– Приятная женщина. Пожалуй, даже красивая. Кажется, работает у кого-то из кутюрье.

После слов отца Адель почувствовала боль и злость, хотя и понимала, насколько это глупо. Люка она решила вычеркнуть из своих мыслей.

Она по-прежнему оставалась девственницей, и этот факт то удивлял, то тревожил ее. Адель, как и большинство ее сверстниц, была заинтригована представлениями о сексе и с нетерпением хотела перевести теоретические знания в плоскость практики. И в то же время она, как и большинство ее сверстниц, беспокоилась о возможных последствиях. Венеция, невзирая на все попытки предохраняться, снова была беременна. Это обстоятельство действовало на Адель отрезвляюще. Рисковать собой она не собиралась.

Седрик хотя бы постоянно занимал ее поручениями и отвлекал от мыслей о своей несчастной участи. Он стал ее лучшим другом, заботящимся о ней и ее благополучии. Он живо интересовался тем, что она делает, во что одевается, с кем встречается и как развивается ее очередной роман. Он умел рассмешить Адель, поднять ей настроение и боевой дух. Они могли часами разговаривать, препарируя отношения друг друга.

– Нет, Седрик, только не этот. Он совсем вам не подходит, – говорила Адель. – Он же, простите, мальчик на содержании.

– Адель, не тратьте время на этого зануду. Он вгонит вас в неимоверную скуку. Нет ничего ужаснее, чем находиться рядом со скучным человеком.

– Старая дева – вот я кто, – призналась фотографу Адель в один из дней, когда они сидели за чаем в закусочной универмага «Фортнум». – Еще немного, и я удалюсь на покой, переберусь в небольшую квартиру, заведу несколько кошек, а потом завещаю им все свои деньги. Люди будут вздыхать и говорить: «Бедная мисс Литтон. Как ужасно, что никто не обратил на нее внимания».

– Чушь! – решительно возразил Седрик. – Адель, на вас постоянно обращают внимание. Другое дело, что вас эти люди не интересуют. Что это вы надумали? «Удалюсь на покой»! Выбросьте это из головы, поскольку мне чертовски необходима ваша помощь. Кстати, терпеть не могу кошек. Так вот: назавтра мне нужен чайный сервиз типа того, что у нашей милой Кларис. А еще столик на колесиках. Как всегда, стекло и хром. Все это необходимо привезти к десяти часам утра. Так что сегодня у вас не будет времени искать себе квартиру и загонять туда кошек. А сейчас поехали в «Риц». Ваше состояние лечится только шампанским. И выше нос. Плечи расправьте. Знаете, стоит только один раз понурить плечи, как это войдет в привычку, и тогда уже действительно на вас никто не посмотрит.

– Абби, ты ведь завтра свободна? Помнишь, мы договаривались сходить в «Пром»? Там будут исполнять «Пасторальную». Я взяла два билета. Ты просила взять и на тебя, если удастся.

– Барти, дико извиняюсь, но я не смогу. У меня неотложные дела. Я совсем забыла про этот концерт.

– Очень жаль, Абби. Ты говорила, что обязательно освободишь вечер для концерта. Что за дела, если не секрет?

– Я должна побыть с родителями. Они на несколько дней приезжают в Лондон. Ты же знаешь их способность появляться внезапно.

– Да… Но разве ты не можешь поехать к ним после концерта?

– Нет, конечно… Барти, дорогая, не сердись.

Барти вздохнула. С недавних пор поведение Абби странным образом изменилось. Она постоянно отменяла встречи, отговариваясь туманными фразами вроде «занята» или «попросили задержаться на работе». Но не пойти на концерт, на который она давно хотела пойти? Тем более когда уже и билеты куплены…

– Я не сержусь. Просто досадно, – призналась Барти. – Но раз твои родители… Какие у тебя красивые часы. Абби, они что, новые?

– Да. – Абби бросила взгляд на золотые часы, украшавшие ее худенькую руку. – Правда красивые?

– Подарок?

– Да. От моего дяди Дэвида.

Абби замолчала. Пожалуй, Барти даже не заметила бы этой затянувшейся паузы, если бы не сильное раздражение, охватившее ее.

– Я и не знала, что у тебя есть дядя. Явно не из богатых.

– Барти, ну не будь такой занудой. Ты что, ревнивый муж?

– Прости. Желаю приятного общения с родителями.

– Спасибо. А тебе – насладиться музыкой.

Барти собиралась пойти на концерт прямо с работы, но заляпала свитер кофе и потому решила заехать домой и переодеться. Пока она рылась в гардеробе, зазвонил телефон.

– Это мисс Миллер? Мисс Миллер, вы меня не знаете, но я знаю, что вы близкая подруга моей дочери. Мою дочь зовут Абигейл Кларенс.

– Да. Здравствуйте, миссис Кларенс.

– Надеюсь, вы не против того, что я вам звоню. Однажды, когда мне нездоровилось, Абби дала мне ваш номер.

– Разумеется. Но…

– Мы несколько раз пытались дозвониться до Абби. Мы завтра приезжаем в Лондон и хотели бы с ней повидаться. Но она почему-то не берет трубку. Мы подумали: возможно, она у вас.

– Нет, – медленно ответила Барти. – У меня ее нет.

– В таком случае, если вы вечером ее увидите, передайте, пожалуйста, чтобы она нам позвонила. Хорошо?

– Да, конечно. Только…

– Благодарю вас. До свидания, мисс Миллер. Очень надеюсь вскоре с вами увидеться.

Барти опустила трубку и сказала вслух:

– Абби, что же ты затеяла?

Поздним вечером Барти сидела у окна и смотрела на темные окна квартиры Абби – не вспыхнет ли там свет. Эта ситуация одновременно вызывала у нее любопытство и чувство стыда. В одиннадцать Барти легла, но заснуть не могла. Ее удивляла собственная реакция на ложь Абби. А она-то думала, что они с Абби близкие подруги.

Была почти полночь, когда Барти услышала шум подъезжающей машины. Она встала и подошла к окну, но опоздала. Мигнув задними сигнальными огнями, машина скрылась за углом. Где-то через минуту в окнах квартиры Абби вспыхнул свет.

Единственное, в чем Барти была уверена, – это в размерах машины. Машина была большая. Очень большая.

– Селия, доброе утро, – сказал Бой, войдя в свою галерею на Корк-стрит и увидев шагнувшую ему навстречу Селию. – Идемте, выпьем по чашке кофе. У меня для вас есть подарок. Он вам очень понравится.

– Сомневаюсь, Бой, что мне захочется брать от тебя подарок, – холодно ответила Селия.

– Черт возьми, а почему бы нет? В чем я провинился? И наконец, что вас занесло в эту часть города? Уж не собрались ли вы навестить старину Банни? Ведь его логово где-то здесь, если не ошибаюсь?

– Представь себе, нет, – раздраженно отозвалась Селия. – А теперь, Бой, сделай паузу в своих инсинуациях и ответь: с кем это ты недавно был в опере? Кто эта женщина?

– Она работает в одной из благотворительных организаций моего отца. Он просил меня взять ее на «Гибель богов». Билет предназначался для Венеции, но она не ахти какая любительница оперы. К тому же она еще не оправилась после рождения Элспет. А мне не хотелось, чтобы билет пропал. Едва ли в этом моя вина?

– Формально нет. Но ты мог бы остаться дома, с Венецией.

– Что я и сделал. Я уехал после первого действия, вручив мою подопечную заботам одного из моих знакомых. Странно, что вы этого не заметили.

– Заметила, – сказала Селия, чувствуя себя довольно глупо.

– Ну вот, видите. Кстати, а вам понравилась опера?

– Очень понравилась.

– А много ли вам рассказал лорд Арден про свою новую забавную партию?

– Едва ли это его партия, – возразила Селия, благодарная за перемену темы. – А фактически он рассказал мне довольно много. Обещал познакомить меня с Томом Мосли[26]. Их идеи показались мне достаточно интересными.

– Селия, даже не думайте об этом. Эти люди очень опасны. Когда им выгодно, они верят в силу. Они расисты до мозга костей. Адольфа Гитлера они считают славным малым, хотя, по-моему, он просто психопат.

– Абсолютная чепуха. Гитлер – провидец, а умение прозревать будущее сейчас очень необходимо. Нам бы оно тоже не помешало. Сколько людей влачат жалкое существование, не находя себе работы? А «голодные марши»? Шахтеры вот-вот начнут есть уголь, но правительство способно предложить всего лишь жалкое, урезанное пособие по безработице. Никакого воображения.