– Я тоже об этом думал, – уныло отозвался Роберт.

– Вот что я тебе скажу, старик. – Питер с видом знатока прищелкнул языком. – Поверь слову сведущего человека – женское упрямство зачастую переходит все границы.

– Ты так считаешь?

– Знаю! И нечего на меня пялиться. – Питер сел на любимого конька, и покровительственный тон полез из него сам собой. До чего же хорошо вновь и с полным правом забраться на пьедестал. – Опыт, дружище, и только опыт помогает разбираться в женщинах.

– Неужели?

– Ты зол, – вздохнул Питер с видом джентльмена, мечущего бисер перед свиньями. – Однако согласись, ты сам сказал, что запутался. Так?

– Так.

– Ты был взбешен. Тебе противно. Так? Роберт кивнул.

– Фактически, – продолжал Питер, входя в роль королевского прокурора, – справедливо будет заявить, что ты отнесся к Анжеле в высшей степени требовательно. Так? Именно так. А чрезмерная требовательность сродни критике. Критика же, друг мой, – единственная вещь, которую женщины не выносят. Ты этого не знал, да и откуда? Ты ведь не женат и никогда не был.

– В отличие от тебя.

– Именно. – Улыбка Питера была полна печали по поводу холостяцкой судьбы лучшего друга. – К примеру, когда Анита интересуется, в каком платье она выглядит толще – в голубом или черном, – это, разумеется, женская ловушка. Как в подобном случае поступил бы ты? Принялся бы рассуждать и сравнивать, чтобы ответить максимально честно и точно. А у меня ответ всегда наготове: в любом из платьев она выглядит стройной.

– Так оно и есть.

– Не в этом суть. Суть в том, что я знаю, какого ответа она от меня ждет. Иными словами, я знаю, как не нарваться на неприятности. Роберт, что с тобой? – В глазах Питера мелькнул страх. – Господи, это она.

Тонкая фигурка направлялась к той самой двери, откуда недавно выпорхнули ночные бабочки. Вся в черном, и костюм более чем приличный, отметил Роберт с облегчением. Почему-то с цветами. Он бросился через дорогу, игнорируя пронзительные гудки машин, но перехватить Анжелу не успел.

– Не смей! – Задыхающийся Питер повис у него на руке. – Не смей туда входить.

– Почему?

– Ты же ее еще больше расстроишь. Сам посуди. Свалишься как снег на голову. Она ведь здесь работает, не забывай. Да это все равно что красной тряпкой перед быком махать. Что, если она и сейчас работает? Застанешь посреди…

– Ладно, хватит. – Роберт поморщился. – Что, по-твоему, нужно делать?

Питер одернул пиджак.

– Предоставь все мне. Я сам с ней поговорю, а ты постой за углом. Пусть только выйдет, уж я найду нужные слова. Раз ты решил остаться с ней, то без нужных слов не обойтись. Ты ведь, как ни крути, в таких делах не знаток.

– А ты знаток?

– Конечно. Кто из нас вчера испортил с Анжелой все дело? Ты или я?

– Я, – с тоской признал Роберт.

– А почему? Да потому что не нашел нужных слов. Действовал наскоком, что совершенно неприемлемо в отношениях с женщиной.

– Заткнись, Питер. Но может, ты и прав. – Он отступил на шаг. – Вдруг она действительно тебя послушает.

– Мне еще не встречалась женщина, которая бы не…

– Я тебя ударю. – Роберт схватил приятеля за лацканы. – Вот что. Скажешь ей, что я вел себя ужасно и мне очень стыдно. Скажешь, что хочу поговорить. Все уладить. Скажешь, что я…

– С ума сходишь по ней?

– Да. И еще…

– Что тебе плевать, шлюха она или нет.

– Да, – менее охотно согласился Роберт.

– А тебе действительно плевать? Роберт закусил губу.

– Об этом мне лучше самому поговорить. Передашь все остальное – и хватит, понял?

– По существу, – Питер демонстративно разгладил пиджак, – ты просишь меня ее умаслить. Следовательно, в этом мы сходимся: умасливать женщин мне удается лучше. Значительно лучше, чем тебе.

– Питер, ты дождешься, я и в самом деле врежу тебе так, что ты улетишь в Темзу, – прошипел Роберт, но он был в отчаянии, а отчаянные меры и лести требуют отчаянной. – Да, да, да. Согласен. Я на все готов. Пожалуйста, умасли ее ради меня. Пожалуйста.

– Отлично. Без проблем. Так бы сразу и сказал. – Питер был слегка обескуражен. – Идет! Быстрей за угол, не высовывайся. И положись на меня.

Роберт успел прыгнуть за угол в тот самый миг, когда дверь открылась. Анжела заморгала при виде Питера, вальяжно прислонившегося к перилам крыльца.

– Анжела! – Легкая улыбка.

Она замерла – то ли скроется снова в доме, то ли дальше двинется.

– Если не ошибаюсь… Питер? – Близоруко сощурив глаза, Анжела бросила быстрый взгляд вокруг.

– Я один. – Улыбка стала шире. – Не работаете сегодня? – Он кивнул на ее траурный наряд.

– Этот костюм я часто надеваю на работу. – Анжела сдвинула брови в недоумении. – Хотя сегодня повод особый – одну из наших девушек убили. Перерезали горло. Ужасно.

– Видите? Стоит ли удивляться, что Роберт так за вас волнуется. – Трагический случай пришелся кстати. Девица-то, похоже, в расстроенных чувствах. Может, до нее кое-что начинает доходить?

Привалившись к перилам, разбросав руки по ржавому железу, Питер блаженствовал. Возможно, что его звездный час еще впереди. Он смаковал слова, что готовы были сорваться с языка и только ждали нужного момента. А сорвавшись, должны были доказать всему свету и, главное, Роберту бесспорную и неопровержимую истину: в сравнении с ним, Питером, он сущий младенец.

– А что вы здесь делаете? – спросила Анжела. Резковато, на взгляд Питера, спросила.

– Вы видите перед собой человека, посланного с миссией. Посредника.

От улыбки у Питера уже сводило скулы.

– Что вы имеете в виду?

– Кого. Нашего общего друга Роберта, разумеется. Полагаю, вам известно, – зачастил Питер при виде ее помрачневшего лица, – что я в некотором роде виноват. Да-да, виноват в разглашении информации, которая касалась только вас.

– Правильно.

– Полагаю также, что его реакция оказалась неадекватной.

– Он был в шоке.

– Да. – Питер глубокомысленно теребил подбородок, как делал его любимый актер в любимом фильме. Настало время уронить подготовленные слова и полюбоваться их действием на заблудшую душу. – Анжела, мне поручено сообщить вам, что Роберт вас прощает.

– Прощает? Он прощает меня?!

Питер нахмурился: четкий план разваливался на глазах.

– Да. Более того, он решил принять ваше прошлое и готов даже принять настоящее. Собственно, он на все готов, лишь бы ваша связь продолжалась.

Анжела хватала ртом воздух. Глядя на ее красное лицо, Питер решил, что великодушие друга оказалось чрезмерным. Похоже, она впервые в жизни с таким столкнулась.

– Вы хотите сказать, – выдавила Анжела наконец, – что, несмотря на мое настоящее и будущее, он предлагает мне связь? Господи, да он и впрямь извращенец.

У нее уже пылали и уши. В человеке, конечно, можно обмануться, но не до такой же степени. Впрочем, учитывая ее последние промахи, этот не кажется столь уж удивительным. Тем более что доказательства налицо. Невероятно – решив пополнить свой гарем монахиней, Роберт присылает своего обманутого друга!

– Ну-ну, дорогая. Извращенец – это чересчур сильно сказано.

Хотя как посмотреть. Не так уж эта девица и далека от истины; извращением действительно попахивает. Но если Роберт изъявил желание спутаться со шлюхой, то Питеру это только на руку: Анита, может, и нервная, и стерва, но женщина она приличная.

– Не знаю, что и сказать, – покачала головой Анжела.

Бедняжка. Питер позволил себе сострадание джентльмена. Как же низко она пала и какая благодарная роль выпала ему. Попасть в самый центр жизненной драмы и спасти две страдающие души – что может быть благороднее? Но не расслабляться, главное, не расслабляться.

– Однако в случае продолжения… отношений возникает проблема с детьми, верно? Если вы, конечно, не бросите свое занятие.

– С детьми?

– Я бы сказал, весьма серьезная проблема. Невозможно предсказать, как они на все это прореагируют.