Рядом с гаражными были расположены ещё одни, деревянные ворота, открывающие въезд на гостевую стоянку для автомобилей. На ней скромно притулилась маленькая красная «тойота». Штырь недовольно покосился в её сторону:

– Кого ещё чёрт принёс?

Как бы в ответ на этот вопрос из-за дома появились четыре фигуры – три женские и одна мужская. По мере их приближения лицо Васильича приобретало всё более недовольное выражение. Навстречу ему шли жена Лена, тёща Егоровна и брат жены со своей супругой. Все четверо слащаво улыбались.

– Стёпа! – замахала рукой Лена. – А у нас гости! Виталик с Катей приехали!

Хозяин усадьбы, дождавшись, пока компания подойдет поближе, хмуро вопросил:

– Чего это? – И, не здороваясь, кивнул в сторону шурина с невесткой: – Я их не звал, а они припёрлись?

Улыбки с лиц родственников не исчезли, но из слащавых превратились в вымученные. Жена Васильича потупилась, испытывая явную неловкость. При этом никто из присутствующих не выглядел ни удивленным, ни шокированным. Выходка хозяина усадьбы молчаливо принималась как данность.

Нарушив возникшую паузу, подала голос тёща:

– Стёпушка, а мы уже заждались, стол накрыли, я пирог испекла!

– Пирог – это хорошо, – закряхтел Штырь. – Здороваться кто будет? – Вопрос был обращён к незваным гостям.

– Здрассте! – отозвались те нестройным дуэтом.

– Здрассте, – хмыкнул родственник, сверля парочку пытливым взглядом.

За спиной Васильича молчаливой группой стояли охранники, бесстрастно наблюдающие семейную сцену.

– Стёпа, пойдём в дом, – косясь на них, попросила Лена. Ей явно хотелось скрыться от посторонних глаз.

– А чего в до-ом? – вдруг обиженно, как ребёнок, протянул Штырь. – Погода какая! Я на улице хочу посидеть.

– Конечно, конечно, на улице! – засуетилась Егоровна, бросив раздражённый взгляд на дочь. – Мы сейчас там и накроем, и ужин туда подадим!

– Ужинать не буду – сыт, – произнёс Васильич. – А вот чайку попью! С тёщиным пирогом. С чем пирог-то, а?

– С зелёным луком, Стёпушка – твой любимый. – Егоровна была рада до смерти, что ей удалось купировать вспышку недовольства зятя. Вдвоём с дочерью они исчезли в доме, туда же поспешили ретироваться и шурин с невесткой.

– Степан Васильич, нам куда? – прозвучал из-за спины голос начальника охраны. Штырь обернулся.

– Давайте-ка «мерина» мойте, – отдал он распоряжение телохранителям. Те, облачённые в отглаженные костюмы, спали с лица, но возражать не посмели. – А потом все вместе езжайте на «козле» на завод, – продолжал командовать шеф. – Машину на заводе оставите – и по домам, отдыхать. Славка, «козёл» в городе помоешь! На мойку заедешь, вот тебе деньги.

– Так, может, и «мерина» в городе помыть? – с надеждой спросил начальник охраны.

– Нет, «мерин» мне завтра здесь нужен! – отрезал генеральный. – Бабенко в гости жду. Пусть приедет, позавидует!

Никита Петрович Бабенко был мэром города.

– Мойте как следует, чтоб блестел! Языками вылизывайте! Приду – проверю!

Распорядившись, Штырь заковылял к дому. Потом вдруг остановился и спросил:

– Славка, семечки есть?

Тот кивнул.

– Отсыпь!

Воробьёв залез в карман шортов и с готовностью отсыпал начальнику порцию в протянутую ладонь. Довольный, тот продолжил свой путь.

Лена с Егоровной носились как заведённые, накрывая на улице стол к чаю. В таком же темпе крутилась и Катерина. А её мужа просто усадили под сосной в плетёное кресло. Кресла были сделаны на заказ, в соответствии с необъятными габаритами Васильича, и потому напоминали небольшие диванчики. На таком же диванчике разместил свой широкий зад и сам хозяин усадьбы, смачно сплёвывающий шелуху от семечек себе под ноги.

– Ну что, Виталя, как житуха-то? Ничего? – хитро прищурив один глаз, спросил Штырь.

– У кого-то, может, и ничего, – плаксиво ответил родственник, – а у нас плохо!

– Что так?

– Меня с работы хотят уволить…

– Да ну! Какие гады! – картинно всплеснул руками Васильич. – За что же это тебя, бедного?

– Сделок совсем нет, – продолжал плакаться шурин. – Народ без денег сидит, ничего не покупает. Не до жилья сейчас людям.

– Это плохо, – согласился хозяин усадьбы.

– Плохо, – кивнул Виталий.

– Что ж, совсем никто ничего не покупает? У нас всё-таки курортный город, спрос на недвижимость всегда был.

– Был, – опять кивнул родственник.

– А сейчас нет спроса?

– Нет.

– Плохо.

– Плохо.

Штырь продолжал лущить семечки.

– А ты арендой займись, Виталь! – посоветовал он. – Народ на отдых всё равно едет – лето же. Комнаты снимают, квартиры. Вот ты и возьми на себя посредничество.

– Не могу! – заявил тот.

– Почему?

– Конкуренция большая, вытесняют!

– А ты конкурентов сам потесни!

– Не могу!

– Почему?

Виталий шумно вздохнул, опустил глаза и отвернулся.

– Мальчики, к чаю! – певуче зазвучал голос Лены.

– Пошли чай пить, нищий ты наш агент по недвижимости, – с издёвкой пригласил Васильич. Виталий предпочёл не обратить внимания на едкий эпитет в свой адрес. Встав, он потопал на зов сестры.

Рассевшись за овальным плетёным столом, покрытым белоснежной скатертью, семейство принялось за трапезу. Огромное блюдо с ещё тёплым луковым пирогом источало аппетитный аромат. Вокруг него теснились многочисленные вазочки с печеньем и конфетами. Свежезаваренный чай янтарно поблёскивал в тонкостенных сервизных чашках. Хозяин усадьбы, довольно крякнув, положил себе внушительный кусок пирога. Отправив в рот значительную его часть, он принялся жевать, прижмурившись от удовольствия.

– Катерина, тут мне твой муж на жизнь жаловался, – облизывая пальцы, обратился он к невестке. – С работы, говорит, увольняют. Жить скоро не на что будет.

– Да, у нас сложная жизненная ситуация, – потупив глаза, произнесла та. – У Виталички проблемы.

– Бедные вы, бедные… – усмехнулся Штырь. – А я смотрю, на машине новой приехали. Или это так, кто-то покататься дал?

Катерина рассерженно зыркнула в сторону мужа. Тот сделал вид, что не заметил.

– Машина не новая, а подержанная, – стала оправдываться невестка. – Три года ей. По дешёвке взяли, последние деньги отдали. Но она в очень хорошем состоянии. Пробег всего десять тысяч. Потому и взяли, что хорошая и дешёвая.

– А-а-а, – протянул Васильич. – Ну, если хорошая и дешёвая, тогда можно и последние деньги отдать. Да, Виталичка?

Шурин снова предпочёл не отвечать.

– Что молчишь-то, родственник? – вопросил хозяин усадьбы, отправляя в рот следующий кусок пирога. – От проблем на работе язык отнялся? Кушай вон пирожок – мамка испекла!

Лена, всю беседу явно страдавшая от выпадов мужа в адрес гостей, попыталась сменить неприятную тему.

– А как у Тёмы дела в институте? – задала она вопрос.

– Хорошо, – подал голос Виталий. Потом вдруг чихнул и трубно высморкался в платок.

Васильич, жуя, насмешливо наблюдал за ним.

Брат Лены вид имел бледный, даже болезненный. Сколько Штырь его помнил, тот всегда был худым, с землистым цветом лица и постоянно простужался. Казалось, ткни в него пальцем – и он рассыплется на части. Жена Виталия, наоборот, тело имела дородное, на лице всегда играл румянец. Мужу спуску не давала, держала его в строгости, на коротком поводке. Сопровождала супруга везде и всюду. Кроме того, Катерина была старше Виталия на несколько лет, ухаживала за ним, как мамка, и последнее слово в доме всегда было за ней. Все вокруг это знали и тихонько посмеивались, но в глаза, кроме Васильича, никто ничего не говорил.

– Приболел никак, а, Виталька? – хмыкнул Штырь, сведя на нет старания жены разрядить обстановку. – Катька, что за мужем не ухаживаешь? Заболел вон, чихает… Ты к нам лечиться приехал, Виталь? Морским воздухом подышать, ингаляцию сделать?

Невестка подавилась пирогом, а Виталий, с хмурым видом пряча в карман носовой платок, сердито ответил: