Он также намеревался принудить банки покончить с практикой выдачи необеспеченных кредитов и банкротить обессилевшие компании, хотя и признавал, что сделать это будет нелегко. «Нелегко» — очень слабо сказано. Журнал «Экономист» прогнозировал, что такой шаг «лишит работы сотни тысяч, возможно, миллионы людей».

Между тем японская экономика традиционно чуждается массовых увольнений, и, учитывая это, Коидзуми выдвинул предложение компенсировать потерю работы годичными пособиями, примерно равными заработной плате, — шаг для Японии беспрецедентный.

Немалый переполох вызвало и предложение Коидзуми приватизировать систему почтовых вкладов, где, согласно подсчетам еженедельника «Бизнес уик», осело депозитов примерно на 2 триллиона долларов, которые десятилетиями — что и возмущало Коидзуми — шли на затратные государственные проекты. «Из всех новаторских предложений Коидзуми, — отмечает еженедельник, — именно это вызвало особенно острую реакцию. Японских банкиров, всегда рассматривавших эту систему как нечто вроде налогового насоса-монстра, откачивавшего деньги с финансовых рынков, смелость Коидзуми просто поразила… Его идея сводилась к тому, чтобы сначала превратить единую почтовую систему в сеть региональных накопительных фондов, а затем приватизировать их, как если бы это были частные банки». Нападки на почтовую систему вкладов оказались ударом прямо в сердце ЛДП — почтовые боссы и их семьи неизменно были важной составной частью электоральный базы партии.

С течением времени становилось все очевиднее, что «священных коров» Коидзуми действительно щадить не намерен. Если его планы осуществятся, нынешний уровень безработицы, предсказывали экономисты, возрастет с 4,7 процента (что десять лет назад и вообразить было невозможно) до 6, а рост общенационального продукта сократится в ближайшие два года на 1,5 процента. Коидзуми оставался неколебим. Без фундаментальных структурных реформ, говорил он, стране не подняться.

Да, но могли он оставаться в рядах ЛДП, выдвигая столь радикальные идеи? Сам Коидзуми считал, что вполне, ибо «наступит время, когда люди поймут, что перемены необходимы. В наши двери стучится кризис — страна продолжает занимать деньги, чтобы расплатиться с долгами, — но ни народ, ни политики этого не ощущают. Когда в свое время разразился нефтяной кризис, говорили, что Японии будет нанесен тяжелейший ущерб. Мы заняли деньги и укрепили экономику. Но правительство с долгами не расплатилось. Оно продолжало занимать и занимать, пока наконец страна не погрязла в гигантских долгах. Люди не понимают, что приватизация почтовой системы окажет воздействие не просто на почту и телекоммуникационную систему; задетым окажется весь спектр административных и финансовых проблем».

Во внешней политике Коидзуми был не менее решителен. Он намекал на возможность поправки к 9-й статье конституции Японии, составленной под диктовку американцев и запрещавшей Японии иметь вооруженные силы, помимо чисто полицейских. Возражая против предложений переписать учебники по истории таким образом, чтобы военные преступления Японии запечатлелись в них еще более рельефно, Коидзуми, напротив, собрался —- и в конце концов свое намерение осуществил — посетить гробницу Ясункуни, где покоится прах военных героев. Его не смутило то, что там захоронены и останки 14 главных японских военных преступников, — один политический противник Коидзуми уподобил этот жест «возложению венков на могилу Гитлера».

По мере приближения 24 апреля — даты первичных выборов в партии — кампания набирала все большие обороты. Один за другим сходили с дистанции второстепенные участники забега, и в конце концов борьба свелась к противостоянию Хашимото и Коидзуми. Удары последнего достигали цели, и среди рядовых членов партии началось настоящее волнение.

Приспешники Хашимото чувствовали, как снизу нарастает сопротивление их фавориту. Один из них, передавая ход предвыборного митинга, заметил: «Я прошу присутствующих голосовать за Хашимото, но внятного ответа не получаю». Другим казалось, что прежний их оптимизм не оправдан. Газеты отмечали, что «иные влиятельные деятели из фракции Хашимото, особенно те, что помоложе, которые раньше всегда хвастались железным единством, заявляют теперь, что, возможно, и не поддержат своего лидера, а коллег из других фракций призывают голосовать не солидарно, но по собственному усмотрению».

Коидзуми был в зените славы. Шизука Камей, один из лидеров ЛДП, отмечал, что «выглядит он, как рыцарь на белом коне. Это распаляло воображение избирателей».

Убедившись, насколько Коидзуми преуспел на нижних этажах, Хашимото обратился к испытанным приемам протекционистской политики и стал искать поддержку в других фракциях, предлагая их лидерам высокие посты. Готовые на все, лишь бы победить, люди Хашимото усилили работу среди заинтересованных групп, особенно в промышленном секторе. В одной газете сообщалось, что почтовых работников, составлявших крупное ядро партии (240 тысяч членов), попросили не заполнять избирательные бюллетени — за них это сделают функционеры.

К несчастью для Хашимото, Коидзуми слишком сильно опережал его среди рядовых избирателей. Правда, партийные иерархи все еще питали надежду, что жесткая система выборов принесет победу Хашимото: в конце концов у рядовых только 141 голос из 497, определяющих победу того или иного кандидата. Но процесс пошел. Партбоссы были настолько непривычны даже к зачаткам внутрипартийной демократии, что проглядели возможные последствия новой системы. Попросту говоря: если члены партии из того или иного округа единодушно поддержали Коидзуми, как может член парламента, избранный именно от этого округа, не считаться с волей избирателей и отдать свой голос Хашимото?

Правда, с приближением выборов парламентарии начали оценивать ситуацию более трезво. «Если мои избиратели проголосуют за мистера Хашимото, — заметил один депутат нижней палаты, — то и я последую за ними. Но если они предпочтут мистера Коидзуми, то я, вполне вероятно, отдам свой голос ему».

Другой парламентарий, видный член фракции Хашимото, так до конца и не прозревший, вопрошал публично, не будет ли первенство его патрона «омрачено упреками, будто сохранить его удалось лишь благодаря использованию фракционных интересов — в том случае, если он проиграет Коидзуми на местах, но в общей гонке победит».

Напрасно он волновался. Коидзуми победил во всех округах, за исключением двух, считавшихся цитаделью фракции Хашимото. В результате он добился фантастического результата, получив 123 голоса из 141 возможного.

Теоретически 346 голосов депутатов парламента все равно могли оставить Коидзуми не у дел, но психологический эффект внушительной победы на местах оказался столь силен, что ни о какой дальнейшей борьбе и думать не приходилось. Естественно, за три месяца до общенациональных выборов, назначенных на июль, депутаты парламента от ЛДП не лишат столь популярного политика места под солнцем. По словам одного из них, «мы просто нашли лучшего из тех, кто способен привести нас к победе на выборах».

Победа Коидзуми произвела сильное впечатление даже на столь видную личность, как руководитель компании «Ми-цубиси» Минору Макихара. «Тот факт, что рядовые члены либерально-демократической партии безоговорочно отдали своим симпатии Коидзуми, ясно свидетельствует о том, что перемены назрели. Свидетельство сильное, и я надеюсь, что оно будет учтено».

В конечном итоге парламентарии решили погреться в лучах славы Коидзуми и послушно завизировали выбор масс. Коидзуми получил 175 голосов, Хашимото — 137, и еще 34 распределились между другими претендентами. Так, Юни-хиро Коидзуми стал двенадцатым по счету председателем либерально-демократической партии. Впервые в ее истории лидером был избран деятель, стоявший в оппозиции крупнейшей партийной фракции.

Он прошелся по скользкой дорожке и не упал, выбив оружие из рук партийных боссов своим убедительнейшим успехом в массе рядовых членов партии. Эта история подтверждает один из базовых принципов политики: те, кто хочет удержать власть, должны считаться с преобладающими настроениями своих избирателей независимо от того, идет ли речь о новом общественном движении или возникновении новых рынков.