— Большая птичка! — завопила Зебора, в порыве восторга отбрасывая мороженое. Мороженое прилипло к длинным перьям на хвосте гида.

— Пошли отсюда, — шепнула Долорес, быстро глянув на Отто.

— Большая птичка! Большая птичка! — хором вопили близнецы. Гид недовольно покосился на них через плечо.

— А кто построил эту Башню? — поинтересовался еще один вежливый слушатель. Чтобы быть услышанным, ему пришлось кричать.

— Как полагают, Башня была первым каменным зданием в нашем Городе, — пояснил гид. — Нам неизвестно, кто ее построил и зачем. Происхождение названия тоже окутано тайной. По-видимому, можно считать чистым совпадением то, что точно такое же название — Кармидийцы — носит населяющий Краснолунье и Тигродом народ. Вряд ли волшебки могли иметь отношение к такому великолепному произведению искусства.

По толпе прокатился тихий смешок.

За спиной у гида раскрасневшаяся Долорес тщетно пыталась совладать с разбушевавшимися близнецами.

— Большая птичка! Большая птичка! — вопили близнецы.

Малышки скакали и рвались из пут, едва не опрокидывая коляску.

— Вернемся домой другим путем, переулками, — нервно сказала Долорес. Коляска такая легкая! Вдруг им удастся взлететь вместе с ней?!

— Да, это очень большая птичка, — шепнул Отто Зеборе. — Очень-преочень большая птичка. — Близняшки аж завизжали от восторга.

Они вошли под своды Башни. Со всех сторон их окружали слоны, в воздухе стоял запах сырости, кругом валялись разорванные пакетики из-под чипсов. Вдруг из полумрака выступила и преградила им путь высокая фигура — человек в длинном поношенном плаще.

Коляска резко остановилась, и близнецы перестали смеяться. Руки матери обхватили Отто за плечи.

Мальчик вгляделся в лицо незнакомца. Оно было покрыто морщинами, но почему-то казалось знакомым.

— Долорес, — хрипло сказал человек. — Я Корнелиус, отец Альберта. — Он говорил с тем же акцентом, что и жители трущоб на реке. Не иначе волшебка!

Отто понял, что мать не на шутку перепугалась. Она попыталась обогнуть незнакомца, выйти из царящего под Башней полумрака на яркий солнечный свет.

Бульварный гид и его благодарные слушатели, завершив осмотр Кармидийской Башни, направлялись к Городской Ратуше. С хвоста гида капало подтаявшее мороженое. Его большие ноги шлепали по земле, как тюленьи ласты. Долорес чуть ли не бегом направилась вслед за ним, ища спасения в толпе.

— Выслушай меня, Долорес, — умолял незнакомец, с трудом поспевая за ней. — Я в самом деле отец Альберта. У него возле левой подмышки родинка в форме бабочки. Иногда во сне он тихонько напевает.

— Давным-давно, когда мы только познакомились, он сказал мне, что не хочет рассказывать о своей семье, — холодно отрезала Долорес. — И я уважаю его желание.

— Но неужели ты никогда не интересовалась, откуда у него такое имя?

— Я не нахожу в фамилии Тиш ничего необычного, — фыркнула Долорес.

Отто заметил, что сероватое лицо человека побледнело еще сильнее. Маленькие глаза стали как камушки.

Гид и его слушатели остановились у бара с прохладительными напитками и мороженым.

— Угощайтесь всем, чем только пожелаете, — призывал гид, стараясь перекричать грохот проезжающего трамвая. — Персики, сливы, мороженое…

Долорес тоже остановилась.

— Я не нахожу в фамилии Тиш ничего необычного, — повторила она.

Мимо спешили прохожие. Под цветущими вишнями и каштанами плясали солнечные блики.

— Если он предпочел сменить имя, это его дело. Возможно, он просто стыдится, — сурово сказал незнакомец. — Но я должен попросить вас передать ему вот что… Пусть знает, что, если ему хоть до чего-нибудь есть дело, если он помнит, кто он такой, то ВРЕМЯ ПРИШЛО! Он единственный, кому поверят! Хоть это и несправедливо…

Долорес изумленно уставилась на него.

Человек приподнял шляпу, обнажив львиную гриву волос, очень густых и ослепительно белых. Затем слегка поклонился и исчез в толпе.

Долорес развернула коляску, толкнула встречную женщину в лодыжку и, даже не извинившись, зашагала к сверкающим витринам.

Долорес шла очень быстро. Отто пришлось перейти на бег. Они рассекали толпу, как акула — косяк мелких рыбешек.

— Этот человек и вправду мой дедушка? — на бегу спросил Отто.

— Не знаю, — отрезала Долорес.

Наконец, когда Бульвар остался далеко позади, Долорес без сил опустилась на скамейку.

— Мама, мы домой идем?

— Через минуту, — рассеянно отозвалась она. — Только дыхание переведу.

В тот вечер, решив, что Отто уснул, Альберт и Долорес страшно поссорились.

А Отто не спал. Правда, всего, что они друг дружке наговорили, он расслышать не смог, потому что оба беспрестанно ходили взад и вперед.

Мать, казалось, кипела от негодования.

Отец старался ей что-то объяснить.

— Почему ты не сказал мне всей правды? — возмущалась Долорес. — Что, по-твоему, я сделала бы?

— Я не знал, когда придет время тебе открыться. А когда узнал тебя достаточно хорошо, чтобы доверять, мне показалось, что уже поздно. Да и что сказали бы твои родители?

Долорес пробормотала что-то неразборчивое.

— Вот уж не сомневаюсь! — откликнулся Альберт.

— И подумай о наших детях, Ал. Они даже не знают своего собственного… — и дальше что-то совсем неразборчиво.

Притихший Отто лежал на спине. Лунный свет струился по его постели, на стенах плясали знакомые тени мобилей в виде драконов и пауков.

— Вот видишь, — донесся до него голос отца — Именно это и сказали бы люди вроде твоих отца и матери. Ты сама это говоришь! И это доказывает, что я прав. — Альберт Тиш не кричал. Отто вообще не помнил, чтобы его отец когда-нибудь повышал голос. Долорес была куда более импульсивной.

— Все знают, Ал, что они не такие, как мы, что они вытворяют странные вещи и не имеют нормальной работы. Их всегда можно узнать по акценту и по тому, что они не выговаривают слова «лимон». Болтаются без дела и попрошайничают. А теперь еще эти ужасы с обвалами в шахтах и ямами на дорогах.

— Ради бога, Долорес, — взорвался Альберт (видно, он всё-таки умел кричать). — Ты говоришь точь-в-точь как этот идиот Крамб, повторяешь расхожие глупости. Как ты можешь судить о людях только по их акценту, теперь, когда…

— Мне казалось, мы с тобой уже пришли к общему мнению о таких вещах. И если уж на то пошло, МИСТЕР ТИШ, или как там твое НАСТОЯЩЕЕ имя, что-то я не помню, чтобы ты со дня нашего знакомства хоть раз произнес слово «лимон»! Ты можешь его произнести, Ал? Так, как произносят Добропорядочные люди? ДУМАЮ, НЕТ!

Отто догадался, что отец вышел на кухню. Скрипнула дверца холодильника. Последующие слова Альберта явно предназначались для ушей молока и йогурта.

Заплакала Гепси.

— Ты лгун! Ты нас всегда обманывал! Как я теперь могу верить твоим словам? — кричала Долорес — И объясни, ради Бога, что он там говорил про то, что ВРЕМЯ ПРИШЛО? КАКОЕ ВРЕМЯ?! Что всё ЭТО значит?!

Отто выскользнул из-под одеяла и осторожно приоткрыл дверь. Вгляделся в потрясенные лица родителей. Потом прошел мимо них в комнату близнецов. Он был слишком мал и не мог достать их из кроваток, но сейчас это не имело значения, потому что полусонные близнецы летали по комнате, горестно плача и сталкиваясь на лету.

Тотчас же вокруг малышей засуетились Альберт и Долорес. Они успокоили близнецов, дали Отто чашку молока, печенье и кусок яблока, хотя он вообще-то не был голоден.

Когда он доел, а близнецы уснули, Долорес отвела Отто в его комнату и долго суетилась, взбивая подушки и поправляя одеяло.

Тем временем Отто выглянул в окно и увидел черного единорога с серебристым рогом. Единорог неторопливо трусил по середине улицы.

Стук его копыт эхом отзывался в стенах домов.

Потом, совсем неподалеку, Отто разглядел небольшой ковер. Он летел по воздуху в нескольких футах над землей, и на нем сидела маленькая девочка. Всё это произошло так быстро, что Отто не успел ничего толком разглядеть. Он только заметил, что девочка одета в платье из черных и зеленых лоскутов, а за ее спиной струятся длинные светлые волосы.