Напросились. Как и доктор Суйме, она уже вторые сутки не спала; она должна найти способ выручить Поля, а не тратить время и силы на эту шушеру с парализаторами!

Когда последний перестал шевелиться, Тина достала из кармана фонарик, подошла ближе. Она не рассчитывала увидеть знакомые лица и удивленно приподняла брови, кое-кого узнав. Янглир. Тот въедливый сотрудник неведомой, но влиятельной организации, который донимал ее вопросами вчера ночью. И еще четверых она видела в усадьбе на границе Пьялашарта.

Тина не стала дожидаться прибытия полиции и пошла прочь, выбирая улицы потемнее. Сначала напали на Стива, теперь на нее… Это до противного похоже на войну.

Клисс вел существование бомжа, волею судьбы осевшего в космопорте или на аэровокзале. Дремал он прямо в коридоре, примостившись у стенки на ворсистом полу; питался тем, что удавалось стащить с подноса у робота-официанта. Эмми и не подумал предоставить ему комнату.

Двери по обе стороны черно-серого коридора с ночным потолком постоянно были заперты. Вероятно, за одной из них находился выход во внешний мир – можно было только гадать, за какой именно. Единственная незапертая дверь вела в роскошный туалет, отделанный дымчатым мрамором, и Саймон подумывал о том, что хорошо бы все тут загадить, чтобы досадить хозяину апартаментов, но претворить свою мечту в жизнь не рискнул.

Первое правило бомжа: хочешь, чтобы тебе позволяли жить, – не путайся под ногами. Стоило Саймону оказаться на дороге у Эмми, он тут же получал пинка. Он пытался прятаться в круглом помещении за аркой в конце коридора, но это не спасало его от побоев. Медо ходил злой, как дьявол: Поль, которого он так хотел заполучить, завис где-то между жизнью и смертью – на ком же еще срывать злость, как не на Клиссе? Возможно, Медо не бесился бы так, если б умел ругаться, но он был не способен от души выругаться, чтобы сбросить напряжение.

В конце концов Клисс не выдержал и посоветовал своему мучителю пнуть Топаза или жирную серокожую врачиху, которая лечит Поля, и тогда рафинированный ублюдок врезал ему носком ботинка в живот. Потом Саймон услышал, как незийка встревоженно спрашивает, что случилось, ведь кричало существо человеческой расы.

– Вы напрасно волнуетесь, доктор, эта тварь только выглядит разумной, – отозвался Медо.

– Чтобы никакого шума! – потребовала незийка. – Крик был слышен даже в комнате с «коконом», для больного это нехорошо.

Эмми пробормотал в ответ что-то любезное, вернулся к агонизирующему за аркой Саймону, толкнул его ногой и прошипел:

– Больше ни звука, ты меня понял?

«Убью сучью докторшу, – решил Саймон. – И чтобы не заложила, и за то, что сука…»

Он в очередной раз беспокойно задремал, съежившись на полу возле арки, а разбудил его смех на два голоса. Клисс осторожно выглянул в коридор: Эмми и незийка стояли около двери, которая вела в помещение с медицинской аппаратурой.

– Доктор Суйме, вы прелесть! Я ведь почти не надеялся на успех.

– Я тоже. История медицины до сих пор не знала такого отравления, какие же они изверги… Ничего, теперь ваш друг здоров. Сутки полноценного сна, и он сможет вернуться к обычной жизни.

– Могу представить, что он почувствует, когда проснется…

На этот раз смех Медо прозвучал жутковато, но дура-врачиха ничего не заметила.

– Ох, как же я устала… – она зевнула.

– Доктор, я отвезу вас домой, но сначала давайте устроим маленькую пирушку? Он мне очень дорог, так что вы оказали мне серьезную услугу. Какие вина вы предпочитаете?

«Сейчас отравит, – понял Саймон. – Вот это шутка – отравить токсиколога!»

Он чуть не хихикнул вслух, но успел зажать себе рот.

На пирушку его не пригласили, зато Саймон подстерег в коридоре робота-официанта и стянул бутылку бренди, а также пригоршню незийских сладостей, которые тут же запихнул в рот. Бутылку он спрятал за пазухой: спиртное понадобится для изготовления из рангонала взрывчатки; даже если Эмми подсыпал туда яда, на качестве адской смеси это не скажется… И вдруг Саймона пробрал озноб: а что, если были отравлены те пряные розовые кубики?

Он устроился наискось от приоткрытой двери: в поле зрения фрагмент белоснежного ковра с длинным ворсом, стена в фиолетовых разводах; Эмми и докторши не видно, зато слышны голоса – болтовня о винах, медицинские анекдоты, иногда Суйме принималась монотонно ругать «этих выродков», которые «ставили на бедном мальчике свои изуверские эксперименты». Саймон не знал, что ей наплел Эмми, но явно что-то не то, судя по ее гневным тирадам. Дура. А Клисс не дурак, и все равно умрет за компанию с ней, потому что съел украденные у робота сладости… Резь в животе то усиливалась, то затихала, Саймона знобило.

– Сейчас я принесу ваш гонорар, доктор.

Медо вышел из комнаты и скрылся за другой дверью, едва взглянув на Саймона. Клисс подкрался к двери – не заперто. Кабинет с терминалами, секретерами и сейфами, стены из коричневого стекла, в их толще застыли рыбы с мертвыми глазами, совокупляющиеся осьминоги, еще какие-то морские гады… Увидев всю эту дрянь, Саймон тонко взвизгнул и подался назад.

– Что тебе здесь понадобилось?

Медо стоял перед открытым сейфом и перекладывал в пакет пачки денег. Он по-прежнему был в маске, и Саймон не видел его лица, но вопрос прозвучал холодно и брезгливо.

– Господин Медо, дайте мне противоядие! – Саймон упал на колени. – Я буду служить вам, как собака… Я умираю, видите? Я поел тех сладких розовых кубиков с орехами, и у меня заболел живот. Я знаю, что это значит, – он всхлипнул и обморочно добавил: – Сейчас это со мной начнется!

– В моем кабинете? – Рука Эмми с пачкой кредиток дрогнула, не закончив движения. – Пошел в туалет, мерзавец!

– Я хочу жить! – крикнул Клисс. – Я эксцессер, я все для вас сделаю!

– Робот даст тебе лекарство от расстройства желудка, – с отвращением процедил Медо. – Пошел вон!

– Нет-нет, у меня не расстройство… Что?.. Так в этих розовых кубиках не было яда?

– С чего ты взял, что там яд? – Эмми вернулся к своему занятию.

– Я же понял, что вы решили травануть толстуху, – доверительно подмигнул Клисс. – Значит, не конфетки, а вино, угадал?

– Зачем? – Эмми бросил в пакет последнюю пачку и закрыл дверцу сейфа.

– Ясное дело, чтоб она про нас не разболтала, кому не надо. – Саймон обнаружил, что все еще стоит на коленях, криво усмехнулся – мол, с кем не бывает – и неловко поднялся на ноги.

– Саймон, я избегаю убивать тех, кто мне полезен. – Желтые глаза Медо холодно смотрели на него из прорезей маски. – Хоть ты и отказываешь мне в прагматизме… Доктор Суйме – ценнейший специалист в своей области. Даже если бы она представляла для меня опасность, я и то не стал бы ее убивать. Изолировал бы в надежном месте, устроил бы ей лабораторию, чтобы не скучала… Убить доктора Суйме – это было бы преступление, вдруг мне когда-нибудь опять понадобятся ее услуги?

«Кто бы говорил о преступлениях! – Саймон шмыгнул носом. – Чистенький нашелся… А если Гонщик и Тина Хэдис на нее выйдут?»

– Эммануил, ее надо убрать. Она же видела нас обоих, и она заложит нас. Если вы такой слюнтяй, дайте мне нож, я пойду и глотку ей перережу.

– Еще ты будешь мне здесь резать глотки и портить ковры… – Медо взглянул на великолепный белый ковер с пурпурным отливом. – Саймон, ты достойный ученик своего покойного шефа!

– Мой покойный шеф был зеленой поганью с Лярна, а я человек, – огрызнулся Клисс. – Вы ей, что ли, еще и деньги заплатите?

– Почему бы и нет?

– Сколько там? – Саймон не мог отвести глаз от толстого пакета.

– Сто тысяч.

Внутри у Саймона что-то оборвалось, по коже поползли мурашки: такая сумма!.. Эти деньги должны были достаться ему.

– Не жирно будет, а? – он облизнул пересохшие губы.

– Саймон, ты даже не представляешь, какая это для меня мелочь, – рассмеялся Медо. – Когда Поль очнется, я получу бездну удовольствия, так что доктор Суйме честно заработала свой гонорар. Пошли отсюда.