– Ха! Ты умнее, чем половина сенаторов, а язык твой острее, чем у другой половины. Но достаточно. У меня есть сюрприз для тебя на случай, если ты скучаешь по Риму. – Он отошел в сторону, показывая ей своих спутников. – Это Фест и Марк.

– Марк! – Порция улыбнулась, шагнула к нему, взяла его за руки, пожала их и отпустила. – Хорошо выглядишь. Полностью оправился после боя с тем ужасным головорезом Фераксом?

– Да, хозяйка, – официально ответил Марк, как и ожидалось от него в присутствии других. – Я здоров. Рад снова увидеть тебя.

– Тогда, наверное, мы сможем поболтать немного, когда вас всех накормят?

Цезарь кашлянул:

– Я поем позднее. Сначала мне нужно кое-что сделать. Этот клуб офицеров… Где он находится?

– Ты уже уходишь? – нахмурилась Порция.

– У меня много дел. Послезавтра мы выступаем против восставших рабов. Я должен посмотреть на своих офицеров, увидеть, какие они, и отобрать тех, кто будет сопровождать меня. Обещаю, я скоро вернусь. А тем временем проследи, чтобы накормили Феста и Марка, и засыпь их вопросами о том, что произошло в Риме с тех пор, как ты уехала. Я знаю, прошло лишь несколько месяцев, но случилось очень много всякого.

– Я спрошу. Но скажи мне, как Луп? Тебе ведь нужен будет писарь.

Цезарь сжал губы:

– Теперь Марк – мой писарь.

– О, а почему не Луп? Я думала, что он хорошо выполняет свою работу.

– Он… выполнял. По пути сюда мы потеряли его.

– Потеряли?

– Мы попали в засаду бандитов. Лупа убили. – Цезарь погладил племянницу по щеке. – Они расскажут тебе эту историю. А я должен идти.

Цезарь поцеловал ее в голову и вышел на улицу. Привратник закрыл за ним дверь, и Порция осталась с Фестом и Марком. Она посмотрела на одного, потом на другого.

– Бедный Луп… Пойдемте в триклиний. Нам принесут еду и вино, и вы сможете рассказать мне, что произошло.

Триклиний в доме работорговца выходил в длинный сад, окруженный колоннадой. Через канал, устроенный в середине сада, были перекинуты два небольших плетеных мостика. Сумерки уже сгустились над Аримином, воздух был холодный, поэтому в жаровне между тремя обеденными ложами горел огонь. Перед каждым ложем стоял небольшой низкий стол. Рабыня в простой коричневой тунике принесла небольшие блюда с нарезанной колбасой, оливками, медовым хлебом и маленькие горшочки рыбного соуса, а также стеклянные бокалы и кувшин с вином, разбавленным водой.

Некоторое время они говорили о делах в Риме и о последнем скандале по поводу гонок на колесницах, когда одного из владельцев команды «синих» обвинили в том, что он подкупил мальчика-конюха из «зеленой» команды, чтобы тот отравил корм лучших коней. В результате скачки были отложены на два месяца, пока стороны не успокоятся.

– Возмутительно, – проворчал Фест, ярый болельщик за «синюю» команду. – Типично для «зеленых». Они проигрывают несколько заездов, и, разумеется, в этом виноват кто-то другой. И это при том, что Барморий чересчур осторожничает, управляя колесницей.

– О боги! – Порция изобразила сочувствие. – Кажется, это тебя расстроило.

Фест уставился на нее:

– Расстроило? Это не какая-нибудь ерунда. Мы говорим о гонках на колесницах!

– Да, конечно. Извини.

Порция взяла тарелку с фаршированными оливками и протянула ее Фесту в знак примирения.

– Благодарю, но я уже сыт. – Фест вытер губы тыльной стороной ладони. – Если не возражаешь, день был длинный. Я устал. Мне нужно хорошо выспаться.

Порция кивнула:

– Как пожелаешь.

Поднявшись с ложа, Фест слегка наклонил голову и вышел из комнаты. Порция не смогла сдержать улыбку. Как только он ушел, она покачала головой и пробормотала:

– Что такое творится с этими людьми и колесницами?

Марк пожал плечами. Несмотря на то что весь последний год он жил в столице, ему так и не удалось понять, что за страсти разыгрываются при виде четырех команд, устраивающих гонки вокруг Большого цирка. Наступило молчание. Порция отломила еще кусочек хлеба, макнула его в рыбный соус и стала жевать, концом ножа медленно двигая кусок колбасы по тарелке. Наконец она кашлянула и спросила, не поднимая головы:

– Так что же случилось с Лупом?

– Как сказал тебе твой дядя, он был убит в засаде.

– Я знаю, что сказал дядя, – оборвала его Порция. – Я хочу знать, что произошло.

Марк помолчал, собираясь с мыслями, и ответил:

– Нас поймали на узком перевале. Их было намного больше. Цезарь решил, что единственный путь к спасению – это прорваться сквозь ряды бандитов. Что мы и сделали. Но Луп замыкал группу. Когда он достиг перевала, обрушилась лавина.

– Лавина?

Марк кивнул:

– Словно половина горы оторвалась и полетела вниз. Лавина сошла прямо в узкий проход и заблокировала его, похоронив всех на своем пути.

– И у Лупа не было возможности спастись?

– Не было. Я это сам видел. Видел, как лавина накрыла его.

Порция поежилась, представив эту картину:

– Надеюсь, для него все произошло быстро.

Марк сжал губы. Он не знал, как сгладить ужас трагедии.

– Мне велели занять его место. Надеюсь, мне удастся хотя бы наполовину так же хорошо справляться с этим, как справлялся Луп.

Порция посмотрела на него и тепло улыбнулась:

– Ты очень хорошо справишься, Марк. Я знаю. Для тебя нет ничего невозможного. Я видела, какой ты храбрый, сильный и как стремишься к знаниям. Даже если твои способности к письму и не будут такими же, как у Лупа, очень скоро ты всему научишься. Я в этом уверена.

Услышав такие слова, Марк ощутил гордость.

– Спасибо, хозяйка. Я приложу все силы, чтобы хорошо служить Цезарю.

Она улыбнулась, задумалась о чем-то на секунду, потом продолжила:

– Остается только надеяться, что мой муж такой же способный, как ты.

«Вот опять, – подумал Марк. – Эта печаль в ее голосе». Он не знал, что говорить, что делать. Их миры сильно различались, и Порция могла оскорбиться, если он вздумает обсуждать ее жизнь замужней женщины. И все же он считал ее своим другом. Порция нравилась ему, она была ему небезразлична. Марк очень хотел, чтобы она была счастлива. Но ясно, что счастливой ее назвать нельзя.

– Хозяйка…

– Когда мы одни, я для тебя просто Порция, – напомнила она.

Марк кивнул:

– Хорошо… Порция. Ты не кажешься очень довольной.

– Почему я должна быть довольной? Луп умер.

– Но тебя огорчает не судьба Лупа, а что-то другое.

– Это не так, – возразила Порция с вызовом. – Я абсолютно счастлива. Абсолютно.

Марк вздохнул, потянулся к тарелке с печеньем и взял одно, посыпанное солью.

– Ну, если ты так говоришь…

Наступило молчание. Внезапно Марк услышал приглушенный плач. Подняв голову, он увидел, что Порция закрыла лицо руками, а плечи ее вздрагивают. Он соскочил с ложа и сел рядом с ней. Помедлив немного, протянул руку и погладил ее по плечу.

– Прости, Порция. Я не хотел расстроить тебя.

Она снова заплакала:

– Это не ты. Это я… Это моя вина.

– В чем твоя вина?

– Даже не знаю…

Порция выпрямилась, и рука Марка соскользнула с ее плеча. Тонкие темные линии краски вокруг ее глаз размазались, нижняя губа дрожала.

– Я стараюсь угождать Квинту. Стараюсь быть женой, которую он заслуживает, но он не замечает меня. Я слишком молода, чтобы быть его женой, а он слишком молод, чтобы быть мужем. За последний месяц я с ним и двумя словами не перекинулась. Его почти никогда не бывает дома, а иногда он даже ночью не приходит. Я слышала, что он пускает на ветер свое состояние, играя в кости. Когда я спросила его об этом, он рассердился и пригрозил побить меня.

– Почему ты раньше ничего не говорила дяде?

– Ну что ты! Ведь я же знаю, как важен для дяди Гая этот брак. Помпей ему нужен как союзник. Кроме того… наверное, я просто глупая. Может быть, это и есть брак. Если я скажу дяде, он наверняка рассердится и велит мне взять себя в руки.

– Если бы Цезарь так сказал, он был бы неправ, – твердо возразил Марк. – Ты не заслуживаешь подобного обращения.