Юрий сделал короткий перерыв, чтобы разлить по нашим чашкам горячий кофе. Затем поставил перед Анн-Мари хрустальную пепельницу, тем самым давая понять, что не возражает против её курения, и продолжил свой рассказ:

— Зато наши старшие братья были совсем не такими. Они хладнокровно следили за событиями и с возмутительным для нас бесстрастием оценивали шансы человечества переломить ход войны. Мы всё настойчивее требовали вмешательства, но нас игнорировали. Захват габбарами Земли стал последней каплей, переполнившей чашу нашего терпения, и мы взбунтовались. К несчастью, мы действовали спонтанно, без заранее намеченного плана, поэтому старшие легко подавили наш мятеж и… ну, грубо говоря, усыпили нас. На целых сто двадцать лет! Потом они всё-таки кое-что сделали — но совсем не то, чего мы того хотели. Они совершили, по их собственному выражению, минимально необходимое вмешательство, чтобы помочь одной из планет сохранить свою свободу и независимость, а впоследствии накопить достаточно сил для освобождения других человеческих миров.

Подавившись дымом, Анн-Мари громко закашлялась.

— Что… Что вы сказали?

Ворушинский слегка улыбнулся:

— Вы меня правильно расслышали, фрегат-капитан. Сожалею, что я развеял сладкий для вас миф о величии галлийской науки, но это вовсе не преуменьшает величия вашей страны и вашего народа. Наши старшие братья потому-то и выбрали Терру-Галлию, что ваши предки сражались, как львы, и больше чем кто-либо другой годились на роль спасителей человечества. Да и получили они самую малость — лишь некоторые теоретические наработки, которые были внедрены в компьютер недавно умершего физика. Его коллеги, обнаружив эти материалы, продолжили исследования и вскоре вышли на странглетную реакцию, а позже открыли принцип управления гиперканалами. На этом наши сочли свою миссию выполненной и вернулись к роли пассивных наблюдателей. Правда, для подстраховки они построили флот — тот самый, которым я сейчас командую, — чтобы задействовать его в случае поражения Терры-Галлии. Однако ваша планета устояла и столетие спустя нанесла по чужакам ответный удар. А чуть более четырёх лет назад нас разбудили братья — уже не те, конечно, а другие, но по своим убеждениям в точности похожие на них, воспитанные, что называется, в верном духе. Они сказали нам, что всё в порядке, что человечеству больше не грозит уничтожение. Мы посмотрели на это «всё в порядке» — и ужаснулись. Да, человечеству действительно не грозило уничтожение, но за время нашего долгого сна от былой могущественной цивилизации, владевшей многими сотнями планет, остались жалкие ошмётки. Численность людей сократилась почти в двадцать раз, а треть человечества ещё находилась под властью чужаков. Однако мы, наученные прежним опытом, не стали открыто возмущаться и сделали вид, что удовлетворены. Мы терпеливо выжидали, пока не сложатся благоприятные обстоятельства, а затем восстали и захватили всех «правильных» братьев в плен. Сейчас они спят, как раньше спали мы. Ну, а мы действуем. Вот такая наша история, господа. Теперь, надеюсь, вы понимаете, что у нас есть причины не доверять взрослым.

Я в растерянности тряхнул головой.

— Боюсь, бессмысленно спрашивать, откуда ваши старшие братья набрались той премудрости, которой так милостиво поделились с галлийцами.

— Пока что бессмысленно, — подтвердил Ворушинский. — Всему своё время.

— Допустим, вы говорите правду, — отозвалась Анн-Мари. — Но тогда вы ничем не лучше своих «братчиков». Только тем и отличаетесь, что они наблюдали за всем со стороны, а вы, так переживающие за человечество, всё это время занимались партизанщиной. Ради своих властных амбиций вы скрывали от нас оружие, с помощью которого мы уже давно могли бы выиграть войну. Если бы четыре года назад у нас были эти электромагнитные пушки…

— Они были, — мягко перебил её Юрий. — По нашим сведениям, их первые действующие модели появились ещё в восемьдесят пятом, за год до начала операции «Освобождение». Поставить их на потоковое производство тогда не успели, а откладывать саму операцию сочли нецелесообразным. Но после того, как были успешно освобождены восемь человеческих планет, галлийское правительство решило заморозить работы над ЭМИ-излучателями.

— Вы лжёте! — поражённо воскликнула Анн-Мари.

— Увы, фрегат-капитан, не лгу. И даже не ошибаюсь. Вы располагаете почти всем, чем начинены наши корабли. И электромагнитными орудиями, и гравикомпенсаторами нового поколения, и методом сверхплотного сжижения дейтерия, и термоядерными реакторами с мезонными катализаторами, позволяющими на порядок увеличить скорость управляемого синтеза, и детекторами, способными сканировать каналы второго рода. Я уже не говорю о телепортации — именно так ваша группа была заброшена на Новороссию, а коммодор Матусевич, к тому же, постоянно носил часы со встроенным в них транслятором.

Я не удержался от зубовного скрежета, вспомнив тот спектакль, который разыгрывали перед нами Буало с Нарсежаком. Чёрт побери, мы просто сидели в челноке, а на экранах нам прокручивали смонтированную запись! Потом мы приняли снотворное и нас быстренько телепортировали на планету. Нет ничего удивительного, что командир сопровождавшего «Каллисто» крыла ни разу не видел, как от корабля отделяется «призрак». Потому что такового «призрака» не существовало…

— Однако ваше руководство, — продолжал Ворушинский, — не использует эти новейшие разработки для переоснащения флота. Тому есть две причины. Первая из них — элементарная паранойя. В отличие от тех же глюонных бомб, ЭМИ-излучатели являются не стратегическим, а тактическим оружием. То есть, они эффективны только при массовом применении. Несколько кораблей с электромагнитными пушками исход битвы никак не решат — ими нужно вооружить как минимум несколько эскадр. А значит, существует большой риск, что чужаки, захватив один корабль, завладеют этим секретом. То же самое относится к телепортации и прочим технологиям. В своей паранойе вы дошли до того, что не используете нуль-порталы даже у себя дома, за надёжно заблокированными дром-зонами. А ведь представляете, какой экономический эффект дало бы их повсеместное внедрение!

— Да, представляем, — кивнул я.

— Но это только одна причина. Есть и другая, более веская. Галлийцы привыкли воевать, это стало их стилем жизни, смыслом существования. А освобождение оставшихся человеческих планет означало бы окончание активной фазы войны, перевод экономики и общества на мирные рейсы. Для многих это было неприемлемо.

— Вы хотите сказать, — произнесла Анн-Мари, едва не задохнувшись от возмущения, — что наше правительство и командование умышленно затягивают войну?

— Вряд ли умышленно. Думаю, что подавляющее большинство ваших лидеров искренне желают скорейшей победы — но желают этого только на сознательном уровне. А подсознательно они не хотят окончания войны, они не представляют, как будут жить дальше, и пользуются малейшей зацепкой, чтобы оттянуть этот момент. Когда мы поняли это, у нас было два варианта действий — либо связаться с правительствами других человеческих планет и передать им наши корабли, либо самим воспользоваться ими. Я голосовал за первое, но оказался в меньшинстве. Мы патологически не доверяем взрослым, что правда, то правда. Мои товарищи боялись снова попасть впросак и решили действовать самостоятельно, не контактируя с вашими властями. Возможно, мы поступили по-детски, не стану возражать. Кстати, Кореева с Киселёвым в этом споре поддерживали меня, а их дурацкая выходка с передачей альвам странглетных запалов была своего рода жестом отчаяния. Они рассчитывали, что мохнатики немедленно воспользуются полученным оружием, и это вынудит руководство Терры-Галлии отказаться от политики затягивания войны.

Я долил в свою чашку кофе и бросил туда дольку лимона. От всего услышанного у меня крýгом шла голова.

— Мне с трудом верится во всё, что вы рассказали, но я не исключаю, что это может быть правдой. А вы точно знаете, что у нас есть все необходимые технологии? Может, ЭМИ-излучателями мы располагаем, но надёжной защитой — нет. Тогда это бесполезное оружие — оно будет поражать не только противника, но и корабли, на которых установлено.