Со временем у большинства из них обработанные бальзамом раны быстро зажили, и привычные для огнестрельных ран нагноение и гангрена их благополучно миновали.

Паре решает по мере возможности отказаться от бузинного масла, тем более что накапливаемый им опыт по наложению на раны мазевых повязок только подтверждает его правоту.

В 1545 году на основании своих наблюдений Паре создает трактат «Метод лечения ран», в котором решительно отвергает применение кипящего масла и опровергает расхожее мнение об отравлении пороховой сажей при огнестрельных ранениях. Осложнения раневого процесса, считает он, вызваны главным образом травматическим воздействием пули или осколка на ткани организма. Выход книги взбудоражил медицинское сообщество. Многие авторитетные врачи и хирурги были донельзя возмущены критикой сложившихся веками методов лечения. Особое раздражение у ревнителей традиций вызвал язык, на котором был написан «Метод»: не владеющий латынью Паре изложил свои взгляды так, как считал наиболее удобным и понятным – на разговорном французском. Как и в случае с Парацельсом в Германии, это трактовалось как посягательство на священные устои медицинской науки. Однако хирург парировал тем, что сам Гиппократ писал на родном языке. А кроме того, врачи-практики и полевые хирурги отнеслись к труду Паре с должным вниманием. Так или иначе, но постепенно бузинное масло при ранениях стало использоваться все реже.

«Лечение не должно быть причиной новых страданий. Лечебный фактор должен не только устранять основное заболевание, но и облегчать страдание, вызванное им, а не увеличивать его», – доказывал Паре, и в этом его следует считать провозвестником противошоковой терапии. Увы, многие бытовавшие тогда методы врачевания не отличались милосердием и были сравнимы по жестокости с обработкой раны кипящим маслом, как, например, при остановке кровотечений во время операций или при ампутациях конечностей. Небольшие кровотечения врачи издревле умели останавливать при помощи тампонады – прижимания места кровотечения куском ткани или губкой. Но если при операции был задет средний или крупный сосуд, тампонада оказывалась бесполезной. В этом случае использовалось два метода – перетягивание жгутом и прижигание сосуда. При наложении жгута кровотечение останавливалось, как правило, только до момента его снятия. Попытки оставить жгут на длительное время в большинстве случаев вызывали омертвение ткани, лишенной кровоснабжения. Метод прижигания сосудов в целом выглядел более эффективным. Поначалу для этого использовались раскаленные ножи, затем были изобретены специальные инструменты. В наше время этот способ трансформировался в электрокоагуляцию сосудов, к которой зачастую прибегают хирурги во время операций. Но во времена Паре действенной анестезии еще не существовало, ведь нельзя же и вправду считать полноценным обезболиванием удар деревянным молотком по голове, пережатие сонных артерий или заморозку оперируемой конечности! Сам Паре однажды предложит с целью снижения чувствительности пережимать нервы, но этот подход не получит распространения по причине своей малой результативности. В условиях недоступности анестезии любая травматичная манипуляция грозила пациенту гибелью от болевого шока. А самым бесчеловечным из методов остановки кровотечения было погружение культи ампутированной конечности в чан с кипящей смолой – неудивительно, что во время такого «лечения» в живых оставались единицы.

В начале первого тысячелетия еще Цельс предлагал использовать лигирование (от лат. лигатура – «нить»), то есть перевязку кровоточащих сосудов. Тогда этот метод по ряду причин не прижился. На его основе Паре изобрел простой и гениальный способ предупреждения массивного кровотечения при ампутациях. Для этого требовалось хорошее знание анатомии: несколько выше места ампутации хирург производил разрез и обнажал крупные сосуды, которые затем перевязывал предварительно прокипяченной крепкой шелковой нитью. Таким образом, при операции кровоточили только мелкие сосуды, и с этим можно было справиться, перевязав их в самой ране. Эта методика, применяемая и по сей день, получила название «нить Паре». Но и она поначалу была встречена в штыки: профессура медицинского факультета Сорбонны не могла смириться с очередной новацией хирурга. Паре не отличался горячностью или завышенными амбициями, потому критикам метода так и не удалось втянуть его в громкие пререкания. На выпады недоброжелателей он ответил иронично и кратко: «Я всего лишь перевязываю, исцеляет Бог».

Признание пришло к Паре довольно быстро – уж очень яркими и явными были его достижения. Члены высшего сословного общества хирургов «Братство святых Косьмы и Дамиана» с почестями приняли его в свои ряды. Кроме того, у французов имелась веская причина считать Паре легендарной личностью и национальным героем. Во время очередной итальянской кампании он попадает в плен к Эммануилу Филиберту, герцогу Савойскому, воюющему на стороне Габсбургов. Полководец предлагает хирургу стать главным врачом его войска. Паре категорично отказывается и за свою несговорчивость приговаривается к повешению.

Но с помощью тайных почитателей ему удается бежать чуть ли не по дороге на виселицу. Париж встретил храброго патриота Паре ликованием. Затем произошел другой случай, описанный Александром Дюма в романе «Две Дианы», а именно исцеление герцога де Гиза, кумира французских католиков. Незадачливому герцогу при сдаче Кале по нелепой случайности пробивают копьем голову, при этом острие оружия застревает в ране. Когда личные врачи де Гиза уже ждали его предсмертного вздоха, Паре, примчавшийся в палатку герцога, немедля схватил первый инструмент, который был под рукой, – кузнечные щипцы, уперся коленом в грудь раненому и осторожно вытащил наконечник из раны. Такое обращение с вельможей, конечно же, хирургу простили, а выжившего де Гиза за уродливый шрам с тех пор прозвали Меченым.

А вот в другом случае из практики Паре, связанном с ударом человека копьем, все закончилось куда более печально: гибелью раненого. Случилось это в июле 1559 года. В честь подписания мирного соглашения, положившего конец Итальянским войнам, король Франции Генрих II, лейб-медиком которого к тому времени был Паре, устроил рыцарский турнир. Во время поединка с графом Монтгомери копье графа сломалось о панцирь короля и осколки древка, вонзившись в глаз Генриха, вошли в глубь черепа. Их извлечение грозило монарху немедленной гибелью, поэтому Паре не мог решиться на это. Но он также понимал, что оставление осколков в черепе рано или поздно приведет к воспалению мозговых оболочек, что сделает боль Генриха невыносимой. Действительно, на протяжении нескольких дней во всех уголках дворца были слышны душераздирающие крики несчастного. И Паре решает пригласить на консультацию уже ставшего известным анатома Везалия, но и тот оказывается бессильным что-либо изменить. Ему удается лишь выявить признаки прогрессирующего менингита, от которого монарх, как и прогнозировал Везалий, вскоре умирает. А Паре остается лейб-хирургом и акушером королевского двора и в правление юного Франциска II, и в правление спасшего впоследствии ему жизнь Карла IX.