Разбойники столпились вокруг Севастьяна Глебова, как будто только их молодой предводитель мог принять единственно правильное решение и спасти их всех от наваждения.

— Чей это замок? — шепотом спросил Севастьяна Иона. Он озирался по сторонам и шептал очень тихо и с большой опаской. — Мы когда в ту сторону шли, никакого замка не встречали.

— Здесь много таких, — ответил Севастьян, хмурясь. — Не могли же мы встретить по дороге их все! Давайте осторожно разведаем, что и как, и тогда уже решим.

— По мне так, надо бы спрятаться и обойти его ночью стороной, — высказался Чурила, но говорил он неуверенно и все время ежился.

— Может, здесь давно уже сидят наши, — возразил другой разбойник. И чуть покраснев, добавил: — Я хотел сказать — возможно, его заняли русские войска. Если мы начнем тут таиться и красться, люди царя Иоанна решат, будто мы — враги, и тогда ночью придется отбиваться от русских же.

— Нет уж, братоубийства мы не позволим! — сказал еще один.

— Молчи уж! — махнул ему Чурила. — Все люди — братья, а вспомни-ка ты, сколько этих братьев ты отправил к праотцам?

Все опять замолчали.

— Войдем, — предложил наконец Севастьян. — Он как-то странно стоит, посмотрите: с той стороны непроходимая топь, а с этой — такая чаща, что и в два дня не прорубишься. Удачно расположена крепость.

— На скалах замки видел, на островах — видел, но чтобы посреди леса, в болоте… — ворчал Чурила. — Лучше бы нам два дня через чащу прорубаться. Нехорошее здесь место. Вон, и Ионина девчоночка притихла. Спросили бы ее, она здешняя уроженка. Видала она тут этот замок? Кому он принадлежит?

— Не приставай к Урсуле, — сердито отозвался Иона. — Она дальше своего дома не бывала, не видишь разве? Для нее весь мир в диковину, она и козявку всякую рассматривает по часу, точно диво встретила, а ты ее о замках спрашиваешь.

Сидящая на лошадке крохотная девушка поерзала в седле и бросила на своего покровителя застенчивый взгляд. Она побаивалась людей, хотя со всяким, кто к ней приближался, пыталась держаться вежливо. Севастьян, которого она боготворила издали, объяснил ей: бояться некого, сейчас никто из ее спутников и пальцем ее не тронет, а что до чужих — от них отобьются. Ей следовало лишь держаться Ионы.

Замок безмолвствовал.

— Да здесь нет никого! — вдруг громко произнес один из разбойников по прозвищу Хлабазина (хворостина). Был он тощий и какой-то с виду очень несчастный, хотя никакого особенного несчастья с ним никогда, вроде бы, не случалось. Просто уродился с кислым лицом и так и не приучился улыбаться.

Странное, буйное веселье напало на всех. Даже этот Хлабазина вдруг растянул губы в странной, неприятной ухмылке.

— А если нету, займем замок — и проживем здесь, сколько Господь даст! — воскликнул бывший вор, бывший пушкарь, а ныне разбойный человек в бегах Иван Рябина, коренастый, твердоголовый человек с широкой лысиной на лбу. Эта лысина выглядела так, словно ее протерли, биясь головой о твердые стены.

Севастьян хотел было остановить своих людей, но где там! Один за другим они потянулись через поляну к замку. Даже Иона, странно улыбаясь, дернул за узду лошадку Урсулы и повел ее за собой к раскрытым воротам.

Севастьян покачал головой. Ему вдруг почудилось, что мгновение назад эти ворота стояли наглухо запертые. Если здесь вообще были прежде ворота. Теперь, впрочем, Глебов ни в чем не был уверен. Может быть, ворот и не было. Одна глухая стена, от земли до неба. А после появились ворота. И мгновение назад они раскрылись.

Но не исключено и другое: ворота стояли распахнутые настежь, просто Севастьян, погруженный в собственные мысли, их до поры не замечал.

Это состояние, когда реальность таинственным образом изменяется, Незаметно и холуйски подстраиваясь под мысли и решения людей, было неприятным. Но еще неприятнее ощущать себя рассеянным человеком, который не видит очевидного. Для командира — пусть даже возглавляющего очень маленький отряд, состоящий преимущественно из разбойников и воров, людей никчемных, — совершенно непростительное свойство.

Севастьян еще раз огляделся по сторонам, но лесная чащоба молчала. Только две или три пичуги, невидимые среди деревьев, продолжали свистеть, нахально и весело. Махнув рукой, Глебов сдался и зашагал следом за остальными.

Он ожидал, что сейчас тишина навалится на него пуховой периной и попытается его задушить, но ничего подобного не произошло. Стоило Глебову войти в ворота следом за своими стрельцами, как он очутился на мощеном дворе. Кругом росли замковые стены. Кое-где имелись окна. Солдаты галдели по всему двору, рассматривая свое странное приобретение.

Здесь имелась старая пушка, из которой, судя всему, никогда не стреляли. Севастьян подумал, что в этом нет ничего удивительного: кому взбредет в голову штурмовать замок, расположенный глубоко в ливонских лесах, куда и лиса-то забредет раз в год по недоразумению, не говоря уже о регулярных и нерегулярных армиях!

«Для чего же здесь построили это укрепление? — в который раз задался вопросом Глебов. — Есть какой-то смысл в том, чтобы перегородить замком эту дорогу! Куда она ведет?»

— Смотри, господин Глебов! — прервал его раздумья Иона радостным криком.

Севастьян повернулся на голос своего оруженосца.

— Что там?

— Сундуки!

Иона показывал на навес, где стояла большая телега, на которую кто-то нагрузил два больших сундука, похожие на гробы.

— А лошади есть? — спросил Севастьян.

— Ни одной! — ответствовал Иона. — Странно, — добавил он после краткого раздумья, — нет ни конюшни, ни следов навоза. Я не думаю, чтобы здесь кто-то тщательно прибирался. Все-таки не горница. В замковом дворе непременно должны быть следы навоза… Я открою сундук?

— А если там покойник? — не то подумал, не то проговорил вслух Севастьян.

Иона посмотрел на сундуки и опасливо откинул крышку.

— Что там? — Глебов быстрыми шагами подошел ближе.

— Не пойму, — сказал Иона, щуря глаза. — Не то парча слежалась, не то…

Он запустил руку в сундук и замер.

— Что? — почти вскрикнул Севастьян.

— Золотые монеты! — прошептал Иона. Он быстро огляделся по сторонам и захлопнул крышку сундука.

Севастьян тоже осмотрелся — не видят ли их остальные. Он понимал, что за сундук с золотом разбойнички начнут драться, как звери, и перережут друг друга в считанные часы.

Удивительное дело, почему люди не могут просто разделить богатство? Почему, обнаружив клад или захватив добычу, тут же начинают рвать друг другу горло? Это странно. Для чего человеку больше золота, чем он может унести?

— Это все от дьявола, — зашептал Иона. — Ты его чуешь?

Он сморщил нос и скривил лицо на сторону.

Севастьян с любопытством посмотрел на своего оруженосца.

— О чем ты говоришь? — спросил он наконец. — Ты кого-то заметил?

— Только по следам его дел, — туманно ответил Иона. — Подсунуть шайке разбойников сундук с золотом — дьявольская проделка.

— Коли так, перекрести его, — посоветовал Севастьян.

Иона с сомнением поглядел на сундук.

— Думаешь, это поможет? — спросил он.

— А ты попробуй! — фыркнул Севастьян и зашагал ко входу в башни.

Там уже шумели его люди. Они вламывались в помещения, роняли какие-то старые доспехи, копались в вещах, оставленных прежними хозяевами.

Севастьян остановился в пустой комнате, где никого не было. Никого и ничего — голые стены. Гомон голосов и топот ног по ступеням доносились издалека, приглушенные толстыми каменными стенами. Неожиданно что-то произошло — что-то странное. Взгляд Севастьяна заволокло туманом, и сквозь дымку, сильно, до боли в глазах, напрягая зрение он разглядел выбоины и рытвины в этих каменных стенах, как будто их исковыряли каким-то острым, твердым предметом. Что-то жужжало в воздухе, точно здесь начали летать сердитые пчелы. С тонким, пронизывающим до костей воем проносились мимо глаз Севастьяна куски железа. Они двигались по воздуху медленно, как будто плыли по воде, и один за другим впивались в стены, отъедая от них куски. Лаяла какая-то железная собака. Затем донеслись и людские голоса: кто-то выл «ура-а-а», кто-то кричал отрывисто и испуганно. В тумане вспыхнул красный, огненный фонтан, и Севастьян увидел, как надломилась и отвалилась островерхая крыша одной из башен.