— Вы все усложняете.
— Вы прямо как Да Танка. Да Танка тоже любит так выражаться: «Ты все усложняешь».
— Как выражается ваш муж, меня не касается.
— Вы подрядились быть моим любовником, мистер Майлсон. Неужели вы не можете вести себя, как будто вы мой любовник?! Мой муж должен вас касаться, и даже очень. Вас должно преследовать желание разорвать его на мелкие кусочки. У вас есть такое желание?
— Я ведь никогда его не видел. Знать его не знаю.
— Ну и что? Сделайте вид, что знаете. Притворитесь. Скажите что-нибудь оскорбительное в его адрес. И погромче — чтобы официант услышал. Выругайтесь, стукните кулаком по столу.
— Мне никто не говорил, что я должен себя так вести. Это не в моем обыкновении.
— А что, позвольте узнать, в вашем обыкновении?
— От природы я робок, стараюсь держаться в тени.
— Вы ведете себя, как будто вы мой враг. Я не понимаю таких, как вы. Таким, как вы, неудачникам нельзя браться за подобные дела Где ваше чувство собственного достоинства?
— Оно у меня есть, только проявляется иначе.
— Интересно, и в чем же? Вы лишены всякой индивидуальности. Напрочь.
— Эти слова ничего не значат.
— У любовников незначащих слов не бывает, мистер Майлсон. Запомните это.
Они вышли из гриль-бара и молча поднялись по лестнице к себе в номер. Миссис Да Танка вынула из чемодана халат.
— Я переоденусь в ванной. Десять минут, не больше.
Мистер Майлсон снял костюм и облачился в пижаму. Он почистил зубы у умывальника, почистил ногти, сполоснул лицо. Когда миссис Да Танка вышла из ванной, он был уже в постели.
В ночной рубашке, без корсета и прочих обтягивающих фигуру предметов туалета она показалась ему несколько крупнее, чем днем, но это наблюдение он оставил при себе.
Миссис Да Танка выключила свет, и некоторое время они молча лежали в двуспальной постели под холодными простынями, не касаясь друг друга.
После моей смерти мало что останется, думал он. Разве что никому не нужные вещи вроде каких-нибудь украшений или засушенного папоротника. Или птичьих яиц, которые он собирал мальчишкой. После его смерти весь этот хлам соберут и, скорее всего, попробуют сжечь. А потом зажгут в комнате, где он умер, ароматические свечи — люди ведь, когда человек умирает, ведут себя далеко не лучшим образом.
— Почему вы не женаты? — спросила миссис Да Танка.
— Потому что я не питаю особой привязанности к женщинам. — Он произнес эти слова и вдруг понял, что потерял бдительность и что сейчас она на него набросится.
— Вы что, гомосексуалист?
Это слово потрясло его.
— Нет, конечно.
— Я ведь просто спросила. В наше время чем только не занимаются!
— Я ничем таким не занимаюсь.
— Я часто думала, что Хораса Спайра больше интересуют мужчины, чем женщины. Хотя мне он внимание уделял.
Детство она провела в Шропшире. В те годы она любила природу, хотя и не знала, не желала знать, названия цветов, растений или деревьев. Говорили, что она похожа на Алису в Стране чудес.
— Вам приходилось бывать в Шропшире, мистер Майлсон?
— Нет, я лондонец. Всю жизнь прожил в одном доме. Теперь, правда, его уже нет. На его месте выросло многоэтажное здание. А я переехал в Суисс-Коттедж.
— Я так и думала. Так и думала, что вы живете в Суисс-Коттедже.
— Мне, признаться, очень не хватает моего садика. Ребенком я собирал в парке птичьи яйца. Храню их до сих пор.
А вот она никогда ничего не собирала и не хранила. Сколько раз она отсекала прошлое, вспоминая его лишь тогда, когда ей этого хотелось, не прибегая к помощи «наглядных свидетельств».
— Жизнь со мной никогда не церемонилась, — сказала миссис Да Танка. — С двадцати лет меня бьет.
— Мне от нее тоже здорово досталось, когда подошел к концу срок аренды. Было нелегко поспевать за временем. Я жил прошлым, покуда настоящее не заявило о себе в полный голос. Еще прошлой весной я сажал у себя в саду дельфиниум.
— Мой отец хотел, чтобы я вышла замуж за хорошего человека. Чтобы была счастливой и рожала детей. А потом он умер. И из того, что он хотел, у меня не получилось ничего. Уж не знаю почему — может, просто самой не хотелось. Ну а потом старый Хор Спайр взял меня в оборот — тем дело и кончилось. Сама виновата. А про то, что вы гомик, я подумала из-за официанта — вы ведь проявили к нему интерес.
— Никакого интереса к официанту я не проявлял. Просто мне показалось, что вы с ним обошлись не лучшим образом, только и всего.
Миссис Да Танка курила, а мистер Майерсон нервничал — из-за ситуации в целом, из-за мерцающей в темноте сигареты. А что, если она уснет с сигаретой во рту? Он слышан, что пожары часто возникают, когда курят в постели. А что, если, разозлившись, она ткнет ему горящей сигаретой в лицо? Заснуть было невозможно — его преследовал страх, что он проснется, объятый пламенем, от похоронного воя несущихся к отелю пожарных машин.
— Сегодня ночью я не сомкну глаз, — сказала миссис Да Танка, и это заявление повергло мистера Майлсона в еще больший страх. Всю ночь эта ужасная женщина будет бдеть, будет ерзать в постели и дымить сигаретой рядом с ним. Я сошел с ума. Только лишившись рассудка, можно было пойти на такое. Он слышал эти слова. Видел их на бумаге, написанными его собственной рукой. Видел их напечатанными на пишущей машинке, набитыми на телеграфном бланке. Буквы запрыгали и смешались. Померкли, стерлись в тумане. «Я сумасшедший», — произнес мистер Майлсон вслух, чтобы утвердиться в этой мысли, облечь ее в слова. Он поступал так всегда, сейчас же вдруг забыл, откуда взялась эта мысль, решил, что в комнате он один.
— Говорите, что вы сумасшедший? — раздался в темноте испуганный голос миссис Да Танка. — Господи, да вы хуже, чем гомик! Вы что, сексуальный маньяк? Вы за этим сюда приехали? В мои планы это не входит, предупреждаю. От меня вы ничего не добьетесь, мистер Майлсон, и не налейтесь! А если будете ко мне приставать, я позову на помощь, так и знайте!
— Я сумасшедший, что приехал сюда. Что согласился на все это. Не знаю, что на меня нашло. Я только что понял весь абсурд происходящею.
— В таком случае встаньте, мистер Майлсон, и скажите прямо, что вы нарушаете договор, что не станете выполнять свое обещание и отказываетесь от своих обязательств. Вы взрослый человек, мистер Майлсон, вы можете одеться и выйти из комнаты.
Все они одинаковы. У других была хоть какая-то рекомендация, а у этого — никакой. Ее чуть не вырвало от мысли, что рядом с ней, совсем близко, он вытянул свои жилистые ноги. На что только не пойдет женщина, чтобы избавиться от такого чудовища, как этот Да Танка!
Он-то думал, что все будет легко и просто. Проще некуда. В самом деле, почему не оказать услугу попавшей в беду женщине? Что тут плохого? Заодно и заработает кое-что.
Миссис Да Танка закурила очередную сигарету и бросила спичку на пол.
— Какую жизнь вы вели? Вам не хватало духу жениться. И мозгов, чтобы преуспеть. То, как вы жили, и жизнью не назовешь. — В темноте раздался ее смех. Она явно хочет его обидеть — он же обидел ее, дав ей понять, что приехать с ней сюда было безумием.
Раньше мистер Майлсон ничего подобного не делал. Раньше он всегда самым тщательным образом взвешивал все «за» и «против», не принимал решения, не убедившись, что оно ничем ему не грозит. От этой мысли на его лице даже выступил пот. А ведь это только начало — если он и впредь будет вести себя столь же безответственно, его ждут дела и похуже.
Миссис Да Танка засмеялась снова. Но думала она совсем о другом.
— Вы что, ни разу не спали с женщиной, да? Вот бедняжка! Вы многое потеряли! — Кровать сотряслась от ее хриплого смеха, огонек от сигареты плясал в темноте.
Теперь она смеялась тише и молча. Его она ненавидела ничуть не меньше, чем Да Танка и — в свое время — Хораса Спайра. Ведь вместо него мог быть молодой человек — красивый, веселый, хорошо воспитанный. Но поехал бы с ней молодой человек? Наверняка не нашлось бы и одного на миллион, кто бы сделал свое дело с удовольствием или, по крайней мере, со вкусом.
