— Ладно, — сказала она, сознавая, что он смотрит на нее, как если бы помнил их поцелуй, который обжег ее. Она надеялась, что ее голос звучит спокойнее, чем казалось ей самой. — Но что мы будем делать? И чем я могу тебе помочь?

Эта ночь обещала быть холодной и несчастливой, худшей в ее жизни, но ведь она проведет ее с Томом, а она доверяла ему и думала, что он найдет выход.

— Давай подумаем, что нам следует предпринять, — сказал он, развязывая веревки, которыми крепились к саням тюки и ящики. — Это одни из принадлежащих мне саней. Если нам повезет… О! Отлично! — В его руке оказался топор, потом он нашел тесак и передал его Зое. — Я сооружу опору, пока ты нарежешь сосновых веток. Не уходи далеко.

Сначала Том нашел относительно сухое и защищенное от ветра место между двумя большими соснами, потом начал рубить деревья поменьше. Работая при свете фонаря, он построил некое странное сооружение и прикрыл это подобие шалаша сосновыми ветками. К тому времени, когда Зоя собрала достаточно сосновых веток, чтобы устлать ими пол импровизированного шалаша, Том разгреб снег, вырыл в мерзлой земле яму и соорудил в ней костер.

— Погрейся, пока я поставлю печку.

— У нас есть печка? — Какое счастье, что у них оказались сани!

— И еда. Как только печка разогреется, я поджарю несколько бифштексов из мяса карибу.

Том передал Зое охапку одеял и попросил ее расстелить их поверх сосновых веток, пока устанавливал походную печку у самого входа в шалаш.

— Остальные будут о нас беспокоиться, — сказала Зоя, стараясь повесить одно из одеял так, чтобы закрыть им вход в шалаш. — Они будут нас искать?

— До утра — нет. — Том копался среди вещей в поисках сковородки и тарелок и, найдя их, улыбнулся и с торжеством замахал ими. — Ты все еще беспокоишься насчет нашей ночевки в лесу?

Она смущенно улыбнулась:

— Немного волнуюсь. Но похоже, у нас есть все, что требуется для домашнего очага.

Слово «очаг» напомнило ей о доме, вернув ее к прежним мыслям и угрызениям.

— Ты помнишь наш разговор, когда мы устроили пикник возле ледника? — спросила она тихо, усаживаясь на бревно, которое он подтащил поближе к огню.

— Я помню каждое слово и каждую минуту того дня.

Том посмотрел на нее своими зелеными загадочными глазами — они пропутешествовали по всему ее лицу, задержавшись на губах, потом спустились ниже, к шее, потом Том снова посмотрел на ее рот. На несколько бесконечно долгих мгновений их взгляды встретились. Зоя забыла, о чем хотела ему сказать.

— Я заблуждалась относительно многих вещей, — начала она.

Том ждал, пока раскалится сковорода, чтобы положить на нее куски оленьего мяса, а она рассказывала ему о том, как относилась к жителям Ньюкасла и своей семье, не щадя и себя самое.

— Мне очень жаль, что ты так остро все это воспринимаешь, — сказал он наконец, бросая куски оленины на сковородку.

— Но теперь все изменилось. Больше я так не отношусь к ним. — Зоя рассказала Тому, как Джульетта раскрыла ей глаза на недостойность ее чувств и поведения.

— Я просто раздавлена, что сама не понимала и не замечала этого. — Она заморгала, стараясь стряхнуть злые слезы. — Я говорила и делала много злых и жестоких вещей в течение многих лет. Я смотрела, какие огромные порции поедают мой отец и братья за ужином, и думала: «Утонченные люди так не едят». Отец поддразнивал меня насчет того, что я важничаю и задираю нос, но все они, должно быть, знали, что я стыжусь их. — Ей было трудно произнести эти слова. — Все мы жили в этом крошечном домишке и носили штопаные-перештопаные рубашки и нижние юбки. И невозможно было избавиться от чертовой угольной пыли. — Зоя смущенно склонила голову. — Я судила людей по тому, въелась ли угольная пыль в их руки и есть ли у них черная каемка под ногтями. И если это было так, то я не хотела иметь с ними ничего общего. Но если их ногти были чистыми, то это означало только одно: люди с чистыми руками — лжецы, воры и соблазнители, а я думала, что они принадлежат к благородному сословию, что они чище и лучше людей из Ньюкасла, — с горечью закончила Зоя свою речь.

— Не надо проявлять к себе такую непримиримую жестокость, дорогая, — ответил Том, все еще сидевший на корточках и смотревший на нее сквозь падающий снег. — Я предполагаю, что почти все в Ньюкасле думали так же, как ты. И возможно, им потребовалось столько же времени, сколько и тебе, чтобы оценить все должным образом, — добавил он с улыбкой. — Но все ненавидят этот праздник владельцев шахт. Надо просто не обращать внимания на этих надутых хлыщей и радоваться празднику — даровому пиву и музыке и леденцам, которые бросают детям. Богатые люди живут в иной вселенной, в ином мире. Мы их не понимаем, а они, я уверен, не понимают нас. Они не могут осознать, что нам не нужна их благотворительность.

— Я хотела стать одной из них, — сказала она тихо.

— Кому не хочется проехать в затейливо украшенной карете, пощеголять в красивой одежде? Кому не хочется, чтобы тебе прислуживали за столом и делали за тебя всю черную работу? — Том пожал плечами, и снег посыпался с них. — В мечтах о лучшей жизни нет ничего дурного, пока мы понимаем, что хорошо, а что плохо, пока не теряем представление о том хорошем, что у нас есть.

— Я так страстно стремилась быть среди них, что совершила одну ужасную глупость.

Теперь наступил подходящий момент рассказать ему о Жан-Жаке. Это признание уже висело у нее на кончике языка, но она так и не решилась. Гордость сковала ей уста и остановила ее, и она не посмела рассказать ему, что вышла замуж за человека потому, что у него не было черной каймы под ногтями, и потому, что он был не из Ньюкасла. Она опасалась, что Том не простит ее, если она расскажет ему, как слепа была. Она смотрела, как ловко он управлялся с едой, как умело переворачивал мясо. Мясо оленя карибу нежное, и лучше всего его готовить на сильном огне и есть, когда внутри оно еще красное и не прожаренное до конца. Том разложил бифштексы по тарелкам и полил мясо выделившимся из него соком.

— Мне кажется, я понимаю, что ты хотела сказать, — начал он, передав ей вилку и нож, — и почему ты рассказываешь мне об этом сейчас.

— Понимаешь?

— Ты хочешь дать мне понять, что изменила свое отношение к моему ухаживанию и принимаешь его.

Она уставилась на него широко распахнутыми глазами.

— А ты настойчивый человек!

— Но я ведь прав. Верно? Ньюкасл больше не разделяет нас?

Внезапная печаль изгнала смех из ее глаз. Об ухаживании не могло быть и речи. У нее был муж и не было будущего. И то и другое означало, что она не могла позволить себе строить планы. Но Джульетта и Клара были правы. Конечно, она могла позволить себе маленькую толику счастья в своей недолгой, как она полагала, жизни.

Отодвинув тарелку с ужином, Зоя смотрела на свои сжатые на коленях руки.

— Ухаживание обычно приводит к браку, но ты должен понять, что я не могу выйти за тебя замуж, Том.

Ее заявление не обескуражило его. Он продолжал безмятежно улыбаться.

— Давай не будем спешить. Не стоит ставить телегу впереди лошади. Я ведь пока не предлагаю тебе брака. Я только прошу разрешить мне ухаживать за тобой. Ухаживание означает, что обе стороны должны получше узнать друг друга и решить, хотят ли они продолжить свои отношения и обручиться.

— Но мы уже знаем друг друга.

Он встретил взгляд ее прищуренных глаз.

— Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы быть уверенной, что ты не станешь начинать бессмысленного дела, не имеющего перспективы.

Его глаза сузились от смеха, а рот растянулся в неудержимой улыбке.

— А может быть, я не хочу тебя торопить, чтобы не испугать своим натиском?

— Но у меня есть причины… — Зоя прикусила губу. — Есть вещи, о которых я не могу рассказать тебе…

— Знаю. И надеюсь, что ты мне обо всем расскажешь, когда придет время.

После того как она найдет и застрелит Жан-Жака, Тому станет известна вся ее история. Но пока еще она не хотела, чтобы между ними стоял Жан-Жак. Пока еще не хотела. Только не сегодня.