Критические статьи, опубликованные в России во второй половине 1840х – начале 1850-х гг., сформировали представление о Муре как выдающемся деятеле английского романтизма, авторе гениальных произведений, человеке интересной, яркой судьбы. Биографические материалы о Томасе Муре сочетались в статьях с аналитическими суждениями о его художественном наследии, наивысших творческих достижениях. На страницах российской периодики были опубликованы отклики на смерть Мура, подробные материалы о выходе отдельных томов посмертно издававшихся дневников и писем ирландского барда. Републикация отдельных фрагментов дневников Мура в России свидетельствовала как об общественном интересе к личности великого романтика, так и о предпочтениях русской публики, которую привлекала мемуарная литература. В конечном итоге именно эти материалы создали предпосылки для дальнейшего более глубокого осмысления наследия Мура литературоведением.

Периодика второй половины 1850-х – 1860-х гг. не дала приращения знаний о Томасе Муре. Традиционной стала констатация всеобщего признания творческих достижений Томаса Мура: "Имя его уважается его соотечественниками и сочинения его переведены на все европейские языки"¹¹⁷. Немногочисленные критические суждения прессы о Томасе Муре отличались недоброжелательностью априорного характера, не содержали элементов анализа художественных текстов¹¹⁸. Существенно больший интерес представляют суждения о Муре в учебной литературе этого времени, в частности, в опубликованной А.Линниченко в Киевской университетской типографии в 1860 г. книге "Курс истории поэзии для воспитанниц женских институтов и воспитанников гимназий". Для А.Линниченко наиболее существенными представляются национальные корни творчества Томаса Мура, его патриотический пафос, связь с ирландским национально-освободительным движением: "Пробудив своими песнями нацию от долгого сна, Т.Мур и сам прославил и других возбудил петь ее прошлую свободу, скорби и радости борцов за независимость ее. Наконец, воспламененный патриотическим гневом на притеснительную систему правления, он разразился острою сатирою на религиозную нетерпимость Англии и продажность парламента ее и социальную порчу"¹¹⁹.

Поскольку уже с конца 1820-х – начала 1830-х гг. творчество Мура вошло в программы университетских курсов, интересно посмотреть на изложение материала о нем в вузовских учебниках, в большинстве своем являвшихся переводными. Из всех учебников только книга Юлиана Шмидта "Обзор английской литературы XIX-го столетия", изданная в Петербурге в 1864 г., уделяет Муру пристальное внимание, содержит подробный анализ его основных произведений. В традиционной манере Ю.Шмидт сопоставляет Мура и Байрона, делает несколько интересных замечаний, касающихся стилистики произведений ирландского барда, упоминает их русские переводы, из чего можно предположить, что Ю.Шмидт в процессе работы познакомился с ними. Наконец, подчеркивается международное признание, которое получили "Ирландские мелодии", пробуждающие у соотечественников чувство национальной гордости и являющиеся лучшей частью художественного наследия поэта: "Сочувствие, с каким встретили везде эти песни, было необыкновенное. Они были переведены на латинский, французский, немецкий, русский и польский языки¹²⁰. Рассмотрение наследия Мура с определенной исторической дистанции помогло Ю.Шмидту дать вполне объективную оценку всех основных сочинений писателя.

Популярность в России имели также учебные пособия Ч.Тернера "Our great Writers" (1865) и "Lessons in English literature" (1896), обнаруживающие существенные различия в оценках: если в раннем пособии звучала снисходительно-вежливая характеристика творческих заслуг Мура, то в позднейшем издании подчеркивалась бесспорная художественная ценность основных произведений писателя. На суждения Ч.Тернера, видимо, существенно повлиял ход литературного процесса, многочисленные обращения современных ему писателей к переводам и рецепции творчества Мура. Традиционными были суждения о Муре и его лирической поэзии в учебной книге К.Вейзера "История английской литературы", вышедшей в 1899 г. в Санкт-Петербурге; автор пособия рассматривал наследие Мура в контексте с творчеством Байрона и Шелли.

В трех переводах, опубликованных в 1893, 1898 и 1907 гг., известна в России книга датского литературного критика Георга Брандеса "Главные течения литературы девятнадцатого столетия"¹²¹, две главы в которой посвящены литературно-критическому осмыслению лучшего из созданного Томасом Муром. В главе "Ирландское восстание и оппозиционная поэзия" творчество Мура как истинно национального писателя рассматривается через трактовку исторических событий, связанных с национально-освободительным движением в Ирландии рубежа XVIII–XIX вв. Именно эти события подготовили, по мнению Георга Брандеса, появление "Ирландских мелодий", благодаря которым Мур сделал "для своего отечества более того, что было сделано кем-либо другим, даже более того, что сделал Бернc для Шотландии". Муру было суждено "облечь в бессмертную поэзию и музыку славные имена, воспоминания и страдания своего отечества, а также совершенное над Ирландией страшное злодеяние и лучшие качества ее сынов и дочерей"¹²². "Лалла Рук" оценивалась Георгом Брандесом существенно ниже "Ирландских мелодий"; в частности, при характеристике "Огнепоклонников" как "единственной вполне удавшейся части" "восточной повести" он утверждал, что читательский интерес "пробуждается лишь тогда", когда приходит осознание, что "под гебрами разумеются ирландцы и Ирландия"¹²³. "Даже названия Иран (Iran) и Эрин (Erin) мало-помалу сливаются в ушах читателей в одно слово, – размышлял далее Г.Брандес. – Эта прекрасная поэма, в которой герой – благородный и несчастный мятежник, а героиня живет в такой среде, где постоянно говорят о нем с отвращением, по-видимому, внушена воспоминаниями о Роберте Эммете и Сарре Карран. Сходство заметно даже в некоторых мелких подробностях"¹²⁴. Излагая подробности, Г.Брандес подводит прочные основы под свою научную концепцию: "Незадолго перед тем, как Гафед стал призывать гебров к восстанию, он бродил изгнанником по чужим странам, а Гинда, со страхом за жизнь Гафеда, ежедневно слушает рассказы о кровавой расправе с бунтовщиками. Когда же Гинда сама себя лишает жизни с отчаянья, что ее возлюбленный погиб на костре, поэт обращается к ее трупу с плачевной песнью, в которой стоит только заменить слово Иран словом Эрин и целые из нее строфы можно будет присоединить к песне "She is far from the land"¹²⁵, так что никто не заподозрит присутствия постороннего элемента"¹²⁶. Вместе с тем следует признать, что в своей работе Г.Брандес исходил из исторических событий и современных ирландских реалий в больше степени, нежели из собственно художественных достоинств конкретных произведений Мура, в результате чего многие оценки и характеристики оказались далеки от объективности.

На основе книги Г.Брандеса М.К.Цебрикова написала и опубликовала в "Русском богатстве" в 1887 г. статью "Романтизм в Англии (по Брандесу)"¹²⁷, первая часть которой полностью посвящена Томасу Муру. Статья, носившая популяризаторский характер и предвосхитившая появление книги Г.Брандеса на русском языке, повторила многие ошибки и просчеты датского исследователя. Автору, однако, удалось сделать и ряд интересных преломлений художественного материала, – в частности, интересен эпизод, передающий предысторию "ирландской мелодии" "Она далека от родной земли…", получившей отклик в пушкинском стихотворении "Для берегов отчизны дальной…".

Как видим, на исходе XIX века обращение русской критики к творчеству Томаса Мура носило во многом внесистемный характер, что может быть обусловлено причинами внешнего плана, в частности, новым этапом развития русского общества, изменением его идеологических и эстетических представлений.