…»Могучие воины» в белых плащах с алыми крестами наводняют эти земли, жгут, режут, грабят… На миг мелькнуло видение: маленький мальчик спасается бегством от преследователей, потеряв мать, родной дом… Но тут знакомую картину заслонило перепуганное лицо девушки, удирающей от насильника. А это ещё откуда?! Неужели!..

Памятуя о своём обещании «не делать фокусов», Карсидар подавил в зародыше желание немедленно испепелить «могучих воинов». Однако он едва не бросился к князю с призывом одуматься и отказаться от безумной затеи. Но Читрадрива был начеку:

«Сиди, глупец! Чего ты вмешиваешься? Разве у князя нет головы на плечах?»

«Это роковая ошибка…»

«Погоди, не горячись. Ох, многому ты должен ещё поучиться!»

А нунций тем временем обменялся несколькими фразами с тем воином, у которого поверх плаща сияла золотая цепь и сказал:

– К сожалению, княже, святой престол не сможет выделить божьих воинов тебе в помощь. Наших славных помощников сильно беспокоит неаполитанский король, у них и своих забот хватает.

Ничего не зная о неаполитанском короле, Карсидар, тем не менее, почувствовал к нему огромную симпатию. Беспокоит этих убийц! Каков молодец… К тому же, благодаря неаполитанскому королю «могучих солдат» не будет в войске Данилы Романовича.

– Вот если бы ты принял корону и открыл свои земли для западной церкви, тогда… – нунций выдержал паузу. – Тогда мы смогли бы помочь тебе как единоверцу и выделить… – посол ещё пошептался с предводителем «могучих воинов», – …сотни три, от силы пять.

Данила Романович лишь усмехнулся и, в упор глядя на посла, сказал:

– Я полагаю, мы не базарные бабы, чтобы вести мелочный торг. К тому же мне ведомо, что, несмотря на хлопоты с неаполитанским королём, ваши божьи воины точат зубы на новгородские земли и тем самым отвлекают силы русичей от борьбы с татарами. Почему вы не хотите первыми сделать шаг навстречу и, оказав помощь восточным христианам, на деле, а не только на словах, продемонстрировать стремление к единству всего христианского мира?

– А почему мы должны сближаться первыми? – в свою очередь спросил нунций.

– Да хотя бы потому, что четверть века назад именно божьи воины взяли штурмом Константинополь, – твёрдо сказал Данила Романович. – Потому святейшему престолу и искупать вину первому.

«Это не про твой ли город речь идёт?» – немедленно подумал Читрадрива. Но слово «Константинополь» не вызвало в душе Карсидара никаких чувств. Видно, «могучие воины» разрушили не один город.

– В сием прискорбном событии нет вины святого престола, – возразил нунций. – То были отступники, которые поддались на уговоры нечестивого венецианского дожа и откололись от воинства, шедшего освобождать Гроб Господень. Святейший папа не благословил их предприятие.

– Но и не осудил, – стоял на своём Данила Романович. – В конце концов, пусть его святейшество папа Григорий проявит христианское милосердие, за которое ты похвалил меня давеча. Кто я такой, в конце концов? Жалкий земной правитель. А святейший отец? Наместник Бога на земле, как написано на его тиаре. Разве нет? Поэтому святейшему отцу и надлежит продемонстрировать божественные качества прежде меня. Он да наречётся миротворцем.

– Это твоё окончательное решение? – нунций встал. Вслед за ним поднялись со своих мест и воины в белых плащах с крестами.

– Можешь передать пославшему тебя: великий князь Киевский Данила Романович благодарит за оказанную ему честь и по достоинству оценивает предложение святого престола, однако принять корону без соответствующей военной помощи не согласен.

– Это вызов! – тут впервые за всё время пребывания в княжеской резиденции посол нахмурился.

– Это моё условие святому престолу. Так я решил и от своих слов не отступлюсь.

Данила Романович поднялся и теперь смотрел на нунция сверху вниз. Тот ничего не сказал, развернулся и, мотнув головой, быстро пошёл к дверям. «Могучие воины» последовали за ним, однако перед тем сдержанно поклонились князю.

– Скатертью дорога! – крикнул им вслед воевода Димитрий. Остальные военачальники одобрительно зашумели.

«Видишь? Вот и не призвал князь „хэйлэй-габир“. А ты волновался, – подумал Читрадрива. – Но всё же интересно, что ещё за город они разрушили четверть века назад? Нунций упоминал об освобождении какого-то Гроба Господнего..»

Карсидар даже не обратил внимания на его мысль. В данную минуту он готов был броситься на шею к Даниле Романовичу и от всей души благодарить его за столь мудрое решение.

С момента, когда выяснилось, что Данила Романович видел живых иудеян, упоминаемых в священной книге русичей, все помыслы Читрадривы были направлены к одному: каким образом их разыскать? Конечно, всё могло обстоять так, как предполагал Карсидар, то есть князь мог повстречать иудеян в дальних краях. Но этому противоречило одно простое обстоятельство. Обычаи этого народа и внешний облик людей были явно знакомы не только князю, но также Остромиру и Михайлу. Вот этого как раз не учёл импульсивный Карсидар; зато его ошибка почти сразу бросилась в глаза Читрадриве. Просто он не стал вдаваться в спор, прекрасно понимая, что Карсидару не до того.

Деятельная натура Читрадривы так и бурлила весь остаток дня после знакомства с новым князем, нунцием и живыми (и, на своё счастье, неповреждёнными после окончания визита) «хэйлэй-габир». Он мучался, пытаясь измыслить наиболее подходящий и наименее явный способ выяснить, где проживают иудеяне. Он не спал полночи, слушая, как ворочается и вскрикивает во сне Карсидар, которому снились кошмары из истории осады загадочного города.

В результате Читрадрива не нашёл ничего лучшего, нежели на следующий вечер прямо спросить об интересующем его предмете сотника.

– Иудеяне?! – искренне изумился Михайло. – А на что они тебе сдались?

– Да просто в книге про них вычитал, пока в порубе отдыхал, – Читрадрива предпочёл не открывать сотнику всей правды. – Интересно стало, что это за люди.

– А я было подумал, что Хорсадар родственников разыскать хочет, вот и подослал тебя ко мне, – усмехнулся Михайло.

– Какие там родственники! – отмахнулся Читрадрива и как бы невзначай заметил:

– Мы нездешние, сам знаешь. Да и не похож Хорсадар на иудеян.

Этого он не знал наверняка, а сказал так наобум. Хотя, с другой стороны, будь во внешности Карсидара что-то подозрительное, разве русичи не предположили бы сразу, что он принадлежит к этому племени?

– Твоя правда, не слишком похож, – согласился сотник. – Особливо ухватками. Хорсадар рубака знатный, в оружии смыслит. Колдовство у него тоже ратное. А иудеяне сплошь торговцы да лекари. Правда, были и среди них вои добрые, хотя бы то же царь Давид. Только в кои-то веки он жил! Нынче же все иудеянские воины повывелись. Да и внешне они больше чернявые, темноглазые и носатые. Такого, как Хорсадар, среди них нечасто встретишь. Может, в других краях…

– Так они не только на Руси живут? – осторожно поинтересовался Читрадрива.

– Эк хватил! – развеселился Михайло. – Они, почитай, по всему свету рассеялись, между всеми народами, точно васильки на хлебном поле. А разве между вашими их нет?

Такая характеристика Читрадриве понравилась, ведь анхем тоже были рассеяны и по всему Орфетанскому краю, и по соседним странам. Он ответил сотнику в том смысле, что, возможно, иудеяне живут и у них, только называются по-другому.

– Ещё бы! Откуда бы тогда у вас Хорсадар взялся, – согласился Михайло. – Что же до местных, ну, которые у нас в Киеве осели, так те в Копыревом конце обитают. Целая слободка у них за городскими стенами. Правда, какие побогаче, те в ограде поселились. Но всё одно, дел с ними лучше не иметь.

– Это почему же? – удивился Читрадрива.

– Пропащий народ, – с безнадёжным видом констатировал Михайло. – Они Господа истинного, Иисуса Христа, распяли. Аль не читал в Евангелии?

Ситуация напоминала хорошо знакомую двусмысленность отношения коренных орфетанцев к гандзакам. Те тоже считали анхем пропащим, проклятым народом и избегали иметь с ними дело… за исключением разве что тех случаев, когда это сулило выгоду. И чего только не сделают деньги!