Литмир - Электронная Библиотека

Ситуация резко ухудшилась. Раньше я был уверен, что нам придется иметь дело с тремя грабителями – противниками сильными, достойными, но победить которых всетаки возможно, потому что их не намного больше, чем нас. Теперь же на гостей изза Стены могли ополчиться сотни мутировавших сапиенсов, обитающих на Полигоне! А значит, наши шансы на успех… мда… Надо выяснить, что тут происходит. И, конечно, найти БТР с общаком. Есть у меня подозрение, что броневичок спрятали в том самом цеху, куда организованным стадом набивались аборигены.

Мы минут десять наблюдали из кустов за брожением народных масс, а потом, когда уже больше никто не появлялся в зоне видимости, поспешили к трехэтажному зданию – по виду административному. Там в капиталистическом прошлом заседала дирекция, бухгалтерия, отдел кадров и прочие отделы, не занимающиеся непосредственно производством, но лучше всех знающие, как, кому и что на заводе нужно делать. Из трехэтажки я планировал перебраться в цех. В теории это было возможно – блоки зданий соединяла между собой некогда полностью крытая стеклом галерея. Не в пролом же нам было лезть, чтобы поздороваться со всем честным обществом, а потом геройски погибнуть?

В теории – это одно. А вот на практике…

От стеклянного потолка галереи мало что осталось. Многие годы ветер и дождь беспрепятственно проникали в переход, принося с собой пыль, ставшую почвой для растений, и влагу, эти растения подпитывающую. Стеклянные двери уцелели и были заперты. Местные, похоже, ими не пользовались… Я разбил дверь прикладом ВСК. Получилось громко, но, уверен, рокот набата – усилившийся, зазвучавший тревожно – заглушил наше незаконное проникновение. Алую торцевую стену на той стороне галереи украшала скульптурная композиция из девяти шариков, соединенных между собой палочками. Для тех, кто сразу не сообразил, в чем потайной смысл композиции, скульптор ее подписал – С2Н5ОH. И повторил подпись с десяток раз для самых продвинутых.

Вот туда нам и надо. К формуле этилового спирта.

Есть такой обычай: посидеть на дорожку. Присесть тут негде, поэтому мы постоим немного. Надо собраться, упорядочить мысли. Я чтото упустил, чтото важное…

– Край, пойдем уже?

– Да, любимая.

Дальше нам предстояло двигаться по светлокоричневому ламинату пола, вздыбленному холмиками и даже пригорками. Внутри галереи стенные и потолочные балки обильно поросли вьющимся растением, похожим на портулак огородный. Гладкие красноватые стебли, мясистые, разветвленные, и листья тоже мясистые – это растение тяжело спутать с другими. Уж я этого портулака столько на родительской даче выполол, что хватило бы накормить пару кишлаков в Средней Азии – там этот сорняк вроде бы употребляют в пищу вместо маринованных огурчиков. Однако местная разновидность портулака была значительно крупнее той, что растет за Стеной. Стебли чуть ли не с палец толщиной. И с грецкий орех крыночки – кажется, так эти штуковины называются, – в которых должны вызревать черного цвета семена.

Пискнув, между мной и Миленой пробежала крыса размером с эрдельтерьера. Но по галерее она не пошла, остановилась и, чуть помедлив, резво метнулась обратно. Нас испугалась. Мы же такие страшные.

Наступая на сочные хрусткие стебли, я решительно зашагал к С2Н5ОH. Милена не менее решительно пристроилась в кильватере. Однако это не спасло ее от коварной атаки, а я не смог прикрыть любимую женщину своим могучим организмом, потому что враг атаковал со всех сторон одновременно. Наши лодыжки точно угодили в силки. Сверху и с флангов на нас рухнули красноватые плети, опутав руки и накинув живые удавки на шеи. Это разбушевался портулак, хотя подобное поведение несвойственно растениям в принципе! Даже я, совсем не биолог, понимаю, что энергии фотосинтеза недостаточно для того, чтобы пестики с тычинками набросились на взрослого человека. Для такой резвости нужны белки да жиры с углеводами в желудке. И нужны мышцы, чтобы сокращались с силой, не позволяющей мне вырваться из ловушки. Так что портулак ну никак не мог атаковать нас, но ведь напал же, зарраза!

– Милена, я… – я захрипел. Чертово растение сдавило горло, помешав попрощаться с супругой.

– Я тоже люблю тебя, Макс! – сказав это, моя догадливая супруга замолчала.

Продолжая вырываться, содрогаясь всем телом точно в конвульсиях, я отчетливо понимал, что мы угодили в серьезную передрягу. Но Макс Край не умеет задирать лапки кверху! Не умеет – и не может. Рукито надежно скованы красноватыми стеблями, их точно зажали в тисках.

Как же глупо мы вляпались! Изза портулака дверь была закрыта! Местные по галерее не шастают, опасно. И крыса сбежала вовсе не в ужасе от встречи с блондинкой и ее мужем…

В глазах потемнело. И от недостатка кислорода тоже. Раскрылись все крыночки сразу – те, что у меня перед глазами, уж точно. Однако из них вырвались на свободу вовсе не семена, но мириады спор. Потомуто в галерее враз потемнело. А споры наверняка ядовитые. Если побеги портулака сорвут с нас респираторы или повредят фильтрующие патроны, это убьет нас. Но это уже не важно. Не все ли равно, как сдохнуть – задохнувшись или отравившись?

С головы до ног я весь покрылся спорами. Милену не видел, она была у меня за спиной. Наверняка ее тоже присыпало. Я чувствовал, как споры ложатся на мои волосы, уши, шею… Открытые участки кожи тут же начали зудеть. Хорошо, что я не могу до них дотянуться, а то расчесал бы до крови.

Сердце застучало быстрее, как это бывает при выбросе норадреналина в кровь. Я вдруг почувствовал небывалый прилив сил. Плевком я мог своротить гору и пальчиками докопаться до ядра Земли. Я повел плечами, дернул руками – и побеги, державшие меня, лопнули. Это все изза спор! Они вовсе не отравили мой организм, а наоборот – помогли выжить. С их помощью я обрету свободу! Срывая стебли, ломая листья, я ощущал себя Гераклом, я будто бы сражался с гидрой. Шутка судьбы: не повезло угодить в ловушку, но при этом выпало счастье оказаться в ней в тот миг, когда растение выбросило споры, воздействующие на человеческий организм прямотаки чудесным образом.

Убрав с горла удавку, я обернулся к жене. Та безжизненным манекеном повисла в сплетении красноватых стеблей. Зарычав, я активней принялся срывать с себя побеги и ломать те, что тянулись ко мне. Пару секунд спустя, освободив ноги, я поднес нож к горлу жены и в одно движение рассек побег, мешающий ей дышать. Я рубил стальным жалом, рвал, кромсал и чуть ли не грыз стебли. И не остановился, пока вокруг нас не осталось ни одного побега портулака. Разросшееся на всю галерею растение больше не тянуло к нам свои мясистые побеги.

Забросив на плечо Милену – она так и не пришла в себя, – я поспешил убраться из галереи. Проскочив мимо С2Н5ОН, вместе с особо ценным грузом я выскочил на площадку стальной лестницы, с которой открывался вид на цех и мутантов, там собравшихся. Твою мать! Повезло, что все они стояли спиной к нам и потому увидеть нас никак не могли.

Да и хрен с ними, не до них. Я опустил Милену на площадку. И не сумел нащупать пульс на ее красивой шее! Нехорошие фиолетовочерные полосы – следы стеблей – отпечатались на горле жены. Окружающая реальность перестала для меня существовать. Я тряс Милену, трогал ее лицо, покрытое спорами, стирал эти споры с очков и фильтрующих патронов, шептал любимой в ухо, требуя очнуться, ведь мне никак без нее, ведь я не смогу жить, и Патрик, как она может оставить Патрика на меня, такого негодяя и мужлана, она обязана вырастить из нашего сына настоящего человека, только ей это можно доверить…

Все напрасно. Она была мертва.

Крик отчаяния хрипел у меня в глотке, не находя выхода. Заклинившие челюсти не давали ему порвать в клочья голосовые связки. Глаза затуманились, из них полились слезы, заполняя гогглы…

Смерть – вот перед чем сдаемся все мы, даже самые сильные и смелые. Вот перед чем поднимаем лапки, даже если не можем пошевелиться. Смерть – тот самый враг, который каждого из нас обрекает на грядущее поражение еще до рождения. И как бы мы ни старались, какой бы здоровый образ жизни ни вели…

208
{"b":"212345","o":1}