Ей хотелось узнать о нем побольше, и она спросила:

– Где вы научились говорить по-ирландски?

– Моя мать была дочерью священника англиканской церкви Ирландии. Мой отец познакомился с нею, когда навещал свое поместье Килварру, и влюбился в нее с первого взгляда. Она возвращалась погостить домой каждое лето, посему я проводил здесь много времени и выучился болтать по-ирландски.

– Что наверняка поможет нам благополучно удрать отсюда, – заметила Сара. – Эта часть Ирландии вам знакома?

Роб отрицательно покачал головой.

– Килварра расположена дальше к северу, в графстве Мит. А в этой части страны я не бывал никогда.

Сара порылась в памяти, вспоминая, что ей известно об Ирландии.

– Баллина[12] находится поблизости от Килварры?

Он озабоченно нахмурился.

– Думаю, Баллина расположена где-то на западе, но не уверен. У вас там есть друзья?

Сара содрогнулась в деланном ужасе.

– Совсем напротив. Если я правильно помню, в Баллине живет ужасная родственница Адама, тетушка Джорджиана Лоуфорд.

– А, та самая, которая пыталась убить его, чтобы ее сын мог унаследовать титул. Нет, она, к счастью, не была нашей соседкой.

– Адам пару раз бывал в Баллине еще мальчишкой. У него остались приятные воспоминания об этих поездках и своих кузенах. Совсем не то, что о тетке. – Сара взглянула на покатые холмы, начинающиеся за живыми изгородями. – Когда-нибудь, в более благоприятных обстоятельствах, я бы хотела вернуться сюда.

– Да, здесь намного приятнее, когда не приходится спасать свою жизнь, – согласился Роб. Возвращаясь к делам насущным, он заметил: – У меня хорошее чувство направления. Но мелкие дороги так петляют, что нам поневоле пришлось бы двигаться медленно. Придется рискнуть и выбрать один из больших прямых трактов, несмотря на то что за ними почти наверняка установлено наблюдение.

Другими словами, они еще не избежали опасности.

– Сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до побережья?

– Три-четыре дня, если поскачем быстро. – Взмахом руки он указал на поворот слева. – Нам сюда.

Сара с благодарностью повернула на тропинку, представлявшую собой скорее зеленый туннель с высокими живыми изгородями по бокам, которые должны были укрыть их от любопытных взоров.

Впереди их ждал нелегкий путь. Но она верила в то, что Роб сумеет благополучно доставить ее домой.

Спустя около часа езды в полном молчании Сара и Роб миновали грубо сколоченную хижину. С дюжину ребятишек сидели перед нею на солнышке, слушая пожилого мужчину. Дети замахали им руками, дружелюбно приветствуя путников. Поскольку Роб помахал им в ответ, Сара последовала его примеру, но останавливаться они не стали.

Когда они оказались вне пределов слышимости, Сара спросила:

– А чем занимаются эти дети? Я заметила одну или две подобные группы детишек, еще когда была пленницей.

– Это школа для бедняков под открытым небом, – ответил Роб. – Католикам не разрешается быть учителями. Власти хотят, чтобы дети ходили в протестантские школы, становясь добрыми маленькими англиканцами.

Сара возмущенно ахнула.

– Но… это же ужасно. Не думаю, что родители хотят, чтобы их детей силой воспитывали в рамках другой религии.

– Разумеется, они не хотят. Вот почему мужчины, получившие некоторое образование, обучают местную детвору чтению, письму и арифметике в таких вот неофициальных школах под открытым небом, как та, мимо которой мы только что проехали. – В голосе его прозвучали иронические нотки, когда он добавил: – Я и сам попал в Уэстерфилдскую академию из подобной школы для бедняков.

– Как, ради всего святого, это могло случиться?

– Я как раз приехал в наше ирландское поместье вместе с матерью на лето и потому знал, где находится эта школа. К тому же я был дружен с большинством учеников, а иногда даже приходил на уроки ирландской грамматики. Лето выдалось дождливым, и я сказал учителю, что они могут воспользоваться заброшенной хижиной на окраине поместья. А еще я дал ему немного своих карманных денег, чтобы он купил книжек для учеников.

– Книжек?

– Дешевых изданий, – пояснил Роб. – В школах для бедняков по ним учат читать. Обычно это сказки или приключения, так что читать их интересно.

– Это же замечательно. – Снова пошел дождь, и Сара подняла воротник пальто. – И каким же образом помощь не столь везучим и состоятельным ученикам позволила вам попасть в школу для мальчиков высокого рождения и плохого поведения?

– Мой отец неодобрительно относился к обучению крестьян. Он говорил, что оно внушает им неподобающие мысли относительно их положения, – сухо отозвался Роб. – Но самым прискорбным моим прегрешением стало то, что я посещал католическую мессу. Он немедленно выслал меня из Ирландии и отправил к тете Агнессе, чтобы я не заразился католической верой. Моя мать была его второй женой, и он женился на ней, потому что она была красива, а не из-за ее состояния или социального статуса. Я стал живым свидетельством того, что он совершил ошибку, женившись на девушке более низкого сословия.

Сара едва сдержала готовое сорваться с губ замечание, произносить которое не подобало воспитанной леди.

– Ваш отец был… тяжелым человеком.

– Это еще мягко сказано, – столь же сухо заметил Роб. – Он – яркий образчик самовлюбленного, заносчивого, жадного и нетерпимого английского вельможи. Он ведет роскошный образ жизни, произносит в Палате лордов речи, которые вызывают всеобщее восхищение, влезает в огромные долги и отказывается платить своим портным и сапожникам, благодаря которым всегда одет со вкусом.

– Не похоже, чтобы у вас с ним было много общего.

– Так и есть. Я не видел его с тех пор, как мне исполнилось восемнадцать. – Роб пожал плечами. – Это вполне устраивает нас обоих.

В словах, произнесенных легким, небрежным тоном, Сара уловила глубоко запрятанные гнев и боль.

– Но учеба в Уэстерфилдской академии пошла вам на пользу, не так ли?

Лицо Роба просветлело.

– Это было лучшее из всего, что отец сделал для меня. Мы все там были своего рода неудачниками. А это – веская причина для дружбы.

Они миновали поворот, и глазам их предстала отара овец, которых фермер выпасал между изгородями. Сара пристроилась позади Роба, и разговор сам собой оборвался, когда они очень медленно направили коней через блеющую бурлящую массу.

Теперь Сара понимала, почему этот мужчина неизменно холоден и сдержан. Ему пришлось стать таким еще в детстве, чтобы выжить. Силой и цельностью натуры он был обязан своему характеру. Очень сильное влияние на него, вероятно, оказала мать – голос его явственно потеплел, когда он упомянул о ней.

Кроме того, Сара поняла, почему наивысшим его романтическим устремлением было отыскать «подходящую спутницу». Сильную, склонную к риску женщину, которая сможет ужиться с сыщиком уголовного полицейского суда. Но когда он ее нашел, она оставила его, потому что сама хотела большего. Сара надеялась, что он еще найдет себе спутницу, которая останется рядом с ним. Роберт Кармайкл этого заслуживал.

Роб то и дело поглядывал на Сару – темп движения он задал совсем не подходящий для леди. Однако, несмотря на свои миниатюрные размеры и хрупкое сложение, она, видимо, обладала недюжинной выносливостью.

А вот лошадь ее справлялась далеко не так хорошо. Животное выглядело достойно, но было уже стареньким, и, кроме того, от него, наверное, никогда не требовали быстроты передвижения. Так что Кармайкл был рад, когда они въехали в город, где проходила ярмарка. Он сможет купить не только снедь, но и заглянет на конный рынок, расположенный рядом с городской конюшней.

Выехав на рыночную площадь, он остановился. Когда Сара последовала его примеру, он негромко сказал:

– Самое время купить провизию и коня получше для вас.

– Быть может, я останусь здесь и подержу лошадей, пока вы занимаетесь этим?