Хорошо, что у меня хватило ума подготовиться самому заранее, иначе он порвал бы меня на британский флаг. Но этот бешеный напор, какое-то звериное чутье, направляющее его тело именно так, как надо, сила его желания и, самое главное, опьяняющее чувство своей власти над этим мужчиной, таким чужим, таким далеким, но который здесь и сейчас так сильно хочет меня, только меня, — все это завело меня настолько, что, несмотря на боль, я кончил даже раньше него и почти потерял сознание от остроты ощущений.

Потом он скатился с меня, лег рядом, не касаясь, переводя дыхание. Я с трудом перевернулся на спину, ни одной мысли в голове не было, тело ломило в странной смеси боли и блаженной истомы.

- Этого ты добивался? - спросил он с неожиданной горечью в голосе.

- И этого тоже, - у меня не было сил врать. Да я и не надеялся так легко его обмануть.

Он приподнялся на локте, заглянул мне в лицо:

- А чего еще?

Играть во внезапно вспыхнувшую страсть я смысла не видел, поэтому честно ответил, сам удивляясь своему спокойствию:

- Я хочу знать, чего мне ожидать от генерала в будущем. Я устал бояться неизвестности.

- И ради этого ты решил лечь под меня?

Я пожал плечами:

- Почему бы не совместить приятное с полезным? Я не врал тебе, когда говорил, что хочу тебя. Думаю, это ты понял.

Он встал, начал одеваться. Я продолжал лежать неподвижно, не отводя от него взгляда.

- Убивать вас никто не собирается, если ты этого боишься, - бросил он, не поворачиваясь, уже от двери. - Но пока кире Риане не станет лучше, вас никто никуда не отпустит. А когда и если ей станет лучше, будь уверен, что тебе генерал найдет полезное применение.

- А девочка? - быстро спросил я.

Он наконец оглянулся. У него было очень странное лицо.

- А что девочка? Девочку вернут домой.

Меня разобрала злость:

- Почему нельзя было сразу так сказать? Мол, постарайтесь быстрее вылечить пациентку, и тогда девочка вернется домой, а мы с вами будем разговаривать дальше? Я бы хоть за нее не боялся!

- Генерал - человек военный и считает, что страх - лучшее оружие.

Он постоял еще, как будто хотел что-то сказать, но промолчал и вышел.

Можно было считать, что попытка удалась и даже дала какой-то результат. Полученная информация несколько меня успокоила. Конечно, капитан может не все знать, да и ситуация может еще сто раз измениться, но все-таки пока можно было не бояться за наши с Ости жизни. Теперь надо было сосредоточиться на лечении киры Рианы, чтобы добиться побыстрее хоть какого-то результата, если он вообще возможен. Тогда можно было бы хотя бы Ости со Снежинкой домой отправить, уж одного-то котенка я ей выбью. А там можно бы было и о себе подумать. Мне совсем не хотелось, чтобы меня «применяли», пусть даже и для вящей пользы господина генерала.

Поразмыслив, я решил, что по идее, чем чаще контакт больного с кошкой, тем он действеннее. Одного Барсика было явно мало, тем более что его надо было уже начать выпускать, а в этом случае, большую часть времени он будет проводить вне дома. Масю я пожалел, Снежинку решил приберечь для Ости, а кире предложил переместить в ее покои всех котят - мальчиков. Им было уже по два месяца, мамку свою они уже совсем замучили, ели все подряд и изрядно достали меня полуночными игрищами. Ости немного расстроилась, но успокоилась, поняв, что Снежинка остается с ней.

Реакция киры Ордис на котят меня искренне удивила. Я, конечно, понимал, что они очаровательные создания, но чтобы настолько плениться ими с первого взгляда… Грешным делом, я подумал, что женщина, видимо, бездетна, или дети давно взрослые, а внуков нет. У нее просто глаза засияли. А наглая мелкота уже вовсю охотилась на ее так интересно для них двигающиеся пальцы. Я предупредил ее, что они очень больно царапаются и надо быть осторожнее. Она отмахнулась:

- Пусть. Царапины заживут. Я только рада чувствовать руками что-то, пусть даже боль.

Больше я пока ничего придумать не мог. Все наблюдения за Ости с кошками говорили только об одном – она их гладила, тискала, и это помогало. Я понадеялся, что и кире это когда-нибудь поможет, и охотно помогал ей общаться с котятами.

Капитан Астис все также продолжал сопровождать меня туда и обратно каждый день. Внешне между нами ничего не изменилось. Но я все чаще ловил в его глазах то самое непонятное выражение, а сам… Да что уж, себя не обманешь. Я его хотел, примитивно и банально. Рассматривая по вечерам в ванной постепенно бледнеющие синяки на бедрах, я мечтал, чтобы он пришел и сделал со мной это снова. И еще, и еще. Я бы охотно провел с ним в постели хоть несколько дней, не вставая и ни слова не говоря. Больше мне от него ничего не надо было. Только его мощное тело, властные губы и сильные руки. Ну и главный мужской орган, само собой. Никогда прежде даже не думал, что могу испытывать такую чистую животную похоть к конкретному человеку. Оказалось, еще как могу. Ну что же, хотеть не вредно. Справляться со своими желаниями я научился еще в тринадцать лет и не сомневался, что и сейчас справлюсь.

Но оказалось, что я упустил из виду кое-что важное – а именно, что я не один тут такой желающий. Поэтому был сильно, хоть и приятно, удивлен, когда уже мой конвоир затащил меня в какую-то пустую комнату и прижал к стене.

- Что, прямо здесь и сейчас? – спросил я, справившись с дыханием.

- Нет, - он отстранился, не выпуская меня из рук. – Вообще-то я хотел только поговорить.

- Тогда говори, - я высвободился и прошел дальше в комнату. Видимо, это была какая-то малая гостиная или что-то вроде того. Я выбрал кресло поудобнее и сел, скрестив руки на груди.

Он сел напротив, помолчал, крутя в пальцах какую-то безделушку, прихваченную со стоящей рядом этажерки.

- Что ты думаешь о своем положении? – спросил он, наконец, не поднимая глаз.

Я разозлился:

- А что, по-твоему, я могу думать? Спасибо, хоть утешил, что убивать меня в ближайшее время не собираются. И мне не жаль той цены, которую я заплатил за эту информацию, если тебя это беспокоит.

- Да, конечно, - он по-прежнему упорно разглядывал безделушку. – Глупо было об этом спрашивать. А что ты думаешь обо мне?

- Тебе это важно? – я на самом деле был удивлен.

- Представь себе, я тоже человек. И мне даже иногда бывает стыдно, - он с заметным усилием поднял голову, посмотрел прямо на меня. – Поверь мне, я совсем не рад тому, что участвую в этом… Я понимаю, как неприглядно это выглядит с твоей точки зрения. Но ты видел киру Риану, дядя очень уважает и любит ее и ради нее готов на все, даже на преступление.

- А ты готов на все ради дяди?

Он поморщился:

- Я понимаю, что ты зол… Я ему многим обязан, и я офицер, а он мой командир.

Он опять замолчал. Мне все это надоело. Я встал, собираясь высказаться и уйти:

- Ну и к чему ты все это затеял? Что ты вообще хотел сказать? Ничего нового я так и не услышал. Можно было просто сказать: «Извини, ничего личного». Я бы понял.

И добавил, с каким-то мстительным удовольствием:

- Лучше бы трахнул еще раз, больше толку бы было.

Называется, напросился… Только охнуть успел, как оказался у него на коленях с надежно заткнутым ртом.

- Зачем ты это делаешь? – спросил он, оторвавшись от моих изрядно пострадавших губ. – Провоцируешь меня? Я не железный, а ты…

- Может, я хочу тебя спровоцировать, - честно признался я. – Почему бы нет, тебе что, не понравилось?

- Даже слишком понравилось, - он аккуратно снял меня с колен. Я нехотя встал, у меня кружилась голова от возбуждения. – Мне не нравится то, что ты просто используешь меня. На моем месте мог быть кто угодно, правда?

- Если бы он захотел, то да, - я не считал нужным ничего скрывать. И если ему от этого больно, то тем лучше. – Просто мне повезло, что ты как раз в моем вкусе.

- Даже странно, что я не могу назвать тебя шлюхой, - сказал он сдавленно. – Наверно, потому, что я бы на твоем месте делал то же самое.