— Зуба?
— Так мы называем единственный наш небоскреб. Там располагается большинство центральных офисов компаний Гайи, связанных с шоу-бизнесом, а также множество магазинов, каким-то образом связанных с искусством, студий и других полезных местечек.
— Вы сказали про жителей мегаполисов. А что, это не мегаполис?
— По современным меркам вряд ли. Да и обычному человеку, не свихнувшемуся на музыке, кино или танцах, нечего тут делать. Здесь все так или иначе повернуты на искусстве. Даже продавец, который подает тебе сэндвич, может исполнить рок-балладу или станцевать твист. Лучше прими это к сведению сразу… впрочем, я уже пытаюсь тебя лишить удовольствия от знакомства с Парнасом, так что умолкаю. Но могу сказать, что простому клерку здесь будет трудно, а чтобы позволить себе дом на окраине и просто наслаждаться наблюдениями, нужно обладать очень приличным состоянием.
Последние слова заставили Синди задуматься. У него еще были какие-то деньги, но именно что «какие-то», и если Парнас был дороже Анатара, то Синди могло прийтись туго. Он успел пожить в самых разных условиях, и вообще эта ситуация напоминала его прибытие в Анатар, но глупо было бы надеяться на вторую Фредди, а ночевать на скамье Синди было бы уже несолидно. Сосредоточившись на своих душевных метаниях, он совершенно не учел возможность остаться без денег.
— Квентин, вы порекомендуете мне гостиницу? Желательно не слишком роскошную — швейцаров, распахивающих двери у тебя перед носом, я не переживу.
Это прозвучало достаточно легкомысленно, но Квентин все понял верно.
— В гостиницу мы и едем. Не в первый раз рекомендую ее знакомым. Хозяин все еще мечтает вывести ее на высший уровень, но швейцаров, паркетных полов и подавляющей роскоши в номерах можешь не опасаться.
Синди ничего не оставалось, кроме как положиться на маэстро, и он бездумно наслаждался мелькающими за окном видами. По мере приближения к центру города зелени становилось меньше, зато все больше появлялось афиш самых разных мероприятий, табло светились всеми цветами радуги, приглашая зрителей на выступления от классического балета до концерта групп, участники которых казались скорее укуренными порождениями другого мира, чем людьми. Мелькали и обычные рекламы, только здесь считались обычными не рекламы зубной пасты или супермаркетов, а акции музыкальных магазинов, компаний, предлагающих аппаратуру и инструменты, а также всевозможные предложения для туристов. Глядя на громадную афишу «Рон Беккет — последнее выступление легенды!», Синди впервые осознал — он на Гайе. Он собирался жить здесь, работать у Квентина, выходить на улицы и видеть вокруг тех, кто прилетает в Анатар разве что на гастроли раз в год. Он должен был стать тоже каким-то образом причастен к ним, возможно, встретиться с теми, о знакомстве с кем мог раньше только мечтать. Да что там, рядом с ним сидел человек, который уже стал кумиром миллионов при жизни, а он, Синди, повел себя так, словно ничего не происходит! Равнодушие постепенно сменялось интересом, от которого был один шаг до энтузиазма, Синди неосознанно выпрямился и стал напоминать не забитое жизнью усталое существо, а того паренька, которого Квентин Вульф отметил на семинаре в Анатаре. Маэстро мог бы сказать, что воздух Парнаса целителен, но он промолчал.
Автомобиль затормозил у невысокого забора. За аркой, служившей главным входом, был разбит парк, а в его глубине виднелось белое здание, к которому вела вымощенная плиткой дорожка. Вдоль дорожки были расставлены статуи, изображавшие женщин в платьях странного покроя.
— О, — сказал Синди. Увиденное снова заставило его вспомнить о куцем остатке денег на счете. Он предпочел бы что-то проще. Если на Парнасе, конечно, было что-то подходящее, в чем Синди уже стал сомневаться.
Квентин понял его восклицание по-своему.
— Слишком претенциозно, правда? Я говорил Доминго, что называть гостиницу в Парнасе «Парнас» — это слишком. Да и не стоило ради симметрии урезать количество муз и ставить в парке восемь статуй. Девять выглядели бы ничуть не хуже.
— А почему обязательно девять? — удивился Синди.
Маэстро странно посмотрел на него и не ответил.
— Что ж, в остальном это неплохая гостиница с приличным сервисом. Подходящее место, чтобы привыкнуть к Гайе — ну, а знакомство с городом лучше будет начать с центра.
— Спасибо, Квентин, — искренне поблагодарил Синди. — Не сердитесь, я, кажется, нес какую-то чушь.
— Трудный перелет, понимаю.
Синди вышел из машины и вытащил сумку, и только тогда спохватился.
— Но мы же не обсудили работу! Я все еще ничего не знаю.
Однако тут живот Синди напомнил о скудном ужине и отсутствии завтрака громким урчанием. Квентин засмеялся.
— Я не веду деловые переговоры с людьми, умирающими от истощения. Приходи в себя, вечером поговорим.
Квентин позвонил вечером, когда Синди успел пообедать и отдохнуть. Вопреки ожиданиям Синди, гостиница не была переполнена, хотя сезон для туристов уже начался, и ему немедленно предоставили номер за умеренную плату, которая, несмотря на умеренность, внушала после простых подсчетов некоторые опасения.
Синди не стал выбираться в центр Парнаса после обеда, предпочтя вместо этого побродить по парку. Приняв душ и переодевшись, он не страдал больше от жары, но заметил, что если для Гайи такая погода нормальна, большинство его одежды можно было оставить в Анатаре.
В Анатаре стоило бы оставить и львиную долю его эмоций. Меланхолия, которая было оставила его в машине Квентина, в тихом парке вернулась снова, вид небольшого пруда с мокнувшими ветвями ивы на берегу наводил тоску, в кружевной тени деревьев возвращалась жалость к себе. Так что Синди был очень рад, когда Квентин послал ему вызов и велел явиться в школу.
— Уладим все необходимые формальности. Заодно посмотришь, где придется работать.
Синди хотел вызвать такси, но потом подумал, что неплохо было бы начать знакомство с городом с небольшой прогулки. Кроме того, в его положении такси становилось уже почти роскошью.
— Привык ты, Блэк, к халяве, — пробормотал Синди, подбирая на остановке маршрут общественного транспорта.
Он то и дело осматривался по сторонам в надежде увидеть… кого? Он и сам не знал. Парнас казался Синди городом, где чудеса обязаны были случаться на каждом шагу, а небожители прогуливались рядом с простыми смертными. Он понимал, что звезды вряд ли воспользуются общественным флаером, но вопреки логике искал что-то или кого-то глазами. Но, как и следовало ожидать, Синди натыкался только на такие же взгляды туристов из гостиниц, подобных той, где остановился он сам. Весь этот район Парнаса был отдан туристам, и путешественники могли найти здесь такие постель, обед и сервис, какие позволяли размеры их счетов, обычно немалые. Квентин был прав — чтобы просто жить здесь, неважно, в особняке или в отеле, нужно было обладать крупным состоянием.
Один из попутчиков во флаере так долго и так пристально смотрел на Синди, что тот не выдержал и ответил вопросительным взглядом. Тогда невежливый турист тяжело поднялся, отчего колыхнулся обтянутый черной майкой живот, пересек проход и спросил:
— Синди Блэк — это вы?
Синди чуть не поперхнулся, но подтвердил, что это он. Тогда турист расплылся в улыбке и на весь автобус громогласно заявил:
— А я-то все думал, «Черная Луна» — это вы или не вы! А я не знал, что вы тоже на Гайе! А сфотографироваться можно?
Синди оправился от неожиданности и вежливо улыбнулся.
— «Черная Луна» — это уже не я.
— Но танцевали-то вы?
— Я, — признался Синди.
— Так можно сфотографироваться-то?
В некотором замешательстве танцор выполз в проход между креслами и вежливо улыбнулся в камеру на пару с облапившим его за плечи незнакомцем, а потом поспешил вернуться на свое место. Турист сиял. Окружающие бросали на них любопытные взгляды. Синди заметил, что его сфотографировали несколько человек. Они не знали, кто он такой, но, ожидавшие встречи со знаменитостями на Парнасе, спешили сделать снимок на случай, если им довелось лететь в одном флаере со звездой. Какие-то девушки, глядя на него, пересмеивались и хищно сверкали глазами, так что Синди забеспокоился, не пришлось бы ему ловить одну из них, а то и обеих, якобы нечаянно споткнувшихся на выходе.
