После этого отступление пошло гораздо бодрее, и арьергард едва не обогнал авангард, оттоптав передним все пятки.

   Кудрявая трава луга сменилась спутанным ковром лесной травы, потом влажная земля смешанного леса незаметно перешла в упругую хвойную подстилку сосновой рощи. Их больше не преследовали.

   Роман замедлил бег, перешёл на шаг, потом развернулся и трусцой пробежался назад. Войско его теперь больше походило на стадо испуганных овец. Правда, некоторые овцы сумели утащить в своих копытах добычу. Ромка увидел среди остановившихся среди сосен, усевшихся под деревьями и просто повалившихся на землю людей не меньше десятка женщин.

   Сын Дикого кота, чьё дыхание и лёгкий топот ног он слышал всё время за своей спиной, вдруг вскрикнул так пронзительно, что Роман обернулся. Молодой охотник смотрел на девушку, которую едва отдышавшиеся вояки уже тащили под ближайший кустик.

   Прежде чем Ромка успел его остановить, тот бросился к похитителям. Блеснул в воздухе топорик, а девица завизжала так, что у Романа заложило уши. Один из тащивших девушку, крепкий, жилистый солдат, уклонился от удара, перехватил руку с топором, и пнул молодого охотника в живот. Тот охнул, согнулся и отлетел назад. Второй сын Дикого кота, подоспев на помощь брату, тоже кинулся в драку. Девушка истошно визжала, обхватив ладошками лицо.

   Товарищи жилистого солдата налетели с двух сторон на молодого охотника, сбили его с ног и принялись охаживать по бокам. Его брат, отдышавшись от удара в живот, обернулся к Ромке и крикнул:

   - Останови их, сын бога! Это моя Лисичка!

   Звук, пронзительный, словно десяток девиц взвизгнули разом, раздался прямо над ухом в Романа. Драчуны застыли на месте. Рэм отвёл от губ сигнальный рог и ухмыльнулся двойнику. Он стоял рядом, и на плече его висел тот самый рог, затянутый в металл, длинный и блестящий, который они нашли в горящем городе.

   Похитители, только сейчас заметившие своего вожака, смутились. Девушка умолкла и отняла ладошки от лица.

   - Это Лисичка! - повторил сын Дикого кота.

   - Хватит! - скомандовал Роман. - Делить добычу - обязанность вождя! Кто из вас хочет бросить мне вызов?

   Он увидел испуг на лицах своих вояк. Бывшие рабы, которых совсем недавно пороли плетью и гоняли на работу без пощады. Ромка сжал зубы. Ещё немного, и его войско превратится в стадо головорезов и насильников.

   - Что, никто не хочет? - он повернулся к Рэму: - Играй сбор командиров. Я буду ждать их под сосной. А ты, Лисичка, пойдёшь со мной. Мои люди будут охранять тебя.

   - Здесь ещё Кошка, - пискнула девушка. Теперь она смотрела на Ромку во все глаза. Он невольно скользнул взглядом по её тоненькой фигурке, едва прикрытой тряпицей жалкого платьица. Будь это в его мире, где-нибудь на пляже, он решил бы, что на ней нечто вроде купальника в стиле сафари.

   Из-за дерева робко выглянула вторая девушка. Личико её было перепачкано сажей, волосы спутались, от платьица осталось ещё меньше, чем у подруги. Она вышла вперёд и, не пытаясь прикрыть обнажившуюся маленькую грудь, взглянула на Романа.

   Глаза её влажно блеснули из-под упавших на лоб локонов, и Ромка ощутил мгновенный укол в сердце. Что-то заныло там, где, как он наивно думал, давно всё зажило.

   Ни ростом, ни фигурой, ни лицом - ничем эта девушка не напоминала Ангелину. Только взгляд, и от этого взгляда - сладкое и одновременно мучительное чувство в груди. Да ещё мурашки по коже. Так было всегда, когда Ангелина смотрела на него, прикасалась к нему или просто брала за руку.

   - Охраняйте добычу! - коротко бросил Роман своим телохранителям, отвернувшись от этого взгляда, от манящих глаз русалки. - Рэм, сигнал командирам - на совет.

   Рэм приложил крохотный металлический раструб ко рту и выдул призывный сигнал. Ромка поморщился, уловив в раздавшейся весёленькой мелодии что-то вроде: "Вставай, вставай, штанишки надевай!"

   Он отвернулся от своих людей и решительно зашагал вперёд, отыскивая взглядом подходящее место для совета. Дыхание постепенно выровнялось, и он теперь он ощущал только ледяную, неутихающую ярость.

   Ромка остановился возле старой, раздвоённой, словно вилка, сосны, и воткнул трезубец в землю. Заострённое на конце древко вошло в почву на добрую ладонь. Он вытянул руку, закрыл глаза и коснулся пальцем кончика носа. Потом открыл глаза и посмотрел на ладонь. Пальцы не дрожали. Совсем.

   Никогда он ещё не чувствовал себя так странно. Он был зол и одновременно очень спокоен. Сам себе Ромка казался сейчас не человеком, а роботом из фильма. Хорошо отрегулированным автоматом с имитацией жизни.

   Он отыскал взглядом подходящий камень, плоско выпиравший из-под сухой хвои, и уселся, положив под ноги синий щит.

   Опустив голову, он слушал шуршание шагов своих командиров. Видел, как ноги в грубых кожаных сандалиях, в сандалиях, сплетённых из верёвки, и просто босые ступни топчутся возле него, и выстраиваются в неровный полукруг напротив. Потом он поднял голову и оглядел тех, кто собрался на совет.

   Они стояли молча и смотрели на Ромку в упор. Загорелые, жилистые мужики и несколько совсем молодых парней. Губотряс, в своей кожаной безрукавке и с мечом у пояса занял место с края, и встал там, прочно расставив ноги. Лицо его было густо покрыто копотью в извилистых полосках пота.

   - Здесь не все, - сухо заметил Ромка. Он прекрасно знал, кого здесь нет: Кривоноса и рыжего козьего пастуха. Но пусть командиры скажут об этом сами.

   - Ты приказал убить нашего старшего, Шарика, - хрипло сказал молодой парнишка напротив. - Твой слуга отрубил ему голову своим топором. Мои земляки прислали меня сказать тебе...

   - Где Кривонос? - холодно прервал его Роман.

   - Он убит, - отозвался Губотряс. - Козий пастух ткнул его копьём в сердце.

   - Шарик убил своего товарища по отряду, - так же холодно отметил Роман. - Что он ещё сделал?

   - Бросил лагерь, - в тон ему ответил Губоряс. Он взглянул на своего предводителя, и в глазах его блеснуло понимание.

   - А ещё он попытался ограбить чужой город, - подсказал Рэм со своего места возле Ромки. Он стоял, прислонившись к сосне, и рассеянно водил пальцем по металлическим полосам на теле рога. Ромка посмотрел на двойника, но не смог поймать его взгляд.

   - Это не преступление! - голос парня напротив сорвался и пустил петуха.

   Роман оглядел свой совет.

   - Преступление - ослушаться моего приказа, - ровно произнёс он, в упор глядя на парня. - Я велел вам ждать, пока бог говорит со мной. Те, кто ушёл, нарушили клятву верности и лишились благословения божества. Видите, к чему это привело?

   Губотряс согласно кивнул. Остальные командиры переглянулись, и на их лицах явственно прочиталось облегчение. Ромке даже казалось, что он слышит их мысли: "Сын бога вовсе не против грабежа. Не против девок. Он желает послушания. Шарик ослушался, и был наказан. Только и всего".

   - Тот, кто верен, будет вознаграждён. Тот, кто нарушит приказ, будет наказан. - Твёрдо сказал Роман, встав с камня и положив открытую ладонь на сердце. - Сейчас мы должны сделать вот что...

   Глава 40

   - Полтора землекопа. Две лопаты на троих.

   - Не смешно, - Ромка яростно почесался. Комары рядом с болотом были похожи на летающие шприцы со зверским аппетитом. Лагерь пришлось перенести на сухое, обдуваемое ветерком место.

   - А механизировать процесс не пробовал? - Рэм сидел на свежесрубленном пне, положив ноги на другой. Рядом красовался трезубец с насаженной на острия головой злосчастного Шарика. Голову тащил от самого города один из бывших пастухов, чтобы предъявить Роману. Кому из командиров пришла в голову идея водрузить страшный трофей в назидание остальным, осталось тайной.

   "Рубите деревья. - Скомандовал Роман своему присмиревшему войску. - Возводите полосу укреплений вокруг лагеря. Те, кто ослушался своего вождя и устроил несанкционированный грабёж, назначаются в команду ассенизаторов... э-э, строителей отхожих мест. Во имя богини Гигиены!"