Упования историков на нелицеприятность членов международного трибунала напрасны. Начнем с того, что ни одна из высоких договаривавшихся сторон не была кровно заинтересована в исходе расследования. Исключения не составляла даже союзница России — Франция, которая норовила уместиться меж двух стульев. О лицемерном нейтралитете США говорить не приходится. Будущий миротворец, выступая третейским судьей, усиленно ссужал деньгами Японию на ведение непосильной для ее финансов войны. Третий член трибунала — безликая Австро-Венгрия и шагу не могла ступить без оглядки на своего партнера по Тройственному союзу. Позиции Англии и Германии тоже ясны. Обе они из кожи вон лезли, лишь бы Россия основательно увязла в дальневосточной трясине.

Со дня принятия решения и созыва международной следственной комиссии до дня заключительного заседания прошло более четырех месяцев, и приходились они на самый разгар противоборства Японии и России. Надо твердо помнить: каждый день работы комиссии отдалял прибытие русской эскадры в дальневосточные воды и приближал падение Порт-Артура, предоставляя японцам возможность после многотрудной блокады отремонтировать свои корабли, сменить на них изношенные механизмы, дать передышку личному составу.

В силу изложенного говорить о разборе обстоятельств «Гулльского инцидента» как о суде скором, но справедливом неуместно.

* * *

Загадка «Гулльского инцидента», казалось бы, частный эпизод русско-японской войны. Но разгадать его тайну нельзя, не зная англо-русских, русско-японских и русско-германских противоречий последней четверти прошлого столетия. Без их научного анализа невозможно понять причины, сделавшие неизбежным происшедшее.

Ведь русско-японская война 1904–1905 годов была вызвана не только русско-японскими противоречиями на Дальнем Востоке, но также и крайне обострившимися англо-русскими отношениями.

Именно неизбежное столкновение интересов крупнейших империалистических держав и привело к испано-американской войне 1898 года — первой попытке перекроить уже сложившуюся мировую колониальную систему.

В том же 1898 году английское правительство, обеспокоенное усилением России на Дальнем Востоке и в Средней Азии, делает попытку заручиться поддержкой Германии для борьбы с ней. С этой целью министр колоний Джозеф Чемберлен предложил Германии заключить союз. К. этому союзу предполагалось привлечь также Японию и США. Однако Германия отказалась таскать каштаны из огня для конкурентов. Даже колониальные уступки, предложенные Англией в Северной Африке, показались германским империалистам, претендовавшим на мировое господство, ничтожной ценой, из-за которой не стоило идти на союз с Англией.

Поскольку попытки англо-германского сближения не увенчались успехом, британское правительство в 1901–1902 годах форсирует переговоры с Японией и предпринимает все меры для того, чтобы обострить отношения между Россией и Японией.

В 1902 году переговоры между Великобританией и Японией закончились подписанием союзного договора, направленного против России.

Наконец следует отметить, что в том же январе 1904 года, то есть за месяц до вероломного нападения японских миноносцев на русскую эскадру на порт-артурском рейде, японский посол в Лондоне барон Хаяси просил у лорда Ленсдоуна «добрых услуг» — не допустить прохода русского Черноморского флота через Дарданеллы на помощь Тихоокеанской эскадре. Ленсдоун дал обещание, подтвержденное английским правительством.

Союз с Англией и последующие ее демарши подтолкнули японских империалистов на борьбу с могущественным соседом.

При стоимости русско-японской войны в 2 миллиарда иен долгосрочные займы составили около 1 миллиарда иен: финансовая помощь позволила Японии не только вести войну, но и победоносно ее закончить.

При японской действующей армии и на ее флоте состояли многочисленные английские военные советники. Дело доходило до того, что военными операциями японцев непосредственно руководили британские офицеры.

Во время боевых действий японского флота против Порт-Артура английский морской офицер М. О. Бридж лично руководил первой бомбардировкой, находясь на японском броненосце.

Английская военная помощь Японии доходила до того, что английские механики вылавливали на своих судах у Порт-Артура установленные русскими мины. Закрыв при помощи Англии и Турции проход через Босфор для Черноморского флота, Япония сосредоточила все свои усилия на том, чтобы сорвать прибытие на Дальний Восток эскадры Рожественского.

Донесения дипломатических и военно-дипломатических представителей России за рубежом подтверждают наши рассуждения.

Весной 1904 года российский военный агент в Китае Десино сообщил в главный штаб: «Чтобы препятствовать приходу сюда из России нашего флота, решено отправить на предполагаемый путь партиями морских офицеров и фрахтовать яхты для крейсирования, в особенности в Красном море».

30 сентября (13 октября) 1904 года германский посол в Лондоне Меттерних телеграфировал в министерство иностранных дел: «Из достоверных источников мне было сообщено, что в случае выхода русского Балтийского флота в Зунде или в Каттегате будут поставлены японскими агентами мины. Представляю на ваше усмотрение, следует ли передать это предупреждение российскому правительству».

Наконец, накануне самого «Гулльского инцидента» датская полиция опознала капитана японского флота и морского атташе Японии в Берлине Тамаказу Такикаву в незнакомце, который выдавал себя то за студента, то за купца. Одновременно стало известно, что в Гулль прибыла большая группа японских морских офицеров и ведет какие-то таинственные приготовления.

Таким образом, становится очевидно, что происшествие у Доггер-банки — логическое следствие для предшествовавших военных приготовлений Англии и Японии, стремившихся во что бы то ни стало преградить путь Второй эскадре. Столкновение у Доггер-банки достаточно подробно и точно описано в статье И. Боечина, добавим лишь, что некоторые показания свидетелей лишний раз подтверждают это. Эти показания особенно ценны тем, что исходят от незаинтересованных лиц.

Английский капитан Лукас, плававший в течение 25 лет в Северном море, уже после инцидента утверждал, что он лично еще за пять дней до этих трагических событий по пути из Антверпена в Англию, находясь на борту парохода «Титания», в 6.30 в 25 милях от плавучего маяка «Ненарп» видел два судна с одной большой мачтой впереди и маленькой сзади. «Это, — заявил Лукас, — не были рыбацкие суда, а настоящие миноносцы без обозначения национальности… Миноносцы держали курс на юго-восток и очень быстро скрылись из виду». Более того, в подтверждение своих показаний капитан Лукас представил российской миссии в Брюсселе сделанную им зарисовку профиля встретившихся ему миноносцев. Эти сведения капитана Лукаса подтверждает и норвежский лоцман Христиансен, который прибыл в российскую миссию в Христиании и заявил, что он «ночью во время плавания в Северном море между Доггер-банкой и западным берегом Дании 19 и 20 минувшего октября видел два подозрительных судна… представлявшие наружный вид миноносцев».

Не менее важны показания шведского механика Лефштрема, который сообщил следующее: за двое суток до происшествия он был нанят близ Ньюкастля неизвестным ему японцем отнести какой-то чемодан в пустынное место на берегу моря, где японец сел в ожидавшую его шлюпку и переехал на стоявший вблизи двухтрубный миноносец, тотчас же ушедший в море.

Одновременно два английских матроса, Вильям Беннет и Джордж Уолш, заявили о том, что накануне происшествия к ним обратился неизвестный японец, который пытался склонить их за крупную сумму к участию в каком-то опасном предприятии в Северном море, близ Гулля, для чего матросы должны были переодеться рыбаками. Это заявление, проникшее в печать, произвело такой переполох в Лондоне, что английская официозная пресса, боясь разоблачений, обвинила в подкупе их русскими агентами. Однако оба матроса энергично отстаивали свое полное бескорыстие и согласились подтвердить свои показания под присягой.