Я с недоумением следил за происходящим, пока не озарило: да они на меня поспорили! Чудо-следопыты в точности предугадали мою реакцию и мои поступки на несколько шагов вперед!

– Я жду ответа! Быстро! – Я прямо-таки осатанел, осознав, что настолько предсказуем для старых знакомых.

– В нашей путевке значится задание: вывезти на Полигон для секретного захоронения… – Орфей сделал паузу, и Турок тут же за него закончил: – ОМП.

– Оружие массового поражения?.. – В голове у меня тут же тренькнул звоночек. Я понял, что это очередной знак свыше. – А что именно мы должны захоронить?

– А вот с этим как раз проблемы. – Орфей дернул себя за бородку, будто хотел оторвать ее. – Никакого ОМП у нас нет. Пока что. Мы должны добыть его – БОВ «Гремлин» называется. Хранится в специальных баллонах. Концентрация этого вещества в воздухе свыше 0,01 мкг/л смертельна даже для человека, защищенного аэрозольным фильтром. Антидота не существует. Именно поэтому я считаю целесообразным для дальнейшей операции…

Но тут Турок кашлянул, привлекая внимание, и выразительно посмотрел на Орфея, после чего тот сразу же замолчал.

Звоночки в моей коротко остриженной башке слились в одну сплошную трель. Баллоны. И БОВ – то есть боевое отравляющее вещество – «Гремлин». Совсем недавно я пытался избавить город от этой дряни, содержимое одного баллона которой способно уничтожить население целой Европы ^[91]. У меня получилось, но лишь отчасти. А значит…

Это значит, что моя жизнь – никчемная и ненужная после смерти близких – все больше и больше наполнялась смыслом. У меня есть шанс завершить начатое – не только достроить клуб, но еще избавить сотни миллионов людей от нависшей над ними смертельной опасности. Я сделаю это в память о сыне и жене. Я знаю, им бы это понравилось. Уж Милена-то точно одобрила бы мой поступок и смотрела бы на меня как на героя. А я все готов отдать за такой ее взгляд, пусть даже смотреть друг на друга мы будет только в моем разыгравшемся воображении.

И тогда, раз все молчали, заговорил я:

– Нарушение проницаемости альвеол и быстро прогрессирующий отек легких за считаные секунды уничтожают врага. На кожные покровы «Гремлин» воздействует следующим образом: сначала возникает покраснение, потом – эритемы, опухоли и ожоговые пузыри. Так было сказано в том отчете, который вы сумели добыть, верно?

По лицам следопытов и Панка я понял: их удивило то, что Макс Край в курсе, что такое «Гремлин». Ну да мало кто в наше время читает секретные отчеты военных, обыватели на досуге предпочитают листать бульварные детективы и дешевую фэнтези, так реакция парней вполне естественна. Если речь идет не обо мне.

– А в вашем отчете было сказано, что все запасы БОВ «Гремлин» уничтожены согласно какому-то там решению министра обороны и президентской комиссии?

– Но если запасы уничтожены, – Орфей перестал терзать свою бороду, – о чем тогда речь?

– Майор Кажан. Слыхали о таком?

Следопыты кивнули, Панк отрицательно мотнул головой.

– Кажан руководил ликвидацией запасов «Гремлина». И припрятал часть. Ровно столько, что мало не покажется: полсотни баллонов… В банановом раю, где я собственными ручками таскал баллоны с «Гремлином» – вроде газовых, но цвета хаки… Вы вообще поняли, что это за хрень такая?! С ее помощью можно отравить полмира! И ничего от этой дряни не спасет! И то, что вы задумали, очень опасно. Зачем вам это?

На этот раз вместо Орфея ответил Турок:

– Бо кто, если не мы, может спасти людей от этого опасного оружия массового поражения?

Панк с Орфеем дружно закивали, подтверждая его слова.

Я смотрел на чудо-следопытов и не мог понять, лгут они мне или вполне искренни. Откуда в их мелких душонках взялось это благородство? В Чернобыле они были отнюдь не сентиментальными барышнями, но расчетливыми хладнокровными наемниками. Мирная сытая жизнь, конечно, может кому угодно ободрать мозоли войны и нарастить вместо них основательную прослойку мягкого жира, но я не верю, что Орфей и Турок изменились так уж сильно!

– Вот смотри, Макс, – Орфей протянул мне фотографию, на которой он чинно восседал на стуле, а на руках у него сидела некрасивая махонькая девчушка с забавными большущими бантами в редких волосах. Черты лица ее чем-то напоминали мне рожу Орфея, и он подтвердил догадку: – Моя дочь.

– А это мои хлопцы, – Турок дал мне полюбоваться фото, на котором были запечатлены двое мальчишек, как две капли воды похожих друг на друга и ничуть не похожих на Турка. – Ты вот спрашиваешь, ради чего мы… А вот ради них. Бо кто, кроме нас?

Мне нечего было на это возразить.

– Край, мы провели небольшое расследование и выяснили, что в нашем городе есть оружие массового поражения. И хранится оно на складе одного клана, куда мы сейчас направимся, чтобы с боем завладеть…

– Если речь идет о баллонах с БОВ «Гремлин», то я знаю, парни, куда мы едем. Турок, чего стоим, поехали уже?!

Орфей кивнул товарищу, и тот, перестроившись в правый ряд, неспешно повел машину вдоль тротуара, заставленного торговыми палатками, мангалами и закусочными на колесах. То и дело к джипу подбегали чумазые мальчишки, крикливо расхваливающие лучших девушек Вавилона. Лучшие девушки группками топтались в сторонке и лузгали тыквенные семечки.

В салоне воцарилась тишина. Все, кроме меня, обдумывали расклад. Я-то уже знал, что и как дальше будет, поэтому просто поглядывал по сторонам. Меня не отпускало ощущение, что мы что-то делаем не так, что упустили какую-то важную мелочь, не учли главное…

Изображая безмятежность буддистского монаха, я принялся насвистывать «Неба утреннего стяг, в жизни важен первый шаг…» ^[92]

Пора было определяться, выложить последнюю мою карту на стол:

– Баллоны с «Гремлином» на хранение парням из клана «Африка» сдал именно я.

После моих слов Турок совершил неудачный маневр, едва не протаранив рикшу.

– Отличные парни. Давно с ними сотрудничаю, – добавил я.

– Что-то тут не так… – пробормотал Турок, вцепившись в руль и остановив машину.

Я поспешил его успокоить:

– Брат их босса мой старый друг. А мой сын так вообще спас дочку босса. Не верите?! Да зачем я вообще должен вам что-то доказывать?! – Я вполне убедительно, как мне кажется, изобразил праведный гнев и, выдержав необходимую паузу, якобы слегка смягчился: – Да вот у меня в трубке номер забит! Хотите, позвоню?!

Я пролистал список контактов и, выбрав нужную запись, настойчиво сунул смартфон Орфею под нос. Бывалому сталкеру ничего не оставалось, как взять у меня девайс и скосить глаза на экран, где высветилось: «Джонни брат г. “Африка” и красовалась черная ряха с толстенными, будто хорошенько просиликоненными, губами.

– Я сдал на хранение, я и смогу забрать. Без боя. Вы ведь хотели бучу устроить, верно? Покрошить кучу «африканцев», а потом с баллонами на борту рвануть к Полигону?

Чудо-следопыты переглянулись. Похоже, я точно угадал все пункты их безумного и совершенно неосуществимого плана. Панк переводил взгляд с одного на другого, потом на меня и снова по кругу.

– Звони своему приятелю, – велел Орфей.

– Не проблема. – Я отобрал у него свою трубку. Знал бы бородатый, сколько она стоит, небось, не отдал бы так легко. Ткнул на иконку вызова и выставил режим громкой связи, чтобы все в джипе слышали разговор и не наделали глупостей – по не знанию или засомневавшись, – когда мы приедем в гости к главарям «Африки».

– Макс, привет! – пророкотали динамики голосом Джонни, и я так сразу себе и представил лысого здоровяка поперек себя шире. Удивительно, как под напором его могучих мышц не лопается по швам одежда.

Я окинул троицу победным взглядом – мол, а вы мне не верили.

– Как дела, Джонни? Как племяшка?

После паузы в пару секунд, сопровождаемой напряженным сопением, динамик моего смартфона выдал:

– Что тебе надо, Край?

Кто бы знал, как мне не понравился тон старины Джонни. Впрочем, я бы тоже напрягся, если бы мне позвонил мужчина, пусть даже и знакомый, и ни с того ни с сего принялся бы расспрашивать меня о Патрике.