– Здорово. У тебя много репродукций Лепапа?

– Много. В моей квартире. Есть и подлинники. Лепап любит рисовать девушек, похожих на тебя. Тебе стоило бы зайти ко мне и посмотреть… Вам обеим, – тут же добавил Бой.

Пауза между предыдущими словами Боя и его последней фразой была почти секундной, но Венеция сразу поняла, что́ он имел в виду. Она сделала глубокий вдох и сказала:

– Ты же знаешь, мы не всегда и не везде ходим вместе с Аделью.

Сказав это, она улыбнулась Бою, а еще через мгновение ужаснулась самой себе. Ведь она только что высказала вполне четкое желание побывать в жилище Боя одна, готовая к тому, что их общение не ограничится исключительно просмотром произведений Лепапа. Едва ли не впервые в жизни она решалась предать свою абсолютную близость и верность Адели.

– Хорошо, – только и произнес Бой Уорвик.

– Что ж, Себастьян, давай рассказывай нам о своем публичном чтении, – попросила Селия. – Должно быть, в зале было не протолкнуться.

Они по-прежнему сидели в столовой, оставшись почти одни. Даже Кита, невзирая на протесты, загнали спать.

– Так оно было, – отозвался Себастьян. – Я очень доволен. Конечно, и вашему издательству польза, – добавил он, улыбаясь Селии. – Знала бы ты, сколько книг я сумел продать за один вечер.

– Великолепно, – произнес Оливер. – Ты хорошо потрудился. Мы можем тобой гордиться, Себастьян. Как всегда. Кстати, а как подвигается твоя работа над пятой книгой «Меридиан времени»? Мы очень… Я хотел сказать… – Оливер вдруг умолк.

– Оливер, вы вправе на меня рассчитывать, – засмеялся Себастьян. – Разве я когда-нибудь вас подводил? Вы получите новую книгу в срок и успеете выпустить ее к Рождеству. Надеюсь, дети ее уже с нетерпением ждут. А в этом году добавятся и несколько сотен новых читателей.

– Конечно. Но сейчас меня волнуют нынешние, – сказал Оливер. – Они становятся старше и теряют интерес к таким книгам.

– Меня это тоже волнует. Но если верить рецензентам и искренности писем, которые к нам приходят, дети растут, а интерес остается. «Меридианы» читают и шестидесятипятилетние «детишки». Первому поколению наших читателей перевалило за десять лет, а кому-то и за двадцать. Возможно, мы сумеем удержать их интерес.

– Будем надеяться, – быстро постучал по деревянной столешнице Оливер.

– Будем, – подхватила Селия. – Но нельзя всерьез уповать на это. Мода приходит и уходит, и издательское дело не исключение. Новые книги Милна пользуются сейчас бешеной популярностью.

– Дорогая, я очень сомневаюсь, что все эти весьма эксцентричные истории и стишки про плюшевого медвежонка[3] могут соперничать с добротными фантастическими романами Себастьяна о парадоксах времени, – мягко сказал Оливер. – Уж поверь такому пугливому издателю, как я.

Селия посмотрела сначала на мужа, затем на Себастьяна, но ее темные глаза оставались непроницаемыми.

– Самоуспокоенность не слишком приятное качество, – заметила она.

– Селия, мы вовсе не страдаем самоуспокоенностью, – возразил ей Себастьян. – Мы просто выражаем осторожный оптимизм. А сейчас я хотел бы еще раз извиниться за свое чудовищное опоздание. И… мне нужно вам кое-что рассказать. Надеюсь, вы порадуетесь за меня.

– Если новость хорошая, то непременно, – произнес Оливер.

Воцарилось молчание. Себастьян встал и начал расхаживать вокруг стола. Супругов Литтон это не удивило. Они прекрасно знали о непоседливости Себастьяна. Писатель не мог долго сидеть нигде, будь то обед, спектакль или поездка в поезде. Везде ему требовалось время от времени вскакивать и двигаться.

– Я… в общем… Новость, конечно, хорошая. Очень хорошая новость. Для меня. – Он порывисто сел и залпом осушил рюмку портвейна. – Я… в общем, дело в том, что я хочу рассказать вам о некоем человеке. О том, с кем познакомился.

– О некоем человеке? – понимающе улыбаясь, переспросил Оливер. – Вероятно, этот человек – женщина?

– Разумеется. Да. Некая женщина. Женщина весьма особая… Женщина, ставшая для меня очень, очень важной.

– Это как-то неожиданно, – проговорила Селия. Она замерла. Ее тело застыло, лицо обрело бесстрастное выражение, взгляд стал пустым. – Расскажи поподробнее.

– Обязательно. Ты права: это весьма неожиданно. Я знаком с нею всего месяц. Да, не больше месяца. Я познакомился с ней на предыдущем чтении. Она работает в Бодлианской библиотеке.

– Серьезно? – спросила Селия.

– Да. Она тамошний библиотекарь.

– Библиотекарь, – повторила Селия.

Судя по ее тону, она бы легче смирилась, окажись новая знакомая Себастьяна проституткой.

– Да.

Все трое надолго замолчали. Первым заговорил Оливер:

– Что же ты умолк, дружище? Продолжай. Нам будет позволено узнать некоторые подробности о твоей знакомой? Например, ее имя?

– Ее зовут Пандора. Пандора Харви. Живет одна, в Оксфорде, в маленьком доме.

– Ну, раз она живет одна, ей и не нужен большой дом, – заметил Оливер, явно намереваясь разрядить обстановку.

Себастьян бросил на него благодарный взгляд.

– Разумеется… Нет, не разумеется. Ей тридцать один год, – добавил он, стараясь сообщить друзьям как можно больше сведений о Пандоре. – Она такая очаровательная и, разумеется, красивая. Мне следовало бы рассказать вам о ней раньше, но я чувствовал себя… как бы это сказать… я был в некотором замешательстве. То, что такое… что это вообще произошло… – Себастьян умолк, но тут же продолжил свой сбивчивый рассказ, с каждой фразой говоря все быстрее: – …произошло столь недвусмысленно и так внезапно. В моем далеко не молодом возрасте.

– Судя по твоим словам, для тебя это серьезно, – сказала Селия.

Себастьян посмотрел на нее и опять надолго замолчал. Даже очень надолго.

– Да, так оно и есть. Серьезно, – наконец произнес он. – Очень серьезно.

– Что ж, – бросила Селия, награждая его сдержанной, но благосклонной улыбкой. – Похоже, эта женщина – средоточие всех добродетелей. Нам не терпится ее увидеть.

– Вы ее увидите, – пообещал Себастьян. – Конечно увидите. Очень скоро. Потому что… Видите ли, мы собираемся пожениться.

Теперь тишина была абсолютной.

– Пожениться! – повторила Селия, и ее слово громко, шокирующее громко ворвалось в тишину столовой. – Ты решил на ней жениться?

– Да. Да, решил.

– Понятно, – произнесла Селия таким тоном, словно Оливера рядом уже не было. – И скоро?

– Да, Селия. Как только… как только мы все устроим. Мы не видим смысла ждать.

– Понимаю, – снова сказала Селия.

Не сводя глаз с Себастьяна, она откинулась на спинку стула, потянулась за сигаретой, опрокинув рюмку, что держала в руке. Красное вино медленно растекалось по белой скатерти, и было в этом что-то зловещее, угрожающее и ужасное, словно это текло не вино, а кровь.

– Поздравляю, дорогая. Ты даже не представляешь, как я рада и горда тобой. Потрясающая новость. Должно быть, ты и сейчас испытываешь радостное волнение. Я обязательно устрою большой праздник в твою честь. Такое событие надо отметить.

– Прошу вас, не надо этого делать! – Барти почувствовала, как внутри зашевелился знакомый страх. – Честное слово, тетя Селия. Я бы обошлась без торжеств.

– Но почему? Ты это заслуживаешь. Мне было бы приятно сделать тебе такой подарок.

По голосу Селии чувствовалось, что она задета. Барти сразу ощутила себя злодейкой. Ведь это такая малая жертва – позволить Селии устроить торжество в ее честь. Скромная благодарность за финансовую и моральную поддержку, которую Селия оказывала ей все три года учебы в Оксфорде. Барти сделала глубокий вдох и наполнила свой голос вымученным энтузиазмом:

– Простите, это я сгоряча. Конечно, пусть будет праздник. Думаю, он мне очень понравится. Спасибо. Но быть может, через неделю или через две? Я ужасно устала и…

– Конечно. Возможно, даже через три недели. Боюсь, лето к тому времени закончится.