Гегель критиковал не только кантовский трансцендентальный идеализм, но и тех представителей естествознания, которые трактуют свойства как некоторые материи. Совершенно справедливо Гегель отвергал такие метафизические понятия, как теплород, электрические и магнетические материи, звукород и т. д.

В связи с анализом понятия вещи Гегель дал характеристику категории закона. Закон есть пребывающее, устойчивое, тождественное в пестрой сутолоке явлений. «Царство законов, — говорит Гегель, — есть спокойное отображение существующего или являющегося мира» (8, V, стр. 602). Закон есть существенное в явлении.

В. И. Ленин высоко ценит гениальные догадки Гегеля о сущности закона. «Тут, — говорит он, — вообще тьма темного. Но мысль живая есть, видимо: понятие закона есть одна из ступеней познания человеком единства и связи, взаимозависимости и цельности мирового процесса. „Обламывание“ и „вывертывание“ слов и понятий, которому здесь предается Гегель, есть борьба с абсолютированием понятия закона, с упрощением его, с фетишизированием его» (3, 29, стр. 135).

Как идеалист Гегель дал крайне абстрактную трактовку категории закона, упускал из виду специфику различных закономерностей. «Передвижка мира в себе все дальше и дальше от мира явлений, — говорит Ленин, — вот чего не видно еще пока у Гегеля» (3, 29, стр. 138).

Далее Гегель рассматривал категории «существенного отношения»: целое и части, сила и обнаружение, внутреннее и внешнее. Здесь он дал критику механистического материализма, углублял критические замечания по поводу агностицизма.

Единство внутреннего и внешнего образует, по Гегелю, действительность. То, что относится к внутреннему действительности, есть возможность, к внешнему — случайность. Гегель различает формальную и реальную возможность. В смысле формальной возможности возможно все, что не противоречит себе. Формальная возможность берется как отринутая от действительности, и поэтому она по существу равна невозможности, поскольку любой формальной возможности можно противопоставить бесчисленное количество других формальных возможностей, прямо исключающих ее.

Реальная возможность является совокупной полнотой условий, из которых познается возможность мыслимой вещи. Реальная возможность как бы коренится в действительности и не имеет противостоящей себе другой реальной возможности, ибо она реальна, поскольку она сама есть также и действительность. Реальная возможность и необходимость, по Гегелю, различны лишь кажущимся образом. Необходимость прежде всего выступает как реальная или относительная. Относительная она потому, что исходит из случайного. Это любой фрагментарный ряд. Лишь рассматриваемый в целом мир выступает как самоопределяющийся и поэтому должен быть понят как абсолютная необходимость.

Анализируя процесс относительной необходимости, Гегель указывает на три момента: 1) условие, 2) предмет, 3) деятельность. Деятельность выступает как заключительное звено в процессе превращения реальной возможности в действительность. Будучи идеалистом, Гегель признавал лишь один вид деятельности, а именно духовно-теоретическую деятельность. В силу этого философ не мог преодолеть созерцательности старого материализма. По существу у него имеется лишь одна реальная возможность — многообразие борющихся реальных возможностей исключается. Отсюда следует общеизвестный вывод: то, что действительно, разумно.

Оборотной стороной внутреннего является внешняя сторона действительности, случайность. В рамках идеалистического мировоззрения Гегель дал чрезвычайно глубокое толкование диалектики необходимости и случайности, рассматривая случайное «как нечто такое, что может быть и может также и не быть, которое может быть таким, а также и другим, чье бытие или небытие, бытие такого или другого рода имеет свое основание не в нем самом, а в другом» (8, I, стр. 243).

Далее Гегель рассматривал категорию субстанции, каузальности и взаимодействия. В трактовке причинности Гегель продолжал традиции рационализма, поскольку понимал причинную связь как аналогическое отношение. Вместе с тем у него намечен отход от этой традиции. Гегель совершенно справедливо указывал на необходимость различать причину и повод. Но он явно заблуждался, когда полагал, что явления органической и общественной жизни не могут быть подведены под каузальную связь и должны трактоваться с позиций телеологии. Вопреки этим ложным положениям философ в конкретных исследованиях прибегает часто к категории причинности.

В категории взаимодействия Гегель фиксировал свое понимание мира как такого, где «все связано со всем». Вместе с тем он указывал и на ограниченность принципа взаимодействия.

Учение о сущности завершается анализом категории свободы.

Философ не противопоставляет свободу необходимости. «Слепа необходимость лишь постольку, — говорит он, — поскольку она не постигается в понятии…» (8, I, стр. 248). Свобода, по Гегелю, возникает на путях осознания необходимости. Поскольку философ игнорирует материальную практику и революционную борьбу, то его трактовка свободы не выходит за пределы сознания, т. е. является созерцательной.

Путь к понятию лежит, по Гегелю, через свободу. До сих пор мы находились в сфере объективных отношений. Теперь мы вступаем в область субъективного.

Понятие, согласно Гегелю, не есть простая форма мышления и результат абстрагирующей деятельности рассудка. Понятие есть абсолютная творческая мощь, порождающая все наличное, конкретные предметы. «…Понятие есть начало всякой жизни и, следовательно, вместе с тем всецело конкретно» (8, I, стр. 264).

Идеалистическую мистификацию, лежащую в основе гегелевской логики, в частности учения о понятии, раскрыл Маркс. Спекулятивный философ, отмечает Маркс, из многочисленных действительных явлений образует общее понятие и объявляет его субстанцией, т. е. первоосновой (например, субстанцией яблок, миндаля, груши является «плод»). Это понятие, с точки зрения Гегеля, имеет истинное, абсолютное бытие, между тем как конкретные явления — лишь видимое, несущественное. Истинным бытием обладает «плод», а не яблоки, груши, миндаль. Чтобы перейти от абстрактного представления «плод» к действительным разнообразным плодам, спекулятивный философ объявляет «плод вообще», субстанцию не мертвой, лишенной различий, покоящейся сущностью, а живой, подвижной, себя внутри себя различающей.

Таким образом, растворив все материальное бытие в общем понятии, Гегель превращает абстракцию в творческое духовное начало, порождающее все многоразличие конкретного, материального бытия. Тайна «спекулятивной конструкции» заключается в том, что понятие как форма мышления отрывается от мыслящего субъекта, от человека и от человечества, гипостазируется и объявляется основой всякого содержания и его источником.

Понятие по отношению к бытию и сущности выступает как их истина. Поступательное движение понятия больше уже не является переходом в нечто другое, как это наблюдалось в разделе о бытии, оно не есть и отражение в чем-то другом, как это было в учении о сущности, а представляет собой развитие, посредством которого возникает лишь то, что уже имеется в себе. Развитие понятия аналогично развитию растения. Подобно тому как в семени идеально уже существуют корень, стебли, листья данного растения, так и в понятии в процессе развития ничего не полагается нового по содержанию, а лишь происходит изменение формы.

Учение о понятии делится на: 1) учение о субъективном или формальном понятии (здесь Гегель рассматривает также суждение и умозаключение); 2) учение об объективности; 3) учение об идее, о субъекте-объекте, единстве понятия и объективности, абсолютной истине.

В первом разделе Гегель разбирает те вопросы, которые обычно рассматривались в традиционной формальной логике.