– Ну! – в очередной раз вернул ее в реальность Мороз. – А этот чем не хорош?!

Настя подняла тоскливое лицо. Мороз смотрел на нее с тревогой и, как показалось, с нежностью.

– Я хочу в мужья тебя! – неожиданно выпалила она в отчаянии.

Он опустил лицо в ладони, потом, разом встряхнувшись, заговорил быстро и зло. Настя напряженно силилась разобрать смысл, но поняла только, что – «нет».

Она встала и сквозь танец яркой толпы вышла на синюю предутреннюю улицу. Ей было стыдно и тяжело. Мороз догнал ее и поймал, как зверька, в распахнутую шубу.

Опять мчались через лес, уже светлый, но на этот раз молчали. В доме он пытался поить ее водкой и долго, сбивчиво говорил:

– Ты не понимаешь, кто я. Я – другой! Формула жизни другая… Я пытался, экспериментировал… ничего не вышло. Я погублю тебя! Нужна такая же аномалия природы, как я. Все другое замерзает. Понимаешь?!

Он отвернулся к окну. Настя облизала соленые от слез губы и вытерла мокрый кончик носа. Подошла к нему со спины и, когда он повернулся, быстро привстав на цыпочки, вдруг поцеловала его в твердый рот – нежно и сильно.

Минуту они постояли, глядя друг на друга. Внезапно Настя расхохоталась, а Мороз, взявшись за сердце, рухнул в кресло.

Потом они ели мороженое, играли на клавесине в четыре руки… а еще позже, собственно, и началась их сказка.

Что теперь? Настя вяжет крохотные пинетки и размышляет, что имя Снегурочка, конечно, оригинальное, но пусть уж лучше дочку зовут Дашенькой. Настин папа играет с Морозом в шахматы и пристрастился к езде на тройке. Да, вот еще: зимы стали отвратительно теплыми. Но что поделаешь, Настя – девка горячая!

Катюша зятя невзлюбила сразу. Во-первых, он был Лилечке не пара. Ну что это за муж, который жене до уха еле-еле макушкой достает? Во-вторых, он оказался каким-то не своим: все «извините», «будьте любезны»… Нет, не то чтобы Катюше нравились грубияны… Но в мужчине, по ее мнению, главным была мужественность. А тут… Ушки розовые оттопырены, глаз за очками не видно. И чем он только Лилечку взял? Она же красавица: волосы черные, глаза синие.

С тех пор как в жизни Екатерины Васильевны появился зять, характер у нее сильно испортился. Прежде он у нее был уютный, легкий и необременительный для окружающих. А теперь стал совсем другим. Может, виной тому был возраст. Сорок пять звучит гордо, если ты Шэрон Стоун, а вот ежели ты эти сорок пять провела в нашем отечестве, цифра настраивает на пессимистический лад. И хотя подруги называли ее по-прежнему Катюшей, похожа она стала на настоящую Екатерину Васильевну. В вечном халате, с кое-как стянутыми в пучок волосами. Сходила в магазин, сделала яичницу и села перед телевизором… Там день-деньской показывали разные ток-шоу. Катерина их смотрела и иногда вслух рассуждала, какие мужики сволочи. Особенно ее зять.

Спрашивается, почему в нежном возрасте сорока пяти лет Екатерина Васильевна пребывала в такой томной праздности? Все дело в том, что она вышла на пенсию. Столь ранняя пенсия полагалась ей за вредный стаж. Год назад она все чудненько рассчитала: Лилечка-деточка будет приходить с работы – а дома ее ждут горячие пирожки и любящая мамочка. Пенсия Катюше была положена не меньше ее обычной зарплаты. И она стала пенсионеркой. Звучало неприятно, но чего не сделаешь для любимого ребенка!

Увы! Мечтам сим не суждено было осуществиться. Лиля вышла замуж. И за кого? За отвратительного Руслана! Имя-то какое! Такое впору богатырю, красавцу. А тут мелкий, ехидный, очкастый… А главное – он увез Лилечку от родной матери. Увез в свою однокомнатную хрущевку из их с Лилечкой роскошной двухкомнатной сталинки. И лишил Екатерину Васильевну даже сладкой возможности мстить по мелочам. Она осталась одна-одинешенька в пустой квартире, где в Лилечкиной комнате еще сидели ее детские куклы и смотрели синими, как у дочери, глазами. Это было несправедливо: они с Лилей так дружили, так замечательно проводили вместе вечера, столько поверяли друг другу! И все это: пирожки, телевизор вдвоем, чаепития по утрам – променять на какого-то Руслана! Подруги тоже оказались натуральными предательницами. Вместо того чтобы обсуждать мерзкого зятя вместе с Катюшей и перемывать его хилые косточки, они почему-то задавали дурацкие вопросы: «Он что, не работает?» Господи, еще чего не хватало! Работает, конечно. И зарабатывает прилично. «Ну, может, он бабник?» Да кому он нужен! Нет, он с Лилечки глаз не сводит, бегает за ней как собачка. Потом подруги выяснили, что зять не пьет, не курит, ездит на плохонькой, но машине. И в конце концов вынесли приговор: «Ты, Катюша, совсем чокнулась! Тебе надо радоваться и Бога благодарить за такого зятя».

Но Катя не унималась и любой разговор (о погоде, политике, моде) сводила на зятя-подлеца. Подругам эта Катина навязчивая идея надоела, и они стали звонить и проведывать ее все реже. К дочери с мужем Катя принципиально не заходила, а они ее навещали. Приносили кучи вкусностей и пытались наладить отношения, но Екатерина Васильевна была сурова, цедила сквозь зубы: «Спасибо, что не забываете».

И через полчаса взаимного мычания вставала, давая понять, что визит пора заканчивать. Напрасно Лилечка плакала и просила маму объяснить, чем она перед ней провинилась. И уж тем более напрасно, и даже совсем зря зять Руслан пытался с тещей шутить и делать комплименты. На какое-то его легкомысленное высказывание, что Екатерина Васильевна сегодня хороша, как адмирал на параде, она так оскорбилась, что час ее откачивали валерьянкой. А после предположения, что мужчины на нее заглядываются, она вскричала: «Что?!! Оскорблять меня в собственном доме?» – и ушла в другую комнату.

И вот поздней солнечной весной в день ее рождения молодые супруги явились к ней смущенные и взволнованные. На пороге вручили огромный букет и вынули из сумки подарок. Подарок двух месяцев от роду прошел пару шагов, потом задние лапки у него разъехались, и из-под розового живота растеклась лужа. Это была собака! От шока Екатерина Васильевна окаменела и молчала все два часа, пока Лиля накрывала на стол, а Руслан молол какую-то чушь про собак вообще и спаниелей в частности… Наконец, в тот момент, когда шампанское разливали в бокалы, а щенок уже грыз любимые Катины тапки, она закричала:

– Никогда!

Но Лилечка вдруг проявила твердость, заявив:

– Мама! Пусть поживет у тебя. А потом я заберу его, если ты не привыкнешь, и найду ему хозяев.

А Руслан и вовсе сказал ужасную вещь:

– Екатерина Васильевна, мы с Лилей хотели, чтобы вам было веселее!

Обиженная Катенька решила, что зять специально сделал ей такой подарок, – чтобы поиздеваться. Она возненавидела щенка так же страстно, как и Руслана.

Уже через два дня выяснилось, что щен обладает капризным и бойким нравом. Он все время пи´сал, скулил, грыз мебель и обувь. По ночам песик плакал и просился к Катеньке на диван. Теперь Екатерина Васильевна была все время занята. Собаку нужно было прививать, покупать творог и щенячьи витамины, отбирать у него мелкие предметы… Катюша вспомнила времена своей молодости, когда у нее, одинокой мамы, было столько хлопот с маленькой Лилечкой. Каждый день она звонила дочери и требовала освободить ее от этого несносного постояльца. Лиля обещала щенка забрать, но все как-то не получалось.

Через две недели у щенка появилась кличка. Екатерина Васильевна назвала его Русланом. В конце концов, он был такой же лопоухий, мелкий и шкодливый, как ее зять. Теперь целыми днями в доме раздавался голос хозяйки: «Руслан! Дрянь ты такая, куда ты дел мою босоножку?», «Руслан, ты подлец и плохой мальчик! Нельзя грызть провод!» А на прогулке она кричала: «Руслан! Не смей есть эту дрянь!» Лиля удивилась, почему это мать назвала пса именем ее мужа. А сам зять только расхохотался и, высунув набок язык, изобразил тезку. Муштруя щенка, Катюша получала странное удовольствие. Приятно было сказать ему, когда он тихонько уползал в угол: «Кто это сделала лужу? А, дорогой друг Руслан? Неужели он не знает, что пи´сать в кухне нельзя?» Или еще лучше учить его командам: «Сидеть!», «Служи!»