— Просил? Я был слишком занят тем, что цеплялся за приборную доску обеими руками, рта не мог раскрыть.

Он снова сел и отпил из своей кружки.

— Полиция отрезала нам путь, и водитель повел этот чертов грузовик по средней полосе и повернул обратно к Конкорду. Засвистели пули.

Рассказывая сейчас об этом, слыша собственные слова, он вспомнил. Что-то в нем взорвалось. Точно в те секунды, когда прозвучали первые выстрелы, он потерял способность рассуждать и его мозг функционировал сам по себе.

— Водитель потерял контроль над управлением, и врезался в парапет набережной. Нас окружили полицейские. Меня вытащили из грузовика и поставили к борту. Тут до меня начали доноситься обрывки разговоров. Эти парни ограбили магазин автомобильных запчастей в городе.

Он пристально посмотрел на Мак, пытаясь оценить ее реакцию. Реакции не последовало. Ее лицо оставалось непроницаемым. Поерзав на стуле, он продолжал:

— Нас всех арестовали за вооруженное ограбление. Я объяснил, что просто попросил меня подвезти. Те двое рассмеялись и сказали, что это я неплохо придумал. Полицейский с ними согласился. Трое ограбили магазин, и их застукали в этом грузовичке. У них даже имелись приметы всей троицы.

— И твои тоже?

— Посмотри на меня. Я похож на тысячу других парней. Нет. Это не так. Но она не стала этого говорить.

— Они не проверили твой рассказ?

— Они уже отобрали у меня бумажник. И готовились надеть наручники. Только я им не позволил. — Она смотрела, как он рассеянно потирает запястье. — Тут до меня дошло. Эти сволочи решили выдать меня за своего, чтобы прикрыть настоящего сообщника, который успел смыться.

Его снова захлестнул гнев. Попались бы они ему сейчас!

— Они шли на дно и тащили меня за собой. Вот так просто. Я оттолкнул полицейского, выхватил у него пушку и бросился бежать.

От Маккензи не ускользнуло жестокое, отчужденное выражение, промелькнувшее в его взгляде.

— Я шел напролом. Мне удалось от них оторваться. Много часов скрывался, непрерывно перемещаясь. Им очень хотелось до меня добраться. — Ему казалось, он слышит звук сирены, приближающийся, завывающий без умолку. Вой, заполняющий все вокруг, угрожающий жизни. Его тело и нервы были истощены. Он находился в таком напряжении, что слышал, как открываются и закрываются поры его тела. Как во Вьетнаме.

— Тебя бы оправдали.

— Учитывая заявление этих парней, что я был с ними? Не могу так рисковать. Я провел семь месяцев в тюрьме во Вьетнаме. Мне было тогда двадцать три года. — Он помнил все так отчетливо, словно это происходило вчера, а не давным-давно. — Никто меня больше не посадит за решетку. Никогда.

— Ладно. Продолжай. — Тюрьма. Вьетнам. Старые шрамы. Она начинала смотреть на него другими глазами.

— Я вскочил сзади в пикап, который остановился у светофора. Мне было безразлично, куда он едет. В тот момент, если бы копы меня засекли, я бы погиб.

— Ты хочешь сказать, что не позволил бы им взять тебя живым? Не слишком ли отчаянный шаг, ты не находишь?

Он взглянул на нее как на ненормальную.

— Грабеж. Сопротивление при аресте. Полицейские терпеть не могут тех, кто лишает их оружия.

Маккензн пожала плечами. Насчет этого он, наверное, прав.

— Ты говорил, что узнал эти места. Ты здесь жил раньше?

— Шарлотт. Я был несколько лет женат, и мы там жили. Здесь я некоторое время работал охранником. После развода подался на Север и начал все сначала. Мой брат купил тридцать акров девственного леса в Ремингтоне, штат Виргиния. Попросил меня помочь ему расчистить землю и построить дом. В обмен он выделил мне десять акров на собственный коттедж. Там я и живу, когда туда приезжаю.

— А я не могу позвонить твоему брату и попросить помочь?

— Нет. Не хочу его впутывать. Меня ничего хорошего не ждет, если дойдет до суда. Не стану рисковать. Кроме того, те парни меня подставили.

Вероятно, в этом было все дело, на девяносто девять процентов.

— Где ты живешь большую часть времени?

— Я не люблю долго оставаться на одном месте. Все время переезжаю. Двадцать лет мотался из города в город. А иногда живу в коттедже, что сам построил.

Мак пошла сварить еще кофе. Он наблюдал за ней. Для него вдруг стало очень важно, чтобы она ему поверила. Почему? Ведь он мог удерживать ее силой.

— Мне такая жизнь не по душе. Тебе не бывает одиноко? — Он ответил ей таким взглядом, что она оставила этот вопрос и задала другой: — Как, по-твоему, я могу тебе помочь?

— Газеты. Мы поедем в город и купим газеты. И еще я хочу, чтобы ты зашла в один магазин.

Она встала из-за стола и отыскала пачку сигарет и спички.

— Собиралась бросить курить, пока я здесь.

Маккензи услышала его вздох. Когда она вернулась к столу, он потянулся к пачке. Выдернул сигарету, зажег спичку и закурил. Она наблюдала, с какой жадностью он затягивается.

Она снова заняла свое место за столом. Мерфи поднес ей зажженную спичку, и она, тоже затянувшись, попыталась расслабиться.

— Не знаю, верить ли всей этой истории.

Его глаза потемнели.

— Я не лгу.

— Это ты так говоришь.

Его глаза сверкнули, и она почувствовала, что зашла слишком далеко.

Что может быть лучшим способом покончить со всем этим? У нее найдутся и другие дела.

— Итак, ты хочешь, чтобы я сходила в какой-то магазин. Похоже, она действительно ему поможет. Мак — замечательная женщина. И он снова пожалел о том, что был груб с ней.

— В тот магазин запасных частей, на который был совершен налет.

— Зачем?

— Поговори с продавцами. Узнай, не могут ли они описать этих парней и третьего сообщника. Мне надо его найти, чтобы я мог оправдаться.

Мак услышала в его голосе надежду, и сердце ее наполнилось состраданием. Она попыталась подавить это чувство.

— Почему ты просто не поехал туда?

— У них мой бумажник, моя лицензия, описание примет. — Лоб его покрылся морщинами; глаза потемнели от гнева. — Уверен, что они уже предупредили обо мне все полицейские посты. — Мерфи снова сделал затяжку. И резко вскинул голову. Когда он понял, что ему не дает покоя что-то еще? Когда он вспомнил про Вьетнам?

— Что еще? — спросила Мак. Он промолчал, и она продолжала: — Что еще ты хотел мне сообщить?

Его настроение резко изменилось. Он предпочел проигнорировать ее вопрос. Здесь распоряжается он.

— Ладно, поехали.

Поездка до Шарлотта прошла без приключений. Мерфи смотрел в окно, то и дело озираясь по сторонам. Мак неожиданно улыбнулась:

— Успокойся. Тебя не будут искать с женщиной.

Он кивнул, не отрывая взгляда от проносящихся мимо ландшафтов. Им овладело гнетущее чувство тревоги. Предположим, его все же поймают. А он втянул в свои дела Мак.

Внезапно он снова очутился в джунглях, снова его преследовали. Он видел асфальтированную дорогу, видел машины, деревья, но это был опять Вьетнам. Мерфи тосковал по вселяющей уверенность тяжести АК-47 в руках. Каждый раз, когда ему казалось, что он избавился от этого ощущения, оно возвращалось. Машину подбросило на выбоине, и ему показалось, что где-то рядом разорвалась граната.

Заметив его состояние, Мак спросила:

— Скоро приедем, Мерфи?

Всего секунду его глаза сохраняли выражение затравленного зверя. Когда он повернулся к ней, это выражение исчезло.

— Успокойся, — усмехнулся он. Теперь он вынужден ей довериться. — Не привлекай к себе внимания. Любой, мужчина обратит внимание на такую женщину, как ты.

Мак затормозила перед магазином, и Мерфи отвернулся и сгорбился на сиденье.

Протянув руку, она вытащила из-под заднего сиденья бейсбольную кепку и нахлобучила ему на голову. В этот момент ей страстно хотелось переломить эту ситуацию и превратить ее в какую-нибудь другую. В любую другую. А потом ее охватило чувство совершенно иного рода. Он хватал ее за руки, причинял боль. Какое ей вообще до него дело? И все-таки она прикоснулась к его плечу: