Кто-то из налетчиков схватил мальчика за руку, отрывая его от матери. Тот сопротивлялся, тянулся к матери, и та со страдальческим лицом пыталась броситься вслед за ним. Управляющий удержал ее и обратился к сыну, четко выговаривая слова:

– Не показывай страха перед этим сбродом. Никаких слез. Помни: ты – римлянин.

Брикс рассмеялся. Кое-кто в толпе захихикал. Мальчик стоял перед Бриксом, выпрямившись во весь рост, и старался выглядеть вызывающе спокойным.

– Ты боишься меня? – спросил Брикс.

– Нет.

– А должен бы. Как тебя зовут?

– Луций Полоний Младший. Но ты можешь называть меня «молодой хозяин».

Брикс улыбнулся:

– Какой высокомерный! Ты – истинный римлянин. Вопрос в том, Луций, умный ли ты римлянин? Сможешь ли ты запомнить во всех подробностях то, что произошло сегодня?

– Я никогда этого не забуду.

– Это правда, – кивнул Брикс. Потом повернулся к Тавру: – Распни их. А этого приковать цепью к столбу отца. Он единственный останется в живых и расскажет Риму о том, что грядет новое восстание и на этот раз наследник Спартака поведет нас к победе и к падению Рима.

– Ты думаешь, Цезарь победит в голосовании? – спросил Марк, заглядывая в окно Дома сената.

Как обычно, при каждом важном голосовании возле окон и арок толпились наблюдатели, которые пришли поприветствовать своих героев и посмеяться над непопулярными сенаторами.

Утром прошел сильный дождь. Воздух был холодный и влажный. Марк плотно закутался в плащ, но капюшон, несмотря на плохую погоду, отбросил назад, чтобы лучше слышать шумные споры в Доме сената. Его темные курчавые волосы были перехвачены на лбу кожаной полоской, а сзади завязаны в хвост. Недавно ему исполнилось двенадцать лет, но для своего возраста он был высок и хорошо сложен, как и ожидалось от мальчика, который провел почти два года жизни в школе гладиаторов. Необычным для его возраста было лицо, покрытое шрамами, такими же, как над правым коленом.

Идиллическое детство на греческом острове Левкадия закончилось, когда Марка и его мать похитили наемники ростовщика Децима. Вскоре их разлучили: его мать должна была провести остаток жизни как рабыня на ферме в Греции, а Марка купил ланиста – владелец школы гладиаторов недалеко от Капуи. Обучение и тренировки в школе были тяжелыми, без всякого снисхождения, пока Марка не выбрали для показательного боя в присутствии Юлия Цезаря. Случилось так, что мальчик спас жизнь племяннице Цезаря, Порции, которая выпала на арену во время его боя с двумя волками.

С тех пор он жил в Риме и служил в доме Цезаря. Его обязанностью было шпионить за врагами хозяина. За свои смелые действия он был награжден свободой. Но это случилось несколько месяцев назад, и поначалу Марк надеялся, что скоро вновь соединится с матерью. Однако этому не суждено было сбыться. Несмотря на то что Цезарь несколько раз пытался наводить справки о том, где находится мать Марка, о ней не было никаких известий, и мальчик беспокоился все больше и больше. Сердце его болело каждый раз, когда он думал о матери. Он представлял, как она, скованная цепью с другими рабынями, тяжко трудится на полях виллы Децима. Марку не было покоя, пока его мать оставалась в рабстве. Ему не было покоя, пока он не отомстит Дециму за все страдания, которые выпали на долю его семьи, и за смерть Тита, который воспитал его как сына. Марк решил, что, если к концу месяца так и не появится никаких новостей, он попросит Цезаря, чтобы тот разрешил ему самому заняться поисками.

Хотя теперь Марк был свободным человеком, он вскоре понял, что новый статус дает ему меньше свободы, чем он надеялся. Прежние рабы были в долгу перед своими бывшими хозяевами. От них ждали, что любая просьба хозяина продолжить службу будет воспринята как честь для них. Таков был странный обычай римского народа. Это очень отличалось от тех простых традиций, в которых мальчика воспитывали на Левкадии.

У Марка оставалось совсем немного времени. Его прежний хозяин сложил с себя обязанности консула, которые выполнял в течение прошлого года, и вскоре собирался покинуть Рим, чтобы командовать армиями и римской провинцией Заальпийская Галлия. Если Марку потребуется какая-нибудь помощь от Цезаря в поисках и освобождении матери, то он должен получить ее прежде, чем вновь назначенный генерал покинет Рим. Но сначала Цезарю нужно одержать победу над своими политическими врагами, которые хотят судить его за злоупотребление своими обязанностями во время консульства. Сегодня они должны проголосовать, состоится ли суд над Цезарем.

Весь день сенаторы выдвигали аргументы за и против суда. Цезарь несколько раз поднимался, чтобы обратиться к своим обвинителям. Как всегда, Марка поразило ораторское искусство бывшего хозяина. В своих речах он использовал и риторику, и юмор, всегда обосновывал свои мысли, оспаривая доводы своих противников и завоевывая поддержку сенаторов и большинства наблюдателей у Дома сената. Но достаточно ли этого?

Стоящий рядом с Марком седоволосый Фест задумался над вопросом мальчика. Он отвечал за личную охрану Цезаря. Под его началом был небольшой отряд, состоявший из солдат-ветеранов, бывших гладиаторов и уличных бойцов, задачей которых было обеспечить безопасность Цезаря, когда он проходил по переполненным народом улицам Рима. Марк был самым младшим членом охраны, но уже завоевал уважение других за храбрость и умение обращаться с оружием.

– Трудно принять решение. Хозяин достаточно популярен у народа. Его земельные реформы за последний год многим помогли. Но народ не может повлиять на его судьбу. Такое право есть только у сенаторов. – Он помолчал, и его лицо озарилось улыбкой. – Но смею сказать, что большинство из них не рискнут столкнуться с гневом толпы, если суд будет. Единственная опасность – если Катону удастся перетянуть их на свою сторону.

Марк посмотрел на угрюмого сенатора, сидевшего на передней скамье напротив Цезаря. Как обычно, на Катоне была его простая коричневая туника, как знак того, что он остается верен добродетелям и традициям основателей сената. В прошлом году он яростно противился реформам Цезаря, и с тех пор они стали врагами.

Один из двух новых консулов, Кальпурний Пизон, председательствующий в дебатах, встал, чтобы высказать свое мнение. Из уважения к его должности сенаторы и зрители молчали, пока Пизон прочищал горло.

– Мои сограждане-сенаторы, до конца дня остается меньше двух часов. Три дня мы слушали доводы за и против выдвинутого предложения. Я предлагаю сейчас проголосовать, подлежит ли Цезарь суду.

– Сейчас мы узнаем, – прошептал Марк.

– Не будь так уверен, – возразил Фест. – Ты забыл о нашем друге Клодии.

Марк кивнул, вспомнив горячего молодого человека, который в прошлом году организовал уличные отряды в защиту интересов Цезаря.

– Я запрещаю! – громко крикнул кто-то.

Все головы повернулись к человеку, сидевшему на скамье трибунов. Трибуны, выбранные народом, имели право заблокировать любое решение сената, но такое право – право вето – редко применялось на практике. Трибун Клодий поднялся, вытянув вперед руку:

– Я запрещаю голосование.

Тут же вскочил Катон:

– На каком основании?

Клодий с улыбкой повернулся к сенатору:

– Я не обязан объяснять тебе причины, дорогой мой Катон. Просто я имею право запретить голосование. Вот и все.

Катон с яростью смотрел на трибуна.

– Но у тебя есть моральная обязанность объяснить свое решение. Ты должен указать причину.

– Я должен? – повернулся Клодий к консулу.

Пизон вздохнул и отрицательно покачал головой.

– Ба! – вскипел от злости Катон. – Трибун злоупотребляет своим правом. Если нет уважительной причины запретить голосование, а ее в данном случае нет, тогда он не имеет права запрещать.

– Может, это и неправильно, – ответил Клодий самым обыденным тоном. – Но как бы то ни было, это моя привилегия. И тут ты ничего не можешь поделать.

После этих слов сторонники Катона взревели от возмущения и гнева, и Марк заметил, что многие из остальных сенаторов, даже те, кто обычно поддерживал Цезаря, тоже рассердились. Он повернулся к Фесту: