– Ваш братрусак без сабли обойдется? – уточнил штабскапитан.

– Не могу знать, – развел руками фельдфебель. Источник цитат был ему решительно незнаком.

– Ты стрелял в моих солдат? – вздохнул белголландец.

– Так точно. Так вы первые на нас напали. Вы уж не обессудьте. Я вот давеча…

– Мичман, расстреляйте этого человека, – повернулся Тиммерманс к своему подчиненному. – Некто, прикрываясь гражданским костюмом, стрелял в наших солдат. Кто он после этого? Обыкновенный бандит. Расстрелять!

По рядам русских пленников прошло волнение. Поручик Лашманов бросился вперед.

– Послушайте, господин капитан, так нельзя!

– Почему? – удивился викс. – Помоему, очень даже можно!

– Но он же военопленный!

– Военопленные носят военную форму и знаки различия, – снисходительно напомнил Тиммерманс.

– Он был в увольнении! – воскликнул Лашманов.

– Ему следовало вернуться в свою часть, переодеться и только тогда вступить в бой, – заявил белголландец. – В этом случае мы бы не имели к нему никаких претензий. Но в свете данных обстоятельств… Дьявол, мне всегда плохо давались ваши бюрократизмы. Исполняйте, мичман!

Самураи потащили Гольтякова к стене ближайшего деревянного барака.

– Прощайте, братушки! – закричал фельдфебель. – Не поминайте лихом! Помираю за землю Русскую и честь воинскую!..

По рядам русских пленников снова прошло волнение.

– Хальтен! – заорал один из охранявших самураев. Остальные угрожающе взмахнули штыками. – Назад!

Лашманов бросился к генералу Воздвиженскому:

– Господин генерал, сделайте же что нибудь!

– Прекратите истерику, поручик, – прошипел высокий начальник. – Не стоит сердить наших белголландских гостей. Охота вам мараться изза этого быдла…

– Гостей?… – переспросил Лашманов. – Быдло?!.. Ах, ты!..

– Вас будут судить! – визжал князь, пока остальные офицеры оттаскивали от него поручика. – Вы посмели ударить старшего по званию! Под суд пойдешь, мерзавец!

– Трус! – бросил в ответ Лашманов. – Другой бы на дуэль вызвал, а ты судом грозишься. Трусом был – трусом и помрешь!

– Дуэль? – искренне заинтересовался Тиммерманс. – Очень, очень интересно! Но сначала мы его всетаки расстреляем.

Но тут, к превеликому удивлению солдат расстрельной команды, еще не успевших занять позиции, фельдфебель Гольтяков сорвался с места и бросился бежать. Его товарищи немедленно разорвали воздух криками одобрения и торжествующим свистом. Первым опомнился штабскапитан Тиммерманс:

– Стоять!!! Идиоты, хватайте мерзавца! Он же убежит!

Самураи под командованием молодого мичмана бросились в погоню. Прогремели выстрелы, но Гольтяков уже скрылся за поворотом дороги. Виксы последовали за ним. Послышалось еще несколько выстрелов.

– Болваны, – сплюнул Тиммерманс.

– Ваши солдаты сегодня не в форме, – заметил поручик Лашманов, улыбаясь во во весь рот.

– Онито как раз в форме, – ухмыльнулся в ответ Тиммерманс. – А вот ваш бандит…

– Унтерофицер Российской Императорской Армии!

– …бандит в гражданском костюме – нет. Далеко не убежит! Если потребуется, я пошлю на его поиски цеппелин!

Но цеппелин не потребовался. Несколько минут спустя самураи потянулись обратно. Двое из них тащили за собой Гольтякова. Его ноги волочились по дорожной пыли, за ним тянулся кровавый след.

Виксы попытались прислонить вновь захваченного пленника все к той же бревенчатой стене, но он просто бессильно упал вперед.

– Да усадите же его! – не выдержал Тиммерманс.

– Господин майор, он уже достаточно наказан, самое время проявить милосердие… – начал было Лашманов.

– Вы плохо знаете это мятежное отродье, – штабскапитан снова когото цитировал. – Если не повесить предводителя, да не припугнуть как следует остальных…

Белголландец потянул из кобуры парабеллум.

– Разойдитесь! Всему вас надо учить, остополы.

Грянул всего один выстрел.

– Патроны надо экономить, – поучительным тоном заметил штабскапитан. – Так на чем мы остановились? Желаете провести дуэль? Могу одолжить вам оружие. Вы как предпочитаете, господа офицеры, на саблях или стреляться?

– Я препочитаю вызвать на дуэль вас, грязный убийца, – процедил сквозь зубы Лашманов.

– Увы, – развел руками Тиммерманс, – вынужден вас разочаровать. Не имею права. Не с военопленными. После войны – я весь к вашим услугам.

– Я запомню ваши слова, господин Тиммерманс.

* * * * *

Центральный бастион все еще держался. Причин тому было несколько. Одна из них – недобросовестный интендант, припрятавший здесь несколько дюжин неучтенных ящиков с патронами, неиспользованных на последних маневрах. Впрочем, не приобретшие опыта в тяжелой учебе, солдаты постоянно били мимо цели в легком бою. Плюс на минус давал ноль.

Пролетавший цеппелин сбросил все бомбы, но без особого эффекта. Самураи продолжали штурмовать бастион по старинке, с помощью осадных лестниц. Тяжелого оружия у них не было, поэтому они несли тяжелые потери. А бастион попрежнему держался.

– Куда прешь, скотина? – удивился капитан первого ранга Новосельцев и разрядил револьвер в еще одного викса, выросшего напротив бойницы. – Никак не научатся.

– И это хорошо, – пробормотал ефрейтор Рубинчик, целясь вдаль из своей винтовки.

– Опять Святое Писание цитируешь? – поморщился каперанг. – Креста на тебе нет.

– Совершенно верно, ваше благородие, – согласился Рубинчик.

Новосельцев не успел ответить – гдето у них в тылу грянул взрыв.

– Ефрейтор, проверь, что это было.

– Есть!

Рубинчик вернулся быстро, за ним шли подпоручик Яблонский и лейтенант Ивановшестнадцатый.

– Дачники пытались прорваться через капонир, господин капитан, – доложил Яблонский. – Ну мы их и… – подпоручик закашлялся.

– Мы их взорвали, – поспешил прийти товарищу на помощь Ивановшестнадцатый. – Через этот участок стены больше никто не сможет пройти.

– Словато какие мудреные – "участок стены", – невпопад пробормотал каперанг. – Благодарю за службу, господа офицеры!

– Служу отечеству! – рявкнули господа офицеры. Яблонский снова закашлялся. Проклятая пыль.

* * * * *

Махмуд был доволен. Наконецто! Ради этого он покинул родную малайскую деревню и записался в самурайские легионы. Обещали кормить от пуза, много платить, разрешать грабить, убивать и брать себе белых женщин. Сначала решил, что обманули. Кормили плохо, платили гроши, женщин не было. Потом еще запихнули в летающую лодку и повезли на край света. Всю дорогу рвало, всю душу выблевал, несколько раз был готов с Аллахом встретиться. Но пронесло. А как высадились – вот тогда обещанное веселье и началось! Много врагов зарезал (зачем патроны тратить?), все карманы набил. Вернется домой – все увидят, отважный воин Махмуд, настоящий добытчик! Осталось белую женщину найти – будет что в родной деревне рассказать!

Ворвались всем пелотоном в очередной дом. Большой дом. Внутри люди в белых халатах. Больница, понял Махмуд. В соседней деревне такая же была. Миссионеры организовали. Впрочем, не стал разбираться. Улучил момент, когда сержант за ним не смотрит, подхватил бабенку и потащил в укромный уголок. Она вопить начала, отбиваться. Вот дура! Зачем? Сейчас Махмуд ей покажет, она сама захочет…

Ктото схватил его за шиворот и потащил прочь. Все удовольствие испортил. Махмуд даже рассердиться не успел, как его вытащили во двор и бросили в пыль.

– Грязная свинья, – сказал полковник Антуан. – Ты что творишь?!

– Некоторых дикарей просто нельзя призывать в армию, – заметил ктото из младших офицеров. – Прикажете его арестовать, сэр?

Парень был из семьи английских эмигрантов, поэтому иногда называл командира "сэром". Полковник не обижался.

– Лишняя бумажная работа, – Антуан окинул взглядом своих людей и заметил у одного из них за поясом лакированную рукоятку трофейного "галанда". – Дай сюда.

– Так мне вербовщик обещал… – наконецто заговорил Махмуд, но полковник не стал его слушать. Выстрелил в упор, прямо в ключицу. Малаец даже не смог произнести сакральное "За что?", но стал медленно оседать. Антуан успел выстрелить еще раз – в лицо. Самурай и револьвер упали в пыль одновременно.