– Что случилось? Бандиты нашлись? Разрешаю уничтожить…

– Хуже, товарищ старший лейтенант.

– Хуже может быть только иностранная интервенция, атомная война или женитьба на собственной теще.

– С бандитами мы справились бы, а вот с лавиной не смогли.

– Какая такая лавина? Докладывай без недомолвок, – в голосе старшего лейтенанта послышались нотки беспокойства.

А в трубку доносились звуки активной перестрелки. Причем отчетливо различались две линии, с которых велся огонь. Ближняя линия – видимо, спецназа, и дальняя – неизвестного противника. Но командир взвода пока ничего о бое не говорил.

– Мы сидели, караулили. Старшему сержанту Чухонцеву показалось, что один из убитых бандитов на склоне пошевелился. Он пошел посмотреть. Всех пятерых на всякий случай проверил. Трупы явные, заиндевелые. Когда выходил назад на тропу, лавина пошла. Она вверху давно козырьком висела. Надо было бы расстрелять ее из гранатомета, чтобы сразу сошла, а мы не догадались. Чухонцев успел за скалу заскочить, под ней спрятался, но лавина большая была, сильная. Она и скалу своротила.

– А Слава?

– Никаких следов. Мы с Ладушкиным все осмотрели, как только лавина сошла, но ничего не нашли. В ущелье спускаться не стали, все равно там двоим ничего не раскопать. И бандиты могут после лавины выйти, думая, что нас снесло и похоронило. Ладушкин остался бандитов караулить, а меня к вам послал с докладом.

– А из-под скалы Слава выскочить мог?

– Только под саму лавину. Правда, мне казалось, что там рядом со скалой раньше большой валун был. Очень большой, прочно под землю севший. Как белый гриб сидел, устойчиво. Я валун этот запомнил. Но сейчас и валуна нет. Конечно, и он мог скатиться. Не знаю… Искать надо. Я слышал, бывает, откапывают из-под лавины людей, и они еще живы. Для того спасательные службы и существуют. Но мы пост, товарищ старший лейтенант, оставить не можем. Вдруг эмир Гаримханов выйдет…

– Да, проблема… Проблемы… У нас тоже проблема. Наткнулись еще на одну банду. Численно сильнее нас. И воюют грамотно, опытные. Передовой отряд их мы уничтожили, а тут еще с полсотни стволов подвалило. Пытались нас «в лоб» атаковать, но удалось остановить. Ждем следующей атаки. Я вызвал подкрепление и авиацию. К сожалению, сняться и пойти к вам не могу. Нас начнут преследовать, и тогда потери неизбежны. Ждите на месте. Я спасателей вызову, у них оборудование есть, чтобы лавины «прозванивать», и прикрытие для спасателей. А то вылезет Гаримханов не вовремя. Ты возвращайся к Ладушкину. Подстрахуй. Что-нибудь придумаю… Как подкрепление подойдет, я сразу к вам отправлюсь. Гони!..

Хорошо, что рядовой Солнцев заранее перешел на шаг, пусть и быстрый. Это позволило ему на ходу развернуться и без остановки побежать в обратном направлении. Серега Ладушкин его, наверное, уже заждался…

Когда Джамбек оставил эмира одного и удалился на достаточное расстояние, чтобы не слышать, что у костра происходит, Далгат Аристотелевич позволил себе расслабиться. Он вертелся от боли на камнях, извивался, как червяк, хотя каждое движение приносило новую волну боли, но это расслабление в уединении всегда помогало. Гаримханов помнил старый принцип – боль вышибается болью. И чем больнее ему было, тем больше он привыкал к ней, и тогда боль уже становилась более терпимой. Один знакомый рассказывал когда-то эмиру, что повредил себе спину и постоянно жил с болью в спине. Но когда болезнь ушла, человек чувствовал себя разбитым и тоже больным. Врач-психиатр определил, что это психосоматическое заболевание. Человек привык к боли и плохо чувствовал себя без нее. Но эмир, конечно, не желал себе подобной участи. Он вообще не хотел болеть. Все возможные лекарства у него уже кончились. Надо было раньше послать кого-то в город за ними, а теперь уже и послать некого, потому что Джамбек Абалиев в розыске и со своей примечательной крупной фигурой будет легко опознан первым же встречным полицейским. А больше с эмиром никого не осталось. Без лекарства мог помочь только Герихан, но Герихан уже никогда больше и никому помочь не сможет.

И вообще трудно, когда зажат с двух сторон. С одной стороны – спецназ, с другой – эти головорезы из Сирии. С ними договориться, может быть, еще труднее, чем с федералами. Пару лет назад, когда война в Сирии еще только начиналась, специальный посланник принес эмиру письмо от улема Омара из Пакистана. Улем Омар считался известным богословом в рядах «Аль-Каиды» и пользовался авторитетом у мусульман-салафитов всего мира. В пространном послании говорилось много о необходимости объединить усилия всех мусульман, умеющих держать в руках оружие, для создания большого всемирного халифата, и сообщалось, что одним из первых шагов в создании этого халифата является смена режима в Сирии. А эмир Гаримханов вместе со своим джамаатом зачислен в состав объединенного отряда сирийской оппозиции. То есть улем Омар даже не предлагал эмиру вступить в ряды оппозиции, он просто ставил его в известность, и все.

Далгат Аристотелевич целую ночь потратил на написание ответа. Пока спал посланник улема, ответ был написан. В достаточно резкой и неуважительной форме. Потом он прочитал его всем моджахедам джамаата и получил общее одобрение. А утром посланник увез ответ, хотя должен был увести за собой джамаат. И только Ваха тогда сказал:

– Ты написал все правильно. Но это был очень неосторожный шаг. Они будут мстить…

Вспоминая слова Вахи, Далгат Аристотелевич думал, не за этим ли прибыл в соседнюю долину такой большой по численности отряд?..

Так уж получилось, что троих разведчиков банды армейские спецназовцы увидели сразу, а семерых не увидели. Семеро еще за камнями прятались. Передовой дозор взвода состоял из двух автоматчиков и пулеметчика с РПК[3]. Они столкнулись с бандитами на тропе буквально нос к носу, когда и те и другие выходили с разных сторон большой скалы, заросшей молодыми елками. Здесь уже вопрос жизни решали секунды и обученность сторон. Подготовка у спецназовцев оказалась более высокой. Они шли, заранее готовые к любой неожиданности, к любой встрече, как и полагалось идти передовому дозору, а бандиты даже оружие несли на плечах и никак не ожидали появления в ущелье спецназовцев. И поэтому получился не бой, а простой расстрел бандитов. Им еще дали возможность взять в руки оружие, чтобы убедиться в их намерениях. Но вот взвести затворы уже не позволили и сразу расстреляли. Почти тут же за первой троицей выскочили еще семеро, возмущенные тем, что кто-то посмел здесь стрелять. И сразу попали под обстрел. Но если первых троих расстреляли, что называется, «с пояса», благо дистанция в несколько метров это позволяла, то при появлении семерых стрелять начали уже из-за камней, которых в ущелье хватало с избытком. Четверых уложили сразу. Трое попытались отступить, но удачно брошенная граната «Ф-1» остановила отступление.

Тут к своему авангарду и командир взвода с остальными бойцами подошли.

– Десять человек… Большая, по нынешним временам, банда. Откуда они взялись? – удивился старший лейтенант.

– Мне почему-то кажется, что оттуда… – кивком головы показал пулеметчик, ефрейтор контрактной службы Худоносов.

Это было, впрочем, и без подсказки ясно. С неба бандиты, как правило, не падают.

Шах сделал знак рукой, останавливая солдат, а сам пошел глянуть на убитых. У первых троих были с собой документы. У одного – российский паспорт жителя Каспийска, у двоих других – иностранные паспорта. Жители Саудовской Аравии и Иордании. Появление иностранных наемников на российской территории – это всегда серьезный факт, и командир взвода засунул документы убитых в свой планшет.

Поискать документы у следующих семерых Багдасар Давлетбаевич не успел. Краем глаза он уловил движение впереди, дал всем команду и первым упал на землю. Солдаты молниеносно повторили действия командира. И вовремя. Автоматные очереди выбили пыль из скалы рядом с Шахамурзиевым. Стреляли сразу из нескольких автоматов. По звуку Багдасар Давлетбаевич сказал бы, что одновременно использовалось не менее девяти стволов. Это было вообще удивительно, потому что в последние годы даже банда из семи человек, как у эмира Гаримханова, считалась уже большой. Обычно бандиты, понимающие, что большую банду легче найти и легче уничтожить, собирались втроем, изредка – вчетвером. А здесь сначала было десять человек, потом еще столько же или чуть поменьше. Это было уже чрезвычайным обстоятельством, требовавшим активных действий по уничтожению противника.