Верхом мы продолжали ездить, хоть и не каждый день, и не всегда по моей инициативе. Я не хотел вызывать лишних подозрений, да и узнать-то мне надо было мало — в какую сторону двигаться, чтобы добраться до Пеледора. Я надеялся, что в таком большом городе сумею укрыться на какое-то время. Важнее было подружиться с лошадью и разузнать, как можно незаметно вывести ее из замка. Со старым Гнедком общий язык мы нашли с самого первого дня знакомства, а вот со вторым пунктом дело обстояло сложнее.

Первой мыслью, конечно, было скрыться под покровом темноты. Дарена я спать у себя не оставлял, да он и не настаивал. Специально мы ничего не скрывали, но и выставлять нашу, без сомнения, странную для окружающих связь на всеобщее обозрение по обоюдному молчаливому согласию не стремились. Так что после его ухода я мог передвигаться совершенно свободно. Конюшню на ночь только снаружи засовом закладывали, но ворота замка запирались, а где искать ключ, я не знал и узнать шанса не имел. Сам я мог еще поискать какую-нибудь лазейку, но лошадь вывести таким образом бы не удалось. От мысли идти пешком я отказался сразу. В полях я не скроюсь и пешком далеко уйти не смогу. И на лошади-то будет проблематично покрыть нужное расстояние до тех пор, пока меня не хватятся.

Дозор на воротах не стоял и, в принципе, днем я мог в любое время выехать из замка, если бы правильно себя повел. Но Дарен хватится меня не позднее, чем через час, в этом я был уверен, а за этот час мы с Гнедком далеко не уковыляем. Вот когда я действительно пожалел, что поддался слабости и позволил себе втянуться в этот роман, но что-то менять было поздно.

Наши с Дареном отношения, между тем, все больше начинали меня пугать. С ним было не так легко и удобно, как с Лучисом, с ним было хорошо по-другому. С ним я ощущал себя кем-то другим, кто был лучше меня обыденного, красивее, желаннее, счастливее… И это затягивало меня все глубже, становилось нужным, необходимым, также как и человек, дававший мне эти новые чувства. Я не хотел этого, но ничего не мог с собой поделать. И, похоже, не я один.

- Ты такой легкий, - сказал он как-то, укладывая меня на себя лицом к лицу, ему очень нравилось так лежать, - такой маленький по сравнению со мной.

- Тебя именно это так во мне привлекает? - я удобно вытянулся, отдыхая, на его большом теплом теле, устроил голову на твердом плече. - Любишь малышей?

- Ты кто угодно, только не малыш, - он провел раскрытыми ладонями по моей спине от шеи до ягодиц, мягко погладил их, сжал. По спине сразу побежали горячие мурашки. - Но да, мне нравится, что ты настолько меньше меня.

- Почему?

- Я чувствую тебя всего сейчас, с головы до ног. Чувствую, что ты со мной.

Я молча поцеловал его, чтобы закончить разговор и перейти к активному невербальному общению. Любые слова, сказанные сейчас, могли завести слишком далеко. Он охотно меня поддержал, видимо, и сам так подумал.

Поняв, что на лошади убежать мне в любом случае не удастся, я впал, было, в уныние, но неожиданно вспомнил – река! До реки бы я добрался и пешком за полчаса, а на лошади за те же полчаса доехал бы до прибрежной деревушки, куда мы как-то с Дареном ездили за свежей рыбой. Там можно было бы купить лодку. Деньги у меня были, и те, что дала Тирина, и мои собственные сбережения, прихваченные с собой из Дерея. Учитывая, что, живя у Келтенов, я тратился только на одежду, и то не слишком, сумма выходила вполне приличная. На маленькую лодочку и на первое время устроиться в Пеледоре мне бы хватило. Определив направление мыслей, я уже без труда составил план: как-нибудь днем съездить купить лодку, потом в одну ночь перегнать ее поближе и спрятать, а во вторую уже бежать. К тому времени я уже нашел маленькую калитку, использовавшуюся прислугой, которая закрывалась только на щеколду, и пешком уйти из замка мог без труда.

Самую большую трудность представляла первая часть плана. Я не знал, чем бы таким надежно занять Дарена на пару часов, чтобы он не решил вдруг проверить, не слишком ли мне скучно, и все ли на месте у меня сегодня под одеждой. Такое желание посреди бела дня у него нередко появлялось, особенно когда мы с утра не виделись. Все, что я смог придумать – отослать его за чем-нибудь из замка. Но что мне могло понадобиться такого, чего нет в закромах замка Ордис? И тут меня осенило – подарок! Дарен не знает, когда у меня день рожденья. Врать, конечно, нехорошо, но это не самое плохое, что я собираюсь ему устроить. Вряд ли он таскает с собой кучу безделушек на такой случай и, надеюсь, не станет заимствовать ничего из имущества дяди. Купить что-либо подходящее он сможет только в ближайшем городе, до которого верхом больше часа, и я как раз успею смотаться по своим делам. И у возможных наблюдателей будет меньше подозрений, подумают, что я поехал ему вдогонку.

И все сработало. Дарен, услышав, что мне послезавтра исполнится двадцать пять, просиял и прямо спросил, чего я хочу в подарок. Я неподдельно покраснел и промямлил что-то невразумительное. Меня одобрительно чмокнули в щечку и пообещали незабываемую ночь и замечательный сюрприз. Утихомирить разбушевавшуюся совесть окончательно мне так и не удалось, но я решил, что страдать буду потом, когда забьюсь в тихий угол. Все равно ведь буду, какая разница, сколько поводов для этого наберется.

Насчет лодки мне сначала пришлось поволноваться. Я спустился на берег в поисках лодок и их владельцев, но как назло, никого там не было. Ходить по деревне и расспрашивать я не хотел, было слишком рискованно. Постоял, прикидывая шансы на угон, но народ, здесь, видимо, жил тертый, несколько стоявших на берегу лодок были надежно привязаны запертыми на здоровенные замки цепями. Днем попытаться угнать лодку даже не стоило. Можно было попробовать ночью, но время… Столько времени мне никто не даст. Я уже собирался пойти все-таки в деревню, когда к берегу причалила именно такая лодка, какая мне была нужна - маленькая, на двоих, ухоженная, крепкая, с новыми веслами. Выскочивший из нее парень как-то подозрительно легко и дешево согласился мне ее продать. Заподозрив, что продает он явно не свое, я дождался, когда парень уйдет с берега, отвел свое приобретение подальше от деревни в сторону замка и тщательно замаскировал. Той же ночью я перегнал ее в заранее присмотренное место. Подготовка была закончена. Я решил, что отпраздную с Дареном «день рождения», вот и будет мне прощание, и сразу же после этого уйду.

Оказалось, что я даже не представлял, как мне трудно будет пережить этот день. Началось с самого утра: Дарен вошел, когда я еще спал и, романтично разбудив меня поцелуем, вручил нарядную коробочку. В коробочке были часы на серебряной цепочке. На серебряной же крышке были выгравированы две сплетенные буквы Д, и от неожиданной трогательности этого жеста у меня защемило сердце. Я впервые отчетливо осознал, что готовлюсь предать Дарена, во всяком случае, он будет иметь полное право так думать. Что же, если выбор стоит между моей собственной свободой и его хорошим мнением обо мне, я выбираю свободу и готов ответить за свой выбор.

Весь день мы провели вместе. Стараясь скрыть тяжелые мысли, я был как никогда томным и ласковым и тем самым провоцировал его чуть ли не носить меня на руках. Каждое его проявление нежности вызывало во мне новый приступ вины, и все повторялось по кругу. А завершение праздника получилось таким бурным, что после ухода Дарена я еще долго не мог встать. Но понимал, что второго прощального дня просто не выдержу, и потому все-таки заставил себя подняться.

Для кошек я заранее приготовил удобный мешок, сделав в нем твердое дно и дырки для воздуха. Наша заслуженная переноска сейчас стояла в покоях киры Рианы, да и привлекала бы слишком много внимания. Барсика я еще днем закрыл в заброшенном амбаре, Масю не выпускал из комнаты. Немногочисленные мои пожитки тоже были собраны заранее. Так что через полтора часа после расставания с Дареном я уже плыл по темной реке, ежась от холода снаружи и тоски внутри. Выпущенные из мешка, притихшие от страха кошки жались к моим ногам. Но желания вернуться у меня ни разу не возникло. Подаренные часы остались лежать на столе, придавливая листок с посланием Дарену. Я долго пытался написать прощальную записку, но нашел только одно слово: «Прости».