Клуб «Русалка» не относился к числу высокоприбыльных предприятий. Не пользовался он хорошей репутацией и в органах милиции. Приходилось много платить разного рода проверяющим: начиная от представителя пожарного надзора и заканчивая оперуполномоченными, совершавшими в клуб регулярные рейды. И это при том, что всех приходилось обслуживать бесплатно. С учетом же того, что рейды эти в основном планировались и проводились в ночное время, то есть в самый разгар работы, говорить о больших доходах не приходилось. «Где достать деньги?» — этот вопрос был вечной головной болью Атаманши, и этим же объяснялись постоянные припадки гнева хозяйки, быстро, впрочем, проходившие.
Но Света сегодня была вне чужих забот. Это началось с того момента, как она переоделась в это платье, чудным образом изменившее мир вокруг нее.
Выслушав и кивнув тете, она открыла дверь ее кабинета и вошла внутрь. На большом письменном столе Атаманши среди нескольких пустых и початых бутылок стояли тарелки с закусками, большей частью съеденными. Играла музыка, а в углу беззвучно отрывал в телевизоре рот диктор. Находящиеся в комнате люди сидели за столом на пододвинутых стульях или прохаживались по комнате. Все были ей знакомы. Элегантный Граф, продолжая что-то доказывать Косте Свиридову — одному из братьев-вышибал, повернул к ней спокойное, улыбающееся, но немного удивленное лицо. Один из сидевших за столом — Артем Матвеевич, которого все называли Вараном, уткнув подбородок в подставленную ладонь, молча смотрел на диктора в телевизоре. Были еще высокий молодой мужчина, всегда приходивший с Вараном, Семен Семенович, директор ресторана, был известный депутат, страстный игрок, каждый день приезжавший в клуб перекинуться в картишки, а также актер, играющий в русских сериалах, и еще один с бородкой, о котором Свете говорили, что он работает помощником руководителя администрации президента или помощником помощника руководителя администрации президента, — она точно не помнила.
Свету не сразу узнали.
— Что за луч света к нам пожаловал в наше темное мужское царство? — громко, хорошо поставленным голосом вопросил актер.
Все взгляды повернулись к ней, и Света немножко испугалась.
— Ишь ты, какая цаца! — отметил Варан.
— Девушка, не хотите ли разделить с нами компанию? — вкрадчиво проговорил помощник помощника, до сих пор никогда не замечавший Свету.
Граф наконец-то узнал Свету и подошел к ней, чтобы подвести к столу. Он продолжал улыбаться своей обычной твердой улыбкой, но изумления не пытался скрыть.
— Вот уж не предполагал, — сказал он ей на ухо.
Свету усадили за стол. Помощник и депутат наперебой целовали ей руки, совсем обслюнявив пальцы, пока Граф, со своей неизменной улыбкой, не сообщил им:
— Господа! К вашему сведению, нашей красавице едва стукнуло шестнадцать.
Света покраснела, но старцев это известие не смутило, и они еще некоторое время приставали. Свете налили в бокал шампанского, всем остальным — коньяк. Помощник помощника сказал, глядя на Свету с завистью и сожалением:
— Выпьем за самых красивых в мире женщин, за русских женщин!
Все с громкими возгласами одобрения выпили.
— Я везде побывал, — говорил помощник помощника и кивал на депутата. — Вот, Петр Антонович может подтвердить, он тоже поездил, везде полно кошек самых разных мастей, но красавиц, как у нас, — нигде нет. А их конкурсы красоты — это вообще профанация: ни рыла, ни тыла!
— Ну не скажите…
Света не слушала, что говорили вокруг нее. Все кружилось — и в голове, и в теле, она ощущала себя совсем в другом мире. В мире, где все возможно, где нет ничего предосудительного. Кровь прилила к лицу, плечам, грудь взволнованно поднимала жемчужную нитку. Актер над ухом бархатно бубнил, щекоча дыханием кожу:
— Все тлен! Россия сошла с ума, все смотрят дикие сериалы по телевизору, не замечая, что то же самое история ставит за окнами. Все повторяется — революции, смены правительств, крушения империй, только когда-то это были трагедии, а сейчас — абсурд. Всюду театр абсурда, только за окнами декорации изгажены, а по телевизору они еще чистенькие, лубочные. Все настоящее в нас самих, надо только не упустить время… Когда все позади, больше всего сожалеешь об упущенном, а не о свершенном… Нужно забыть опасения и кинуться в омут настоящей жизни, надо презирать сериалы истории на экране и вокруг нас… Надо разорвать оковы рабства, в которые нас загнали коммуняки и чистоплюи… Разом порвать в себе оковы невинности и рабской морали, вырвать из глубин обман…
— Я вот тебе, Сашка, ноги оторву, если будешь ребенка развращать, — сказал усмехаясь Граф. — Давай лучше выпьем и пойдем вниз. Там как раз полно твоих поклонниц.
Света ощущала не смысл слов вокруг, а лишь мужское внимание. Но яд чужих желаний уже вошел в ее кровь. Она еще выпила бокал шампанского, мысли пузырьками вскипели в голове, и казалось странным, что эти мужчины вокруг, сейчас так тяжело приглядывающиеся к ней, еще вчера казались существами другого, заплесневелого мира. Все сейчас ее волновало. Ей казалось, что возникшая внезапно и ниоткуда сила в ней способна противостоять тем раскаленным, надвигающимся, жгучим и душным желаниям. Женщина в ней, казалось ей, была способна укротить этих мужчин, превратить в ручных кроликов… лепить из них все, что она захочет… Света внезапно совершенно опьянела, но опьянела не от вина, а от всего, всего вокруг!..
Она была в этот момент так хороша, что Граф, уже без улыбки, заторопился.
— Ладно, ладно, все пошли вниз. Светка, ты тоже пойдешь с нами — попляшешь в зале, встряхнешься. А потом домой отвезем.
— Экий ты, Граф, сатрап! — все с тем же сожалением в голосе сказал помощник помощника, покорно поднимаясь из-за стола вместе со всеми. — Ну пойдем, пойдем вниз, раз тебе так хочется. А потом банчок сообразим, а то день будет потерян, — со вздохом закончил он.
В зале было дымно, душно и весело. На Свету оглядывались, она ловила пристальные взгляды. Граф усадил ее за свободный столик и каким-то круговым жестом дал понять официанту, чтобы он поторопился. Сам куда-то исчез. Немедленно кто-то подошел и предложил потанцевать. Света поднялась, не глядя, протянула руку, поплыла в медленном танце, ощущая рядом крепкую смесь запахов табака, вина, мужчины.
«Где же Матвей?» — подумала вдруг с обидой. И впрямь, для кого же она наряжалась, как не для него?
А музыка все звучала, и Света танцевала новые и новые танцы. Свет люстр становился все ярче, она пила шампанское, курила сигареты (кто-то спешно подносил трепещущий язычок пламени) и танцевала, танцевала… Кружились вокруг лица, Света пыталась вглядеться в них, надеясь узнать лицо Матвея, но все оказывались незнакомые, чужие, ненужные…
Между тем шум вокруг усиливался, в зале становилось все светлее, все наряднее. Света думала, что в этом виновато вино. Кто-то горячо и страстно говорил рядом о любви, а Света все искала вокруг знакомые светлые волосы с непокорным чубом волос и голубые, сразу околдовавшие ее глаза… Ее опять позвали танцевать, она поднялась, дошла до площадки, а там ее мягко, но властно развернули, и сильные руки прижали ее всю к твердому, гибкому телу. Только тогда Света — не глазами, но ощущениями тела — узнала вчерашнего чернявого Васю, и в ней сразу, с новой силой, проснулось горячее желание еще полнее ощутить его всего. Не этого, а Матвея… Именно Матвея она представляла себе таким гибким, горячим, страстным!.. Теперь ее желание стало явным, точным.
Она вдруг почувствовала во рту сигарету, вдохнула сладковатый дым марихуаны, и все поплыло, поплыло перед глазами… Сдавленный, напряженный голос прошептал ей в ухо:
— Ну вот, крошка, я же обещал, что мы встретимся сегодня. Может, не будем терять времени? Здесь есть один номерок, там мы сможем поближе познакомиться…
Он потянул ее за собой, и Света покорно шагнула за ним. Вдруг они оказались одни в комнате. Настольная лампа едва-едва освещала тлеющим красноватым светом широкую кровать — все остальное тонуло в сгущенном мраке, откуда кривлялись, как с порноэкранов, утомленные страстью лица — подмигивали, дышали, кивали на раскрытую постель… Ах, все равно! Ничего уже не было страшно, она желала лишь одного — поскорее остудить сжигающее ее желание… Темный силуэт протягивал ей бокал. Она взяла, залпом выпила вино, еще раз затянулась сладкой наркотической отравой и увлекаемая сильной рукой упала на кровать…
