– Нет! – коротко ответил Егор и замолчал.

– У меня тоже нет. Папа в Ленинграде погиб от бомбы, а мама пропала при бомбежке нашего эшелона с эвакуированными. И я попал сюда, в детский дом. Из детдома начали брать ребят на воспитание. Пришла тетя Глаша, Глафира Николаевна, наша учительница рисования, увидела, что я рисую, поговорила со мной и спрашивает: «Хочешь, вместе будем твою маму искать? А пока будешь у меня жить». Сначала я ее боялся. Она такая высокая и, кажется, сердитая, редко улыбается. Никогда не крикнет, пальцем не тронет, а как скажет: «Тебе надо расти, доедай», – уже сыт, а еще съешь. Она заставляет меня каждый день хоть понемногу рисовать. Я даже научился рисовать масляными красками. Месяца два назад мы поехали к знакомому охотнику. Он для нашего зоологического кабинета разных птиц настрелял. Надо было снять с них шкурки с перьями. Потом мы из них шестнадцать чучел сделали. Попробовал я срисовать их красками. У мертвых птиц совсем другой, какой-то тусклый, цвет перьев. Теперь попробую срисовать с натуры, живых… Егор, ты не спишь?

Егор не ответил. Его клонило ко сну. Замолчал и Гномик. Он смотрел на огромную сверкающую луну и не мог отвести от нее глаз.

– Егор, как ты думаешь, есть люди на Луне?

– Не знаю. Полковник Сапегин говорил, что на Марсе есть жизнь. Там и пустыни есть, и каналы, и деревья с красными листьями. Он говорил: «Построим огромную „катюшу“ и полетим в этом снаряде на Марс». А ты бы полетел?

– С тобой бы полетел. Ты хороший!

– Хочешь, я буду тебе помогать и у нас будет так, как у меня с полковником Сапегиным?

– Хочу!

– А стрелять ты умеешь?

– Не умею.

– Я научу.

– Не надо.

– Боишься стрелять?

– Страшно… немного… Ты не смейся, это у меня после бомбежки эшелона.

Лунная дорожка переместилась через реку правее, и с горы подул слабый ветерок. Барс услышал вдали шаги и ткнул мордой в щеку задремавшего было Егора. Мальчик знал этот сигнал и сразу проснулся. Монотонно, как и прежде, шумела река. Егор осторожно, чтобы не разбудить Гномика, вытянул у него из-под головы свое ружье.

Донесся тихий свист. Егор ответил. Большая тень приближалась по берегу, то появляясь, то исчезая в кустах.

– Это я, Топс! – раздался вблизи приглушенный голос.

– Чего же ты свистишь? Ты бы, как разведчик, перепелкой кричал или совой.

– Так мы же не условились.

– Мало ли что! Отсутствие правильного взаимодействия, как говорил полковник Сапегин, губит самые лучшие военные планы. Ну как?

– Прошел я километра два вниз по течению – никакого моста. Река такая же бурная, как здесь. Переправиться вброд и думать нечего: утонем. Спугнул какого-то зверя. Он ка-а-ак зашумит – и в кусты! Ух, и зверюга! Не иначе, тигр!

Мальчики засмеялись.

– Здесь тигров нет, – вдруг отозвался Гномик.

– Вот что, тигр, давай спать, – сказал Егор, – а то скоро опять в путь.

Топс растянулся рядом. Ребята задремали.

Лунная дорожка переместилась еще правее, туда, где над рекой возвышались камни в белой пене. И опять Барс ткнул своим холодным носом щеку хозяина. Это неслышно подошел Ромка.

– Я – как разведчик в тылу врага, – возбужденно прошептал он.

Егор растолкал ребят.

– Все узнал. Есть очень важные новости, – сказал Ромка. – Гарун здесь.

– Гарун здесь? – Егор быстро вскочил. – Каким образом?

– Гарун сел верхом на кондора, тот распластал крылья и через секунду быстрее лани, быстрей… – начал Топс.

– Вот как стукну! – сказал, замахиваясь на него, Ромка.

Топс замолчал.

– Эх ты, – обратился Ромка к Егору, – а еще военный! А самолеты на что?

– Не станешь же ты уверять нас, – сказал Егор, – что Гаруну специально, чтобы встретиться с нами, дали самолет.

– Я не знаю, для чего ему дали самолет, – с достоинством ответил Ромка, – но знаю одно: я видел его так же близко, как вижу тебя. Он сказал мне, что прилетел на По-2 и ждет нас.

– А как же ты его нашел?

– А я его и не искал. Там кишлак, и там есть мостик.

– А на мостике овечка, у овечки хвостик, – опять начал Топс.

– Замолчи, Топс! – прикрикнул Егор. – Да договаривай, Ромка, скорее!

– А что говорить? Я все сказал, – ответил Ромка. – Гарун сидел возле моста и ждал нас. Говорит, что это единственный мост через реку в этом районе и другого пути отсюда в горы нет. Он уже пошел было со мной сюда, а потом говорит: «Ты беги к ребятам, выезжайте на мотоцикле к кишлаку. По дороге увидите старый мазар, там встретимся».

– Мазар?

– Ну, склеп такой, старая гробница – вроде сарайчика. Вот там надо съехать с дороги к мазару и ждать.

– А ты не врешь? – усомнился Егор.

– Честное пионерское, чтоб мне провалиться на этом месте!

– Значит, ехать сейчас же по дороге к кишлаку Чак и у мазара ожидать. А еще что говорил Гарун? – спросил Егор.

– Сказал, что есть что-то очень важное, он сам нам все объяснит, – ответил Ромка.

– По машинам! – протяжно, как обычно командовал полковник Сапегин в таких случаях, крикнул Егор и первый бросился к мотоциклу.

Гномик поспешно повесил себе за спину ружье и свернул плащ-палатку, а Барс сразу же вскочил в коляску, вернее – на коляску, так как она была загружена доверху.

Светила луна. Ребята быстро разместились на мотоцикле, Егор включил зажигание, дал газ и нажал ногой педаль до отказа. Мотор затарахтел. Егор включил первую скорость и вырулил на дорогу, включил вторую и затем третью скорость, и мотоцикл понесся по дороге; потом он «чихнул» один раз, другой, третий. Егор покрутил ручку до предела, это не помогло. Мотор «зачихал», и мотоцикл остановился.

– Газуй! – заволновался Ромка.

– Сам знаю, – сквозь зубы ответил Егор и снова завел мотор.

Но как только он включил скорость, мотор заглох. Егор соскочил и попробовал завести мотор. Ребята окружили его, стараясь помочь.

– Вот всегда так бывает, – заметил Ромка, – если очень торопишься, обязательно что-нибудь да разладится.

– Теперь вся искра в баллон ушла, – трагическим голосом возвестил Егор, повторяя излюбленную шутку шоферов.

– Ну и влипли! – сказал Ромка в тон Егору.

– Значит, все пропало? – испугался Гномик.

– Надо поймать искру в баллоне, – продолжал шутить Егор. – Ты ее рукой, а она ка-а-ак даст, так и отлетишь. Ну, кто ловить будет?

Никто не вызвался ловить искру.

– Я попробую, только я не умею, – робко предложил Гномик.

Егор перестал шутить, попробовал завести мотоцикл, но мотор не хотел работать. Он проверил – бензин есть, ток есть. В чем же дело? Может быть, свечи забило? Егор вывинтил из цилиндров свечи. Они были сухие, в порядке.

– Ну что, нашел искру? – то и дело спрашивали ребята.

– Сами ищите! – буркнул обеспокоенный Егор, не переставая нажимать ногой на педаль.

– Дай я, ты уже выдохся, – предложил Топс. Егор вначале упорствовал, но потом согласился, чтобы Топс сменил его. Топс быстро нажимал педаль раз за разом, Егор крутил ручку газа, Ромка стоял рядом и подавал советы. Гномик усердно молча заглядывал во все сокровенные части мотоцикла, в которых он ничего не понимал, но делал это, чтобы не стоять сложа руки. Мотоцикл, как назло, не заводился.

– Тоже мотоциклисты! Дай-ка я заведу, – сказал Ромка, отстраняя правой рукой Егора, а левой стаскивая Топса с сиденья.

Огорченный Егор отошел от мотоцикла. Ромка уселся с видом знатока на мотоцикл. Он долго возился, устал и наконец, раздраженный неудачей, сказал:

– И где ты только, Топс, откопал этот старый гроб! Его надо на свалку!

– Сам ты гроб! – обиделся Топс.

– Я придумал, я придумал! – воскликнул Гномик.

– Ты?! – чуть не в один голос воскликнули мальчики.

– Ага, я. Давайте покатим мотоцикл, тут недалеко ведь.

– Верно, – согласился Ромка. – Только раз мотоцикл Топса, пусть он сам его и тащит!

И все же мотоцикл дружно покатили по дороге в кишлак, и только Барс продолжал важно лежать в коляске. Когда мальчики приблизились к мазару, Барс зарычал. Егор приказал ему замолчать.