Литмир - Электронная Библиотека

Ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы беседа стала неприятной для нас обоих, поэтому я подчеркнуто нейтрально объявил Джонни свои намерения:

– Через пятнадцать минут у базы «Африки». Подробности при встрече.

И отключился.

Убирая телефон в карман, я незаметно для троицы его выключил. А то мало ли, вдруг перекачанный ниггер вздумает перезвонить и отказаться от стрелки? При таком раскладе придется переть на рожон согласно первоначальному плану моих нанимателей, а это грозило всем нам большими неприятностями. Я, конечно, парень отчаянный, и могу сорваться в банзай-атаку – бездумную, жалкую, заранее обреченную. Уверить себя, что только так я останусь настоящим мужчиной, что мертвый лев круче живого скулящего пса…

С этим я, кстати, согласен. Скулящего – да, лучше. А еще лучше выжить, отступить в тень, ощериться и атаковать врага с тыла, вцепиться в его плоть, когда он того не ожидает, и перегрызть бедренную артерию. С таким песиком ни одна крупная кошка – тем более дохлая – не сравнится.

Я твердо решил изъять у «африканцев» баллоны с БОВ, пока они или кто другой порасторопней не использовали «Гремлин» по назначению. И если я погибну при штурме базы клана, это никак не поможет осуществить задуманное.

– Ты знаешь, куда ехать? Или мне сесть за руль? – я хлопнул Турка по плечу.

Взглянув на Орфея, щекастый рванул с места так, будто опаздывал на тот свет.

Глава 3

Трубка мира

– Testan! – услышал он окрик из-за чуть приоткрытой двери, мимо которой он только что прошел, и тотчас остановился, как того потребовала мать.

Она – единственный человек, которому Вождь подчиняется. Вторым таким человеком был его отец…

Мать Вождя – индианка из племени ирокезов. Отец познакомился с ней, когда усмирял очередной бунт индейцев, проживающих то ли в Канаде, то ли в США – граница-то постоянно меняется до сих пор, так что на фронтире никто не знает толком, какое у него гражданство. Во время вой-ны за независимость США ирокезы воевали за Великобританию, то есть против победителей, и это определило всю дальнейшую судьбу племени, как говорила мать. С тех пор они всегда на стороне побежденных… В резервации она была полицейской, точнее – peace keeper, миротворцем. Наверное, это обстоятельство и сблизило ее с отцом, который тоже был миротворцем, хоть и слегка иного рода. Отец часто шутил, что он так активно принуждал к миру узкоглазых дикарей, что не запачканы кровью у него разве что не отросшие еще ногти…

Вождь медленно приблизился к двери.

– Чего стоишь на пороге? Заходи. – Мать сидела на диване.

Она зачем-то вырядилась в платье из кожи, на ногах у нее были ноговицы-гисеха над мокасинами – в такой одежде ходили женщины ее народа задолго до того, как бледнолицые пересекли Атлантику.

Вождю захотелось протереть глаза и ущипнуть себя за руку. Он ошибся. Мать сидела не на диване, а в лодке, сделанной из коры. И лодка эта плыла по широкой реке, берега которой поросли густым лесом. Куда только делись стены? Вождь завертел головой. Откуда взялось это все?.. Вокруг лодки сгустились зыбкие тени, хотя только что их не было. Они оторвались от воды дымками, которые быстро уплотнились в подобие мужских и женских тел. И «тела» эти принялись плясать под рокот погремушек из черепаховых панцирей и погремушек из тыкв и копыт оленя. Засвиристели перьевые трубочки, бубен принялся отбивать ритм. И это при том, что музыкантов нигде видно не было! Вождь потянулся за ножом.

И тогда мать запела, и…

Зазвонил мобильник, прогнав наваждение.

– Говори быстро, я занят, – ответил Вождь на вызов и, рефлекторно взяв с журнального столика иллюстрированный дайджест, вырвал из него лист. Минуту спустя он поставил на полку фигурку-оригами «кошка». – Скоро буду, Марго… Ты просто прелесть. Я говорил, что обожаю тебя?

– Мы нужно поговорить с тобой. – В халате, а вовсе не в национальных одеждах, мать сидела на диване. И никакого леса вокруг, никаких вод и мистических теней.

– Извини, мама, но у меня срочные дела… – Он сам не заметил, как оказался рядом с ней, попытался развернуться, шагнуть к выходу из комнаты.

Но его пригвоздил к месту голос матери:

– Твоя рыжая шлюха подождет.

И ноги Вождя сами собой подогнулись, и седалище встретилось с покрывалом, вышитым матерью и наброшенным на диван.

– Ребенок мой, ты не должен мстить. Твой отец сам выбрал свой путь. Тебе нельзя повторять его ошибок, иначе это приведет тебя к гибели. Возьми! – В одной руке у матери как бы сама собой возникла покрытая резьбой длинная трубка, украшенная щетиной кабана, кусочками меха и бисером, пучками волос и перьями орла, а во второй – кожаный мешочек с табаком, смешанным с черничным листом. – Возьми и выкури. Хватит боли. Живи с миром, ребенок мой.

Улыбнувшись, Вождь принял семейные реликвии и пообещал матери:

– Да, конечно, я все сделаю, как ты просишь. А сейчас мне можно идти?

Мать кивнула.

Если бы она знала, как же ему хотелось засунуть эту трубку ей… Или просто свернуть глупой женщине шею, с наслаждением услышать треск сломанных позвонков! Как она вообще осмелилась говорить такоесыну Техасца?! Он ведь был правой рукой отца, его любимым убийцей! Вождь всегда – безукоризненно! – выполнял самые щекотливые поручения.

И вот отца нет.

Отца убил Макс Край.

А значит, Вождь должен найти Края и расправиться с ним, как он уже разобрался с его семьей. Вождь проследил за Краем от самого аэропорта до дома, он тенью крался за ублюдком, чтобы отомстить за гибель отца, но тот неожиданно исчез! Он вошел в подъезд, проследовал в квартиру, Вождь проник следом буквально через несколько секунд – и не обнаружил Края!

Вождь тогда едва не двинулся умом от ярости.

Он бесновался, разломал мебель и расстрелял телевизор! Его успокоило одно: он все-таки отомстил, пусть и частично, сбив аэробус, на котором жена Края вместе с его сыном должна была улететь из Вавилона, а потом расстрелял спецмашины из гранатомёта! Он проследил за ними до посадочной зоны. Дальше дело было только за «стингером» – уж чего только Вождь не возил с собой в машине, хотя бы одну ПЗРК и парочку РПГ он всегда с собой таскал, авось пригодятся.

И ведь пригодились-таки!

А когда он уже отчаялся найти Края, позвонила одна из его любовниц, которая ему пока что не надоела, и сообщила, что кровный враг явил себя и даже – наглец! – купил оружие на складе клана «Америка».

Это вызов Вождю.

– Береги себя, ребенок мой.

Пока он шел в гараж, в голове у него звучал голос матери:

«Погрузитесь в эту реку,

Смойте краски боевые,

Смойте с пальцев пятна крови,

Закопайте в землю луки,

Трубки сделайте из камня, —

Тростников для них нарвите,

Ярко перьями украсьте,

Закурите трубку Мира

И живите впредь как братья…» [93]

Семейные реликвии – трубку и мешочек с табаком – он швырнул на заднее сидение. У Вождя есть своя особая трубка – не мира, но войны. И сжигает в дым он не табак, а новомодную синтетическую дрянь, которая делает его сильнее, которая выдавливает из души Вождя остатки человечности, превращая его в лютого монстра.

Это то, что сейчас ему нужно.

Дым заполняет салон дорогой черной тачки.

Если предки матери Вождя ездили на мустангах, то их далекий потомок раскатывает по городу на «мустанге», недостачу четырех копыт и крупа возместив колесами и движком, заменяющим четыреста двадцать лошадей. На его «мустанге» есть отличительное тавро: синий круг с красной каймой, на котором изображена оперенная голова индейца, слева от которой написано «PEACE», а справа – «KEEPERS».

Да-да, зовите Вождя миротворцем! Он тот, кто приносит мир вашему праху!

Нутро гаража раскрылось, выплюнув черную мощь в город.

Вскоре, промчав без остановки через все блокпосты и сбежав по лестнице в подземелье, Вождь встретился с Марго в оружейном складе, сверху замаскированном под летнее кафе.

244
{"b":"212345","o":1}