До вечера они ещё два раза поднимались к скалам. Каждый раз примечая всё новые изменения во внешнем виде поверхности скал. К вечеру поверхности скал были отполированы так, что в них уже отражались фигуры друзей. С наступлением темноты приятели забрались в спальные мешки, чтобы немного передохнуть. Решили встать в 12 часов ночи и вновь подняться к скалам, а там уже ждать, как будут развиваться события. В половине первого ночи, прихватив с собой ледорубы, фонари и фляжки с чаем, они были в расщелине. Путь до скал был преодолён без всяких проблем. Луна светила так, что светить фонариками себе под ноги не было никакой необходимости. Уже в расщелине, Генка включил свой фонарик и направил свет от него, на вертикальную поверхность скалы. Свет фонаря отразился от скалы нарушая все мыслимые законы оптики. Кулаков направил луч фонаря на вертикальную поверхность скалы по касательной, градусов в 40—45, но луч отразился строго перпендикулярно вертикальной плоскости, да и к тому же стал намного ярче. Отразившись от вертикальной плоскости, свет упёрся в поверхность наклонной скалы и опять многократно увеличив яркость ушёл вертикально в ночное небо. Генка попробовал переместить луч фонаря в другое место поверхности вертикальной скалы, но эффект оставался тот же. Ошалевший Симаков включил свой фонарь и тоже направил свет от него на вертикальную стену. Отражённый строго вертикально свет, только прибавил яркость.

Приятели заворожено смотрели на эти чудеса. В расщелине было светло как днём, всего-то от света двух походных фонарей. Внезапно послышался сухой треск, как от электрического разряда. В середине вертикальной скалы, как раз из того места, откуда отражались лучи фонарей, начал вырисовываться контур ровного полукруга.

– Вот здесь и был вход в нишу! – воскликнул Генка.

Симаков не отреагировал на возглас Генки, он сосредоточенно экспериментировал со своим фонариком, направляя свет в различные места поверхности вертикальной скалы, но отражённый свет от фонаря упрямо выходил точно посередине вырисовывающегося полукруга.

– Ничего не понимаю, – пробормотал Симаков и выключил фонарик, – фантастика какая-то!

– А я тебе о чём говорю вот уже который год, – сказал Кулаков и тоже выключил свой фонарик. Стало непривычно темно, хотя яркая Луна и освещала ущелье.

– Давай-ка вот что сделаем, сядем немного в стороне от предполагаемого входа в нишу, а то вдруг появится зелёный луч, природу которого мы не знаем, да спалит нас ко всем чертям, – предложил Симаков, – посидим, понаблюдаем, что дальше будет.

– Разумно. Вот здесь, с краю можно пристроиться. От скал тепло идёт довольно ощутимое, не замёрзнем, – и Генка начал устраиваться у самого края расщелины. Симаков последовал его примеру.

Прошло часа два, но никаких видимых изменений в облике скал не происходило. Только изредка со стороны вертикальной скалы доносился сухой треск. Около трёх часов ночи опять раздался сухой треск, но звук был намного громче и на самом верху скалы появились голубые огоньки, как от высоковольтного электрического разряда. По всей полированной ширине скалы эти огоньки стали медленно опускаться вниз. Создавалось впечатление, что кто-то пытается таким способом очистить поверхность скалы, удаляя с неё невидимые пылинки и трещинки, полируя до совершенства.

Приятели встали и отошли в сторонку, чтобы эти похожие на высоковольтные электрические разряды не задели их. Так повторилось несколько раз. После каждого раза предполагаемый вход в нишу вырисовывался всё отчётливее, как бы подсвечиваясь изнутри скалы фосфорическим, зеленоватым светом. В тоже время этот слабый зеленоватый свет начал отражаться в наклонной плоскости скалы, многократно увеличивая яркость. Стало заметно светлее. Прошло ещё полчаса, свечение полукруга немного увеличилось, но для того чтобы появился мощный зелёный луч, направленный в бездны космоса, этого свечения явно не хватало. Хотя свечение полукруга больше и не увеличивалось, но вход в нишу начал явно становиться прозрачным.

Генка, отбросив все предосторожности подошёл вплотную к слабо светящейся поверхности полукруга. Симаков тоже подошёл к Генке и встал рядом с ним. Через несколько минут вход в нишу стал совершенно прозрачным. В слабом внутреннем свете друзья отчётливо различили мужскую фигуру, которая стояла к ним спиной и смотрела на своё огромное отражение в сферической зеркальной поверхности ниши.

– Антон! Я пришёл за тобой! – заорал Генка, – Обернись же, Антон!

Мужская фигура, как будто услышала крик Генки, стала медленно поворачиваться. Отражение не шелохнулось. В неясном внутреннем свете ниши Генка всё равно узнал друга, который как под гипнозом медленно повернулся и подошёл к прозрачной перегородке. Губы его зашевелились, но звук сквозь прозрачную преграду не проходил. Отражение Антона в сферической поверхности ниши не мигая смотрело прямо в глаза Генке.

– Чёрт! Как стало темно, ничего не видно, – выругался Симаков, – где мой фонарь? – и сделал несколько шагов в сторону, чтобы поднять свой фонарик.

Пока Симаков отошёл за фонарём, отражение в нише внезапно изменилось. Из лица Антона оно превратилось в какого-то монстра похожего на китайского дракона из сказок и легенд. Жутко оскалив пасть и щёлкнув огромными клыками, отражение исчезло и вместе с ним пропало свечение в нише. А через мгновение закрылась и сама ниша. Генка непроизвольно вскрикнул от ужаса, увидев изображение монстра. Когда Симаков подошёл с фонариком к входу ниши, там ничего не было. Только оставалось слегка фосфорическое свечение полукруглого контура. Через несколько минут всё исчезло.

– Ты же видел, Васильич? Антон там и он живой! Что случилось? Почему всё пропало? – Генка бил кулаком по полированной поверхности скалы, – Ну, почему? Ну, почему всё исчезло? – не успокаивался Генка.

– Успокойся Гена! Я кажется догадываюсь в чём дело. Постараюсь тебе объяснить. Вот посмотри, – Симаков включил свой фонарик и направил на полированную поверхность вертикальной скалы. Свет фонаря отразился, как от обычной зеркальной поверхности, не перемещаясь в место, где был полукруг и не увеличивая яркости, – сеанс космической связи закончен. Как такого сеанса сегодня и не было. Была попытка. Посмотри на Луну, ещё не полнолуние, так, процентов на 90 светит. Вот в чём загвоздка. Я думаю, что полнолуние в ночь с 22 на 23 июня должно быть никак не меньше, чем в 95 процентов. Ты не слышишь меня, Гена?

– Нет-нет, я слушаю тебя Васильич, просто я никак не отойду оттого, что увидел, – как-то отрешённо сказал Кулаков.

– А что ты видел? – заинтересовано спросил Симаков.

– Потом, Васильич, потом, дай немного отойти, – попросил Генка.

– Ну, хорошо, потом, так потом, пошли к палатке, здесь больше делать нечего, – категорично заявил Симаков и тряхнул Генку за плечо, – пошли Гена.

Было около пяти часов утра, когда приятели разожгли костёр и поставили на огонь котелок с водой. Небо стало совсем светлым.

– Гена, нам надо скорее уходить отсюда. Смотри, тучи наползают, как бы гроза не разразилась. Нам здесь наверху, это ни к чему. Давай собираться, – сказал Симаков, прихлёбывая чай и глядя на небо.

– Пора уже дождю. И так три дня погода нас баловала, – согласился Генка.

Дождь всё-таки застал приятелей, но к тому времени они спускались с перевала «Выпускников» и до зоны леса, где была знакомая им лесная полянка с родничком, оставалось пройти минут 10. Мокрая тропа стала скользкой и спускаться по ней стало тяжело. Только приятели успели забраться под густую высокую ель, как дождь полил с такой силой, что тропа, по которой они только что спускались, превратилась в небольшую бурную речку. Сверкнула яркая вспышка молнии. Генка по привычке стал считать секунды. На четвёртой секунде раздался оглушительный грохот.

– Ого! Где-то совсем близко долбануло! – вздрогнул Генка.