— Прекрасно.

— В Тигре?

— Если нам с вами все известно,— прервал его доктор, дрожа от злости,— зачем информировать других? Сходите, будьте так любезны, сходите.

Стоя на причале, Корреа посмотрел вслед уходящему катеру. Потом направился к хижине, большими прыжками взлетел по ступеням, распахнул дверь и остановился, чтобы приободриться, ибо знал, что едва он переступит порог, как начнется ожидание. Долгое и мучительное ожидание второго путешествия в Уругвай. «Не знаю, что со мной. Нервы разыгрались»,— заметил он вслух. Чего ему явно не хотелось, так это заниматься. Чтобы не тратить время попусту — до экзамена надо было дорожить каждой минутой,— лучше всего было бы немного поспать. Он успокоится, а уж потом, на свежую голову, всерьез возьмется за подготовку! Растянувшись на койке, он понял, что спать ему тоже не хочется. До четверга еще так далеко, а до пятницы, до свидания с Сесилией — целая вечность: за это время столько может произойти, что спокойнее не думать об этом. Он представил себе встречу в Тигре; представил, что будет, если доктор почему-либо не сдержит слова. Корреа знал о нем так мало, что найти его почти невозможно. Даже фамилия доктора была неизвестна. Если доктор в четверг не придет, молодому человеку останется лишь каждый день торчать на пристани — на всякий случай. А если доктор не вернется на берег, если впредь будет ездить со своего острова прямо на остров с туннелем? Корреа подумал, что разумнее всего было бы сегодня же вечером дождаться его возле тюков. Так по крайней мере они наверняка встретятся, ведь доктор приедет за товаром, как только стемнеет. Он спросил себя, в состоянии ли узнать остров в этой незнакомой дельте, где каждый дом, каждый причал — все путалось, все терялось среди одинаковых деревьев. Впрочем, чем скорее он вернется туда, тем больше шансов узнать это место. Он нашел деньги, припрятанные в толстой «Политической экономии» Жида. Доктор, не вернув ему сдачу, не только отобрал у него несколько песо, которые никогда не мешают, но и лишил его возможности узнать стоимость проезда — ведь, исходя из цены билета, можно было бы рассчитать, где находится остров. Теперь он даже не знал, как, какими словами попросить билет. Нельзя было сказать ни «дайте мне билет за столько-то песо», ни «дайте билет до такого-то острова». Здесь, в дельте, он мало что знал по названиям. Потом он задумался, когда ему ехать. Следовало хорошенько выбрать момент: если ехать днем, его могут заметить на острове, а если ехать в сумерках, он может не узнать нужного места. Чем дальше, тем живее рисовал он себе грядущие неприятности. Кто знает, сколько ему придется ждать возле тюков, воюя с комарами, посреди этого болота, заросшего камышами и травой? И для чего? Встреча в четверг не станет от этого вернее. Наоборот, сомнения только возрастут. До сих пор он не давал доктору причин для недовольства: он был полезен, помог с тюками; но если доктор вдруг встретит его на острове — кто разубедит его, что молодой человек не собирается его обокрасть или воспользоваться туннелем, чтобы работать на свой страх и риск? И напротив, если не злить доктора несвоевременным приходом, почему бы тому не явиться на встречу? Чтобы прикарманить сдачу с билета? Это казалось маловероятным.

Единственно правильным решением было выполнить уговор. Итак, он будет терпеливо ждать четверга и заниматься, как полагается.

Едва Корреа принял это решение, как впал в крайнее беспокойство. Предпочтя не действовать, а выжидать, бранил он себя, он лишь подтверждает свое малодушие и трусость. Среда прошла у него в колебаниях и принятии противоречивых решений. Не в силах заниматься, он пытался спать; не в силах спать, пытался заниматься. В четверг на рассвете он крепко заснул. Когда проснулся, до встречи с доктором оставалось уже немного. Он помылся и побрился холодной водой, нашел чистую рубашку, быстро оделся и помчался на берег ждать катера. Все вышло прекрасно. Ровно в половине двенадцатого, как они и договаривались, Корреа стоял на пристани. Через некоторое время он сказал себе, что для верности следовало приехать в одиннадцать, самое позднее в четверть двенадцатого. Конечно же, если доктор хотел обойтись без него, ни к чему было приходить раньше, а если не хотел, то не уедет раньше времени. «Не отстают ли мои часы»,— подумал Корреа и сверил их с часами мужчины, тоже ожидающего катера. Часы шли верно.

Подошел катер. Молодой человек спросил, последний ли это. Оставался еще один.

Если доктор не придет, он сядет на последний катер и не будет спускать глаз с берегов, чтобы не пропустить остров. А там уж не составит труда найти вход в туннель. Вместе с доктором все было бы намного проще, но и один он тоже сумеет поскорее попасть туда, где его ждет Сесилия.

Доктор не шел. Корреа стал загадывать: доктор появится, когда вверх по реке пройдет три судна, а вниз ни одного... Прошли три судна. Причалил катер.

Молодой человек собирался уже прыгнуть на борт, но Господи, как страстно он желал, чтобы вдруг рядом оказался доктор! Он уже занес ногу, когда увидел человека, идущего через улицу к пристани. Тот помахал рукой, может быть, что-то крикнул. Только когда человек вступил на пристань, в круг света от фонаря, Корреа понял, что это не доктор, что он даже не похож на доктора, хотя оба были низенькие и довольно толстые. Невероятно, но незнакомец направился прямо к молодому человеку.

— Вы кого-то ждете, верно? — спросил он.

— Да.

— Некоего доктора?

— Доктора Марсело.

— Он не смог прийти. Идемте со мной.

Немного поколебавшись, Корреа пошел за ним. Они прошли вдоль берега, свернули налево. Корреа прочел на углу название улицы: Тедин. У дверей еще виднелись люди.

— Далеко? — спросил он.

— Только не говорите, что уже устали,— ответил его спутник; он казался не таким щеголеватым, как доктор, и более крепким.— Перейдем мост через Реконкисту и будем на месте.

Они поравнялись со стеной, за которой находился клуб Государственной газовой компании. У стены чуть впереди стоял человек огромного роста. Корреа замедлил шаг и сказал:

— Это не доктор.

— И близко от него не стоял. Да вы что, никак не доверяете мне?

— Не то чтобы не доверяю, но...

— Какие еще «но». Если не доверяете, значит, у вас есть на то свои причины. Так вы идете или вас подтолкнуть?

Прежде чем идти дальше, Корреа бросил быстрые взгляды направо и налево.

— Не смотрите понапрасну: вокруг никого нет.

— Не понимаю.

— Понимаете. И я скажу больше: если вы не доверяете, это настораживает нас — меня и этого сеньора, моего друга.

Великан невозмутимо поглядывал на них. Его совершенно круглая голова была покрыта короткими черными волосами. Корреа подумал, что где-то видел его.

— Вы хотите меня ограбить?

— За кого вы нас принимаете? Неужто мы станем мараться из-за вонючей мелочи, которая у вас с собой? Не смешите меня. И цените нашу доброту: мы с другом притащились вон куда, чтобы дать вам один совет. Слушайте хорошенько: компаньона, которого вы себе подыскали, надо забыть. Забыть, будто его и не было. Для вашего же блага, ясно? Этот сеньор вас ком-про-ме-тирует. Вам все понятно?

Чтобы выиграть время и подумать, ибо в голове у него стоял туман, Корреа переспросил:

— Доктора?

— Да, доктора, или как вы там его называете. Не стройте из себя дурачка, а то мой друг разнервничается и с вами тоже может произойти какая-нибудь неприятность. Вы прекрасно знаете, о ком мы говорим: о кругленьком таком толстячке.

Великан сказал неожиданно тихим голосом:

— Вы давайте позабудьте обо всем, что знаете, и о нас тоже, и держитесь-ка подальше от тех мест, где вас видели с этим доктором. Договорились?

— Ну конечно, договорились, отчего же нет,— отвечал Корреа.

Когда он понял, что дышать стало легче, он вспомнил о Сесилии и спросил себя, неужели просто из трусости он откажется от нее... Бояться нечего, надо говорить, его заботы вполне обычны, их поймет любой.

— Можно рассказать все по-честному? — спросил он.