Если уподобить потустороннюю изнанку приюта подводному миру, то напрашивался вывод, что сегодня здесь штормит. Все взбаламучено, в воде колышутся облака ила, обитатели дна в панике… Вот именно, паника! Поля осенило: он видит панику; его способность к «визуализации информационных явлений», как называет это Стив, обеспечила ему наглядный, так сказать, материал… А чего он ожидал после пришествия Черной Вдовы на здешнее плановое мероприятие? Все выведены из равновесия, перепуганы и успокоятся не скоро. Если вдовам и их опекунам из министерства нравственного попечения от одной мысли о Дне ответственности будет становиться нехорошо, если они, чтобы отгородиться от пережитого ужаса, постараются дружно забыть об этой традиции — акцию можно считать успешной.

Поль не хотел исчезнуть из жизни Ивены, не попрощавшись. У него и подарок лежал в кармане: красивый серебристый браслет, который отдала ему Ольга. И еще четыре ярких морских камешка с Орибского курорта, они с незапамятных времен завалялись в одном из внутренних карманов старой дорожной сумки Поля. Он надеялся, что Ивене все это понравится.

На четвертом этаже, где находились комнаты воспитанниц, тоже ни души. Поль заглянул в одну из комнат, включил свет. Одинаковые кровати под серыми покрывалами, одинаковые тумбочки, шкафчики с именами на дверцах — от этого назойливого однообразия начинает кружиться голова. На полу валяется что-то цветное, тряпичное, недошитое. Тревожно шевелится редкая поросль «бахромы». Поль прислонился к дверному косяку. Где теперь искать Ивену? Это как во сне, когда ты ненадолго уходишь, а потом возвращаешься — и застаешь совсем другую картину, а то, что было перед этим, исчезло, как наваждение. Не надо было уходить…

Ради последней встречи с Ивеной Поль опять надел гелевый корсет и вдовье платье, пришпилил к заново отрощенным косам черную сетчатую вуаль. Теперь Полина Вердал беспомощно скользила взглядом по дверцам, читая имена. Похоже, Ивена живет не в этой комнате. А если даже и в этой — какая разница, ведь ее здесь нет. Куда они все подевались?

«Спокойно. Не начинай паниковать. Ты же сам спровоцировал панику в приюте! Мог бы догадаться, какая будет отдача… Мы не хотели запугивать детей, наоборот, мы хотели защитить их от произвола; получилось или нет — будущее покажет… А сейчас надо найти Ивену. Если всех отсюда эвакуировали после явления народу Черной Вдовы, придется просить помощи у Стива… Все равно найду!»

А если они по-прежнему на территории приюта, но в другом корпусе? Это логично: собрать всех в одном месте и организовать усиленную охрану. Корпусов тут много, целый городок… Поль в бессильном отчаянии сжал кулаки: хорошенькая перспектива! Всю ночь блуждать от одной постройки к другой, без надежды на успех… На окнах глухие жалюзи, не поймешь, есть кто-нибудь внутри или нет, а электронные средства поиска лучше не применять: мигом засекут, оржимские спецслужбы сейчас должны стоять на ушах.

«Стоп. Как я нашел ее в первый раз? Как ее нашла Полина Вердал? Просто почувствовала ее присутствие. Небольшая пушистая звездочка, источник теплого света… Попробуем».

Полина дотронулась до выключателя, комната снова погрузилась в темноту. Расслабиться. Сосредоточиться. Настроиться на Ивену. Есть! Лучистая звездочка мерцала на некотором расстоянии, но не очень далеко. Подобрав длинную юбку, Полина сбежала по лестнице на второй этаж, отперла дверь своей комнаты. Похоже, за время ее отсутствия никто сюда не заходил. Поль распахнул окно и спрыгнул вниз (входная дверь, скорее всего, заперта и на сигнализации); чуть не упал, запутавшись в юбке. Неудобно… В бледном свете фонарей белеет снег на газонах и в аллеях, на искрящемся белом отпечатались разлапистые тени деревьев. Морозная тишина.

Поль начал мерзнуть, зато ориентир с каждым шагом приближался. Пришлось обогнуть два корпуса, монолитными ночными громадами перегородившие дорогу; один раз Полина Вердал чуть не врезалась в куст. Ориентир находится в большом П-образном здании с заснеженными хвойными веерами перед крыльцом.

Поль оглянулся: за ним тянулась длинная цепочка черных следов. Поднялся на крыльцо, толкнул дверь, потом постучал кулаком. Пальцы успели закоченеть. Интересно, Стив умеет лечить простуду?

Дверь открыл мужчина в форме манокарского полицейского. Ага, приют взяли под охрану… К объяснениям Поль не подготовился, но бессвязный лепет еще одной кроткой вдовы полицейские выслушали снисходительно; вызвали кого-то из старших дам четырнадцатого корпуса, та узнала Полину Вердал и засвидетельствовала ее личность.

После инцидента в Судном зале и женщин, и воспитанниц собрали во втором корпусе. Вызвали на всякий случай священников (о них вспоминали редко, церковь на Манокаре находилась в подчиненном положении — одно из учреждений, функционирующих под мудрым руководством государства), прислали полицейских для охраны. Все помещения переполнены, суета, множество незнакомых лиц. Предельная концентрация «ваты», «инфузорий», «бахромы»; кажется, что идешь сквозь туман, грязный и взбаламученный. Чтобы не вязнуть в этом неопрятном киселе, Поль свернул личность Полины Вердал — но тут же потерял ориентир. Значит, придется терпеть.

Холл на третьем этаже. На расставленных вдоль стен диванах расположились воспитательницы, девочки в мешковатых коричневых платьицах устроились на полу. Их так много, что ступить некуда. Небольшой лучистый источник света в тревожно колышущемся тумане. Поль отметил его местоположение, опять свернул Полину и оглядел холл уже как базовая личность. Он по-прежнему воспринимал «вату» и все остальное, но теперь это восприятие не конкурировало с нормальным человеческим зрением.

Девочки сидят на расстеленных одеялах, около каждой сумка с вещами. Одеяла и платьица одинаковые, сумки у всех разные — кусочки прежней жизни, которую отобрал у них Манокар. Вот Ивена Деберав. Худенькая, серьезная, гладкие темные волосы заплетены в косичку.

— Ивена! — окликнул Поль. — Ивена!..

Его голос прорвался сквозь шелест других голосов, девочка услышала. Подняла голову, вскочила и начала пробираться к двери, оставив потертую зеленую сумку на одеяле.

— Поль, где ты была? — Она говорила шепотом (еще бы, к старшим так не обращаются!). — Ты видела, что случилось?

До сих пор они встречались на чердаке — иногда сидели в темноте, иногда Поль включал фонарик. Он впервые увидел Ивену при ярком свете. Маленькое бледное лицо, довольно тонкие губы, внимательные темные глаза под дугами каштановых бровей. Лицо несчастливого ребенка, но сейчас она оживилась, глаза стали большими и лучистыми.

— Пойдем, — позвал Поль.

Не то. Попрощаться, подарить браслет и камешки на память — вроде бы логично, вроде бы трогательно… и совсем неправильно.

В коридоре вдовы пятого-шестого уровней сидели прямо на полу — как прилетевшие целым табором иммигранты в зале ожидания незийского космопорта. По неширокой полосе свободного прохода двигался, бормоча молитву, священник в рясе, покроем похожей на мундир; в руке у него испускал клубы ароматного дыма хромированный сосуд сложной формы. Правда, Поль подозревал, что заархивированной Черной Вдове от священного дыма ничего не сделается. Они с Ивеной посторонились; Ивена испуганно извинилась, запнувшись о чью-то ногу.

Где здесь можно поговорить? Везде народ… Полю пришлось осознать, что масштабы потрясения, вызванного утренним спектаклем, несколько превосходят то, на что он рассчитывал. Громадный человеческий муравейник, вдовы сбились в кучу, никто не хочет оставаться в одиночестве. Может быть, приют теперь прекратит свое существование? Это будет не так уж плохо. Приют — это тупик, общая могила на четыре тысячи двести тридцать восемь персон (кажется, такую цифру назвал тот чиновник). Еще и девчонок сюда тащат…

Рядом с туалетом — облицованная кафелем прачечная. Там никого.

— Поль, а как ты поняла, что на Дне ответственности что-то случится? — шепотом спросила Ивена, когда Поль прикрыл дверь.

— Потом расскажу, — вздохнул Поль. — Ивена, хочешь, я тебя отсюда заберу?