Вокруг не видно было ни одного великана. Ворота замка сами распахнулись: появился Селькур, ведя связанного зеленой лентой рыцаря в черных доспехах. Приблизившись к Дольсе, черный рыцарь бросился к ногам ее и признал себя ее рабом. Он стал умолять баронессу почтить его жилище своим присутствием, и все, победители и побежденные, вошли в замок под звуки цимбал и кларнетов.
Из внутреннего дворика баронесса прошла в великолепно украшенные покои, где, склонившись в почтительном поклоне, ее встретили шестьдесят женщин: это супруги побежденных великанов, каждая из коих более восьми футов росту. Все они держали корзины, наполненные великолепными подарками, состоящими, однако, из вещей весьма обыденных, дабы пощадить щепетильность Дольсе, которая не приняла бы в дар дорогих украшений: это были редчайшие живые цветы и свежайшие фрукты, собранные со всех концов света. Одежды женщин являли собой разнообразные костюмы далеких стран. Вокруг были разложены изделия из сахарного теста, варенья; ленты всевозможных расцветок, тридцать коробочек с притираниями и помадами, прекрасные кружева; стрелы и луки, коими пользуются дикари; несколько вещей, сохранившихся от римского владычества, бесценные греческие вазы; букетики птичьих перышек, собранных со всего света; шестьдесят париков, представляющих женские прически, кои носят у нас и у иных народов; пятнадцать видов мехов; более тридцати пар редких птиц и зверьков удивительной красоты, среди коих пламенели желтые китайские горлицы; три больших сервиза из заморского фарфора и два сервиза фарфора французского; коробочки с миррой, алоэ и прочими ароматическими веществами из Аравии, среди коих был даже нард, возжигаемый, как известно, иудеями лишь перед ковчегом Господним; прекрасная коллекция драгоценных камней; коробочки с корицей, шафраном, ванилью и кофе самых редких туземных сортов; сто фунтов свечей розового цвета; четыре полных комплекта мебели, один из коих был обит расшитым золотом зеленым шелком, другой — трехцветным дамасским шелком, третий — бархатом, а четвертый — китайской тафтой; шесть персидских ковров и один индийский паланкин.
Когда баронесса осмотрела все вещи, великаны разложили их на возвышении, сооруженном в пиршественном зале. Рыцарь в черных доспехах вышел вперед и, преклонив колено перед Дольсе, стал молить ее принять эти дары, уверяя, что таковы законы войны, и он сам потребовал бы их у побежденного врага, если бы ему посчастливилось выиграть сражение. Дольсе покраснела… Она чувствовала себя неловко и бросала на своего рыцаря взоры, исполненные смущения и любви одновременно… Селькур сжимал руки сей очаровательной женщины и, покрывая их слезами и поцелуями, заклинал ее не огорчать его отказом от таких безделиц. Невольные слезы полились из прекрасных глаз Дольсе, сердце же ее воспылало еще большей страстью к Селькуру. У нее не было сил ответить «да»… она знаками выражала признательность свою. Засим подали ужин.
Скамьи, расположенные напротив возвышения, где были разложены подарки, заполнились побежденными великанами. Катчукрикакамбос попросил у баронессы дозволения исполнить несколько музыкальных отрывков его собственного сочинения.
— Сударыня, — добавил он, — лишенные взыскательных слушателей звуки, рожденные в лесах наших, не могут сравниться с теми, что столь гармонично звучат у вас в городах, и если они вам не понравятся, сделайте знак и они умолкнут.
И в ту же минуту полилась прелестная увертюра к Ифигении, исполняемая ничуть не хуже, чем в Опере.
Один за другим звучали отрывки из сочинений великих мэтров Европы. Под эту сладостную музыку все уселись за стол. За ужином, куда допущены были только рыцари-победители и несколько женщин из свиты баронессы, прислуживали черные карлики и великаны. Во всем присутствовали утонченная роскошь и великолепие. Катчукрикакамбос, почтя свои новые обязанности за честь, исполнял их изящно и грациозно.
По выходе из-за стола сей благородный великан спросил у баронессы, не желает ли она поохотиться в лесу. Влекомая от развлечения к развлечению, уверовав в счастье свое, она на все согласилась с радостью. Победители вместе с побежденными усадили даму Солнца на трон из цветов, сооруженный на холме, что возвышался над лесными дорогами, ведущими к черному замку.
Как только она оказалась на троне, более шестидесяти белых ланей, украшенных огромными розовыми бантами, спасаясь от преследований охотников, припали к ее ногам, а подоспевшие загонщики связали их цепями из фиалок.
Тем временем день склонялся к вечеру… Трубы протрубили отъезд. Все рыцари, друзья и враги, вернулись с охоты и ждали лишь указаний начальника. Селькур предложил руку своей даме и помог ей подняться в карету, ту самую, в которой она прибыла сюда. В эту минуту ворота замка черного великана с шумом распахнулись и оттуда выехала огромная колесница, запряженная двенадцатью великолепными конями. Колесница эта напоминала повозку бродячего театра, где, словно декорация к гигантскому спектаклю, установлены были дары, преподнесенные даме Солнца. Четыре прекрасные пленницы-великанши были прикованы гирляндами из роз к углам колесницы. Великолепная махина эта быстро неслась вперед.
Все уже готовы пуститься в обратный путь, но Селькур попросил баронессу обернуться на замок великана, что прислуживал им за столом… Она оглянулась: весь дворец был объят пламенем. На смотровых площадках высоких башен толпились карлики-негры, прислуживавшие за обедом, и, испуская отчаянные вопли, звали на помощь. Крики их, заглушаемые свистом огненных вихрей, придавали зрелищу сему поистине трагическое величие. Баронесса была в ужасе, ее нежная и сострадательная душа не в силах переносить страдания ближних. Однако возлюбленный заверил ее, что все, что видит она сейчас, всего лишь умело устроенный фейерверк и театральная декорация… Дольсе успокоилась, и все помчались в замок Селькура. От дворца великана остался лишь пепел…
Там уже все было готово для великолепного бала, и Селькур открыл его вместе с Дольсе. Под звуки сладчайшей музыки, исполняемой на различных инструментах, танцы следовали один за другим.
Но что за непредвиденное событие грозит омрачить праздник? Около десяти вечера появился встревоженный рыцарь и сообщил, что Катчукрикакамбос, желая отомстить за свое поражение и за сгоревший замок, прибыл сюда во главе огромной армии, чтобы уничтожить рыцаря в зеленых доспехах вместе с возлюбленной его и разграбить его владения.
— Идемте, сударыня! — воскликнул Селькур, предлагая руку Дольсе. — Идемте и посмотрим, прежде чем впадать в отчаяние…
Поднялась суматоха, все стремительно покидали бал. Выйдя на улицу, каждый увидел вдали пятьдесят огненных колесниц, запряженных огненными же чудовищами. Сей чудный легион величественно двигался вперед… В ста шагах от зрителей из каждой колесницы вылетал сноп снарядов. Разрываясь, они оставляли после себя огненный дождь, чьи брызги, выпадая на землю, образовывали вензеля Селькура и Дольсе.
— Вот истинно галантный противник, — сказала баронесса, — и я больше не боюсь его.
Тем временем огонь не прекращался: множество огненных ракет и шутих сменяли друг друга — словно сам воздух горел вокруг. В эту минуту все увидели, как в ряды колесниц опустился Раздор. С помощью змей своих он разгонял диковинные экипажи… Те расступились, дабы затем завертеться в вихре огненной карусели: из них вылетали взрывные бомбы; колесницы сталкивались и с треском опрокидывались; половина повозок, увлекаемых грифонами и чудовищными орлами, поднималась в воздух и взрывалась в пятистах туазах над землей. Сотни амурчиков, связанных звездными гирляндами, вылетали из их обломков и бесшумно опускались на террасу, где стояла баронесса; не достигнув земли, они повисали над ее головой, наполняя весь парк таким ярким светом, что перед ним померкло наше дневное светило. Полилась приятнейшая музыка, и колдовское очарование гармоничных звуков, сопровождающее сей ослепительный фейерверк, никого не оставляло равнодушным. Можно было подумать, что ты попал в Элизиум или в сладостный рай, обещанный нам Магометом.
