало разузнать подробности у говорливого и красноречивого Брайана, но, поскольку информация пришла через Корнера, вопросы задавали Мику. В результате лидером группы выглядел скорее он, чем Брайан; он перечислил состав и несколько замялся, опасаясь, что новое название оскорбит блюзовых пуристов из «Марки». Почему-то Брайан по такому случаю решил возвратиться к своему слайд-гитарному альтер эго, и в составе группы его имени даже не упомянули: «Поскольку Blues Inc. участвует в программе „Джазовый клуб“, завтра в „Марки“ выступит ритм-энд-блюзовый вокалист Мик Джаггер с ритм-энд-блюзовой группой. Группа называется The Rolling Stones [«Надеюсь, они не подумают, будто мы рок-н-роллом пробавляемся», – сказал Мик], состав: Джаггер (вокал), Кит Ричардс, Элмо Льюис (гитары), Дик Тейлор (бас), „Стю“ (фортепиано) и Мик Эйвори (ударные)».
И вот так вечером 12 июля 1962 года под бело-розовой маркизой сцены «Марки» Мик впервые спел с «Роллинг Стоунз». К вельветовым штанам он надел полосатую матроску, довольно популярную среди юношей на юге Франции, но в Лондоне больше подобающую девушкам и сексуально неопределенным «хористам» из вест-эндских мюзиклов. Для исполнения блюза такой наряд – смелое решение, как белое кружевное платьице, которое через семь лет он наденет на концерт в Гайд-парке, на другом конце Оксфорд-стрит.
Часовой сет состоял в основном из безупречных блюзовых и ритм-энд-блюзовых стандартов Джимми Рида, Элмора Джеймса и Билли Боя Арнольда плюс изредка Чака Берри – «Down the Road a Piece» и «Back in the USA» («New York, Los Angeles, oh, how I yearn for you…»[69]). Поскольку Мик Эйвори с ними в тот вечер не выступил, звучание получилось гораздо менее агрессивное, чем обычно. И все равно многие завсегдатаи «Марки» прочно связали слово «stones» со словом «rock»; аплодисменты были негромкие, а освистывали порою так, что и аплодисментов не расслышать.
В зале в тот вечер был Чарли Уоттс, ударник, иногда игравший с Blues Incorporated, но чаще с Blues by Six, группой, которая должна была подарить «Роллинг Стоунз» соло-гитариста и вокалиста. Чарли был ударником высшего класса – безукоризненно одет, безукоризненно выбрит, лицо серьезно, почти трагично, как у Бастера Китона[70] к концу жизни. Как полагается, он не выказал никаких эмоций, когда полосатая фигура на сцене принялась выдувать на гармошке такие пассажи из «Bright Lights, Big City» Джимми Рида, будто это эротический ритуал, а не религиозный. Но впоследствии он вспоминал, что его знакомые достопочтенные блюзовые и джазовые музыканты вдруг показались ему «эксцентричным старичьем» в сравнении с Миком.
Потом, забрав по четыре фунта на брата (в то время этого хватало на три долгоиграющие пластинки, на ужин на двоих в стейк-хаусе «Энгус» или на пару ботинок из модного обувного магазина «Риджент»), Брайан, Мик, Кит, Дик и Стю решили, что зал в «Марки» все же проняло достаточно и им теперь предложат регулярно здесь выступать. Однако Гарольд Пендлтон по-прежнему считал, что они заражены вирусом рок-н-ролла – если и не репертуар, то энергия звучания, язык тела, эта трясучая башка вокалиста. Он нанимал их только в перерывы и вел себя преотвратно, бубнил, что они «клятые рокеры», а их ритм-энд-блюзовые идолы «чушь собачья».
Объявления, которые Брайан публиковал в «Джаз ньюс», вымаливая работу, принесли им еще несколько концертов в других клубах Сохо, ступивших на путь из джаза в блюз: «Пикадилли», «Студия 51» Кена Кольера и «Фламинго» на Уордор-стрит; в этот последний ходили в основном черные – вест-индские иммигранты и американские солдаты. Белому подростку требовалась подлинная храбрость просто зайти сюда и заказать выпивку, не говоря уж о том, чтоб выскочить на сцену и спеть песню Мадди Уотерса, тем более так, как пел Мик.
Little Boy Blue and the Blue Boys от концертов шарахались, но «Роллинг Стоунз» с Брайаном во главе ненасытно хватались за все подряд. Когда в Сохо им стало тесно, они снова намылились в пригороды, катались в старом фургоне Иэна Стюарта – а от названия откусили «г», чтоб звучало глаже. По примеру Илинга, тихие районы вдоль Темзы, Туикенем и Саттон, тоже обзавелись цветущими блюзовыми клубами в местных залах при церквах или в буколических пабах, где когда-то громче всего звучало кряканье уток с речки. Там, где клубов еще не было, группа быстренько создавала свой – на субботний или воскресный вечер арендовала зал или помещение в пабе, развешивала афиши и раздавала флаеры: «Ритм-энд-блюз с „Роллин Стоунз“, 4 шиллинга [20 пенсов]».
Организационные таланты Мика на этой стадии еще толком не проявились: Стю выступал шофером и гастрольным менеджером, Брайан назначил себя лидером группы и менеджером (и в этих амплуа тайно брал дополнительную плату с промоутеров или просто клал ее себе в карман, когда они сами предлагали).
Репетируя в «Бриклейерз Армз», они неформально поклялись играть чистую музыку и ни за что не «продаваться» коммерческим агентам или студиям, если даже выпадет шанс. Эта решимость долго не протянула. В начале октября, понукаемые все тем же Брайаном, они поехали на звукозаписывающую студию Кёрли Клейтона в Хайбери, у футбольного поля «Арсенала», и записали демонстрационную пленку из трех песен – «Close Together» Джимми Рида, «You Can’t Judge a Book by Its Cover» Бо Диддли и (не боясь искушать судьбу) «Soon Forgotten» Мадди Уотерса.
