Он же совратил ее, понял Гредал. Беззащитную манокарскую девочку… Пресечь это чудовищное безобразие, вернуть Ивену Деберав обратно в приют — несомненно, вопрос чести. Кто бы еще подсказал, как это сделать!
Когда поступило сообщение, что Элмер и Томек слоняются по улицам Маледока, Гредал сразу помчался туда. Возможно, он погибнет в стычке с Баталовым. Бр-р, если его насмерть забьют электроплетью, это будет хуже… Уже находясь в воздухе, он вызвал группу захвата. Можно подумать, что у спецназа есть шансы справиться с Баталовым! Гредал чувствовал себя обреченным и не видел ни одной лазейки. Он надеялся, что Зарнав и Макодис, которые следуют за ним во второй машине, тоже пребывают в похоронном настроении.
Ступенчатая набережная с закругленными лестницами и каменными рыбами-саблехвостами на парапетах. Элмер, в зеркальных очках и костюме с призывно мигающей мишенью, торчал в компании робота на одной из верхних площадок. Томек внизу, у самой воды, предавался идиотскому для взрослого парня занятию: закатал рукав своей кричаще желтой с черными зигзагами куртки и вылавливал обкатанную морем гальку. Одни камни он бросал обратно, другие прятал в карман. Гредал нахмурился: вспомнилось, как его десятилетняя дочь, когда он однажды ездил к морю, просила привезти «гладкие камешки». Косвенная улика! Больше на набережной никого: прохожие старались держаться подальше от этой парочки.
Пилот Гредала посадил машину на площадку за спиной Томека. Тот обернулся:
— А, привет! Мне нужна галька в синюю крапинку, а я всего три штуки нашел. Почему ее так мало? Если вы хотите привлечь туристов…
— Мы не хотим привлечь туристов! — прошипел Гредал и сцапал его за ворот пижонистой куртки. — Значит, вдова Полина Вердал?! Ни один уважающий себя манокарец не наденет женское платье, только вы так можете! Позор!.. Куда дел ребенка, засранец?!
Томек освободился и выпрямился:
— Меня нельзя оскорблять, и вообще давайте на «вы»! Я пожалуюсь!
Рядом сел второй аэрокар, оттуда выскочили Макодис и Зарнав.
— Где ребенок?! Взять его! Лучше отвечай сразу, где ребенок!
— Наглость какая! — огрызнулся Томек. — У меня не было от тебя детей, даже когда я был плодородной вдовой!
Зарнав и Макодис бросились на него с двух сторон, но Томек оказался неожиданно вертким, быстрым и гибким, как кошка. Он вывернулся из захвата и заехал Макодису локтем под дых. Потом рухнул на колени и заставил навалившегося сзади Зарнава потерять равновесие; вскочил раньше, чем Зарнав, сбил противника с ног подсечкой, нанес удар в область поясницы. Зарнав все же попытался подняться, а Макодис, получив один раз, больше не вставал.
«Симулирует ведь! — с ненавистью подумал Гредал. — Веки-то дрожат… Ох, обеспечу я этому чистоплюю порку!»
— Они меня бьют! — возмущенно пожаловался Томек кому-то, кто находился за спиной у Гредала. — Если вы меня побьете, такие, как мы, больше сюда не прилетят!
— Ну и слава богу… — пробормотал Гредал и повторил вопрос, теперь уже с отчаянием: — Где ребенок из приюта?
— Если для тебя это действительно важно, — услышав голос Элмера, он вздрогнул, как ужаленный, и обернулся, — то у нас Ивене Деберав будет лучше, чем у вас. Томек, пошли отсюда.
После обмена угрожающими взглядами с угрюмым Зарнавом Томек отряхнул испачканные белые брюки, и туристы начали подниматься по лестнице. Робот — в этот раз он был без зонтиков, но с термосом — потащился за ними.
— Каждый манокарский гражданин, каждая манокарская женщина, каждый манокарский ребенок принадлежит Манокару! — крикнул Гредал.
— Ты ошибаешься. — Элмер повернулся, солнце сверкнуло в его зеркальных очках. — Человек никогда никому не принадлежит.
Гредал заметил в небе машины группы захвата: пошли на снижение. А что будет с ним?.. Он сорвался с места, протиснулся мимо робота и загородил туристам дорогу.
— Баталов, сломайте мне что-нибудь! — попросил он рвущимся хриплым шепотом. — У меня же трое детей! Если меня из-за вас запорют, у них после этого никакого будущего… Ну что вам стоит меня покалечить?
— И что тебе это даст? — поинтересовался Элмер.
— Это оправдание! Я не справился, зато получил тяжелые травмы… Пожалуйста, пожалейте моих детей, вам же ничего не стоит!
Хруст и резкая боль в правом предплечье. Потом хрустнула ключица. Сбоку по ребрам — кажется, еще и Томек добавил. Хорошо… Удар в челюсть бросил Гредала в спасающее от боли беспамятство, и в последний миг он успел обрадоваться: все-таки нашел лазейку! Проявление героизма при выполнении задания позволяет рассчитывать на помилование.
Всего двое суток назад Тине мучительно не хватало неба, а теперь его сколько угодно. Добела выцветшее, но все равно слепящее, необъятное, от горизонта до горизонта.
Большое желто-оранжевое солнце печет вовсю. По гладкой коричневой поверхности — язык не поворачивается назвать это почвой — скользят две короткие тени. Впереди цвет и фактура иные: более светлый и вдобавок морщинистый участок. В обход. Вчера они потеряли на таком участке робота с багажом. Вначале казалось, что ничего не изменилось, потом Тина обратила внимание на то, что ее ботинки с каждым шагом все глубже уходят в зыбкую податливую поверхность.
— Мы вязнем, не замечаешь? — Она взглянула на Лиргисо.
— Давай обратно.
Тут они обнаружили, что робот отстал и не может сдвинуться с места. Следуя своим программам, он пытался освободиться, однако вместо этого погружался все больше и больше. Тина увидела, как побледнел Лиргисо — до легкой прозелени. Такая же физиономия у него была, когда они спасались от воздушной погони после драки на вилле.
— Не паникуй, слышишь? Идем обратно по своим следам, около робота не задерживаемся. Пошли!
Он подчинился. Тряское желе хватало их за ботинки, но осталось ни с чем. Тина и Лиргисо благополучно добрались до твердой почвы. Лиргисо сел и закрыл лицо руками: дала о себе знать сверхутонченная душевная организация Живущего-в-Прохладе.
«Я не против того, чтобы ты сломался, но только не сейчас!» — мысленно взмолилась Тина.
Робот исчез. Закрепленный на его платформе груз все еще виднелся, словно кто-то бросил свои вещи посреди морщинистой бежевой равнины. Тина ударила Лиргисо носком ботинка в мякоть бедра, тот вздрогнул и посмотрел на нее.
— Прекрати истерику. Это вроде зыбучих песков, теперь мы будем обходить такие участки стороной. Вытащи робота, пока он совсем не утонул.
— Тина, ты хочешь, чтобы я пошел… туда? — через силу спросил Лиргисо.
— Я хочу, чтобы ты пошел знаешь куда? Я бы сказала, да у тебя уши свернутся, как твои прежние слуховые отростки! Возьми себя в руки и вытащи робота. Не понимаешь? Ты же научился бесконтактно двигать предметы! Я бы сама это сделала, если бы ты не вколол мне свою отраву.
До него наконец дошло. Тина смотрела, щурясь от солнечного света, на багаж: никакого прогресса. Вот исчезла черная верхушка оружейного контейнера, желе сомкнулось. Теперь уже не определить, где утонул робот; Тина оглянулась на Лиргисо:
— Что же ты?
— Сейчас не могу. В таком состоянии… — Он криво и как-то беспомощно усмехнулся. — Тина, это один из моих кошмаров. Он мне снился и на Лярне, и потом, когда я сменил тело. Как будто я иду по площади или по улице и вдруг тротуар становится вязким, начинает меня засасывать. Я медленно погружаюсь, но никто не пытается мне помочь, никто не обращает внимания. Словно все вокруг стало нереальным, настоящая только трясина. Как остро я ощущал свое одиночество в этих снах! Спасибо, что ты меня ударила, — я почувствовал, что я не один. Это очень навязчивый кошмар. Возможно, в какой-то из своих прошлых жизней я умер похожим образом. И здесь началось точь-в-точь как во сне — сначала слегка вязнут ноги, потом понимаешь, что тебя поймали…
— Больше мы не полезем в желе. Смотри, оно выделяется морщинами и цветом, это стоит запомнить. Попробуй все-таки достать робота.
Чуть погодя Лиргисо овладел собой, даже начал иронизировать, но найти и вытащить робота с багажом так и не смог. Теперь у них не было ни продуктов, ни спальных мешков, ни оружия, если не считать бластера в кобуре у Лиргисо.