Еще на подходе к этой деревушке путешественников насторожило отсутствие дымов над деревней и их запаха, и это при стоящих морозах. При въезде в деревню бросилось в глаза отсутствие следов захода людей в дома, на свежем снегу видны были только небольшие женские или детские следы, идущие к хлевам и от них. Только в одном дворе видны были эти следы, ведущие не только в хлев, но и в сам дом. Вот к этому то дому и направился со своими тремя учениками-холопами Пирогов, его подозрения по поводу охватившей деревню чумы, все более и более укреплялись. По его рекомендации Золотой дал команду проходить через эту деревеньку не останавливаясь. Сам Никита Николаевич остался со своими людьми в деревне. Зайдя в теплую часть дома, в который вела натоптанная тропинка, пойдя через не отапливаемые сени, доктор увидел сидящих у стола, около теплой печи двух пареньков лет по четырнадцать-пятнадцати на вид, видимо братьев погодков, судя по схожести их черт лица и цвету волос. Сперва в полумраке избы хирург ни чего не увидел, но обоняние подсказало, что в углу под образами, перед которыми слабо горела лампада, кто-то лежал и по видимому смертельно больной, так как запах разложения будто кулаком ударил по обонянию вошедшего со свежего воздуха Пирогова. Наплевав на практический запрет показывать аборигенами артефакты 21 века, он достал фонарь- 'жучок' и стал накачивать энергию в фонаре. Яркий в полумраке избы луч света выхватил лежащую на лавке у стены под образами женщину, так идентифицировал по длинным волосам и видимых из под расстегнутой нижней рубашки грудям Никита, то существо с лицом багрово-синюшного окраса, с губами будто обсыпанных мелом, лихорадочно блестящими глазами с ясно видимыми на шее язвами черного цвета, с покрывающими груди черными неровными пятнами, которые видимо были результатом подкожных геморрагий, с явным выражение страдания и ужаса, на заостренных чертах лица. Один из чумных бубон, находящийся на левой стороне шеи, вскрылся и выделяемый им густой желтовато-зеленый гной, стекал по коже на подушку, залив уже почти всё левую половину подушки. Видимо запах от этой язвы и учуял подполковник медицины. Лежавшие поверх какого-то полотна, закрывавшего больную от груди но ступней, руки нервно двигались, кожа пальцев рук имела пепельно-серый оттенок. -Видимо цвет кожи изменился в результате цианоза - автоматически отметил в уме доктор. - Ну вот по всем признакам это она-Чума. Вот из хаты, быстрее на улицу. - Эти мысли в секунду промелькнули в голове у хирурга и он стал поворачиваться, звеня одетым на него бахтерцом.
Видимо яркий свет, жужжание издаваемое 'жучком' и звон доспеха, вывел больную из забытья и она хрипло но достаточно громко и разборчиво заговорила: - Боярин! - точно определила принадлежность вошедшего в избу человека по звону брони к воинскому сословию больная- За ради господа нашего не дай пропасть моим кровинушкам. Все в веси умерли, мор всех прибрал. Хозяин мой в сенях лежит мертвый, я сама его третьего дня вынесла и видимо из-за этого и саму мор свалил. Вот и мне конец настал. Забери сынов, не дай и им помереть. Они у меня работящие. Мне помогали за всей скотиной в веси ухаживать, когда соседи занемогли и померли. В избы мы правда не входили, но скотина ревет, жалко божьи создания, они то за что страдать должны. Это нам мор за грехи наши господь наслал. Видимо ни кого в веси кроме меня и сынков из живых не осталось. Я то может грешила, а детушки мои за что гибнуть должны. Они ведь и не жили. Спаси их боярин. Ни чего у нас с мужем нет, ни серебра и злато. Христа ради прошу спаси боярин, увези из веси.
Видимо истратив на эту не очень то связную речь все силы, женщина замолчала, откинувшись на подушку, лишившись от напряжения сознания. Её слова остановили хотевшего уйти Пирогова и он сам, в нарушения своих же инструкций, заговорил. Его хриплый голос сперва напугал парнишек, посчитавших что и зашедший в дом проезжий боярин тоже болен. Но путник разговорился и его голос зазвучал ровно без хрипотцы.
-Вот что хлопцы - сам не поняв почему он назвал парнишек на украинский манер, заговорил Никита- Давайте собирайтесь. Поедете со мной. Слышали, что мать Ваша Вам сказала. Ей уже ни чем не помочь, при смерти она, это я Вам как лекарь говорю. А вы выходите к окну, сейчас его открою.
Передав 'жучок' одному из своих учеников, доктор подошел к закрытому затычкой окну и ударом ноги выбил её. В избу хлынул свет, а вместе с ним и холод.
-Давайте раздевайтесь, осмотрю Вас не попятнала ли и Вас 'черная смерть' своей печатью. Давайте, давайте. Не стесняйтесь, скидывайте все. Дай фонарь. Так подняли руки, повернулись. Теперь ноги разведите, да к свету давайте. Да не дергайтесь, не содомит я. Так лимфа узлы везде не увеличены. Как себя чувствуете. Не морозит, может какое-то недомогание имеется. Пульс в норме. Печень и селезенка не увеличены. Голова не болит, Ни где ни чего не ломит. Язык показали, больше вытяни. Нет. Побудьте пока так. Прокоп, давай из своих вьюков одежонку для вьюношей неси. Да и Потапа вьюки по тряси. Вы с ними одного возраста практически. Ну чуток большевата будет не беда. Главное запасную теплую одежду и обувку несите. Знаю, что валенок нет. Но знаю так же, что у вас обоих и сапоги для зимы имеются. Вот их и несите. Да портянок поболее, накрутят и с ноги сапожки не спадут, и теплее будет. Потам обстриги им пока все волосы, не дай бог вшу или блоху в волосах унесут заразную. Не дергайтесь, мать, вам что сказала. Спасаться. Вот и спасайтесь. Волосы нужно обстричь, волосы новые отрастут, а вот жизни новой не будет. А что в остальных домах живые имеются. Точно нет. Сами говоришь в каждый дом в тайне от мамани заходили и смотрели, все мертвые. Из изб ни чего к себе в дом не несли. Точно ни чего. Вот и сейчас ни чего не брать. Вот и отлично, все волосы здесь остались. Так ни вши, ни блохи на Вас не видно. О вот и одежда. Одевайтесь. Старую здесь бросьте, мор на ней может быть. Ну что пошли. Потам, Прокопий да не жалей те вы одежды, выдам вам серебра, как в большой город приедем, новую купите. Вот огольцы к коням идите, воины подсадят в седло, в месте с ними поедете. Что опять. Да умерла Ваша матушка. Нет нельзя с ней проститься, и сами заразу подхватите и нас заразите. Помрете и не выполняете наказ родительницы Вашей. Ну что опять. Какие лошадки, коровушки, овечки. Кто помрут от голода если их здесь их так бросить. Ну что же показывайте, где они у Вас здесь стоят. Степан, проследи, что-бы взяли только сани и животных, в избы ни кого не запускай, слышите в избах этой деревни 'черная смерть' поселилась. Если хоть что из изб взять, с этой вещью и мор себе возьмете. Вот то то он и есть. Ни чего не брать, только сани, упряжь и животных. Будете животных выводить, к избам сено и солому тащите, обкладывайте их, будем огнем очищать землю от 'черной смерти'. К сараям и хлевам не забудьте сена положить, сжигать нужно все, в том числе и бани, что-бы в другое строение мор не смог сбежать и спрятаться, дожидаясь своих новых жертв.
Напоследок Пирогов вошел в уже обложенную сеном избу братьев. Ведь когда он выходил их мать была жива, а сжигать хотя и смертельно больного человека, но еще живого нельзя. И правда за прошедшее время больная очнулась и увидев вошедшего в теплую избу боярина стала смотреть на него с немым вопросом. Отвечая на не высказанные вопросы подполковник начал говорить: - Сыновей твоих голубушка я спасу и пристрою к делу лекарскому. А вот тебе извини не чем уже помочь не смогу, поздно очень, зараза очень глубоко зашла. Ты уж извини меня за то, что я сейчас сделаю. Но это необходимо, нельзя оставлять вашу весь целой. Зараза из неё по другим местам разойдется.
С этими словами подполковник достал из кобуры ПМ и передернув затвор, выстрелил в страдалицу, пуля пробив ей голову, разом прекратила её страдания. Подобрав гильзу, которая ударившись о выставленную, одетую в варежку ладонь, упала ему почти под ноги, он не оглядываясь вышей из избы. Садясь в седло и направляясь на выезд их деревни, он махнул рукой. Зажигайте.
