В конце «рабочего» дня, я просто расслаблялась забросив ноги на стол, беседуя с одним-единственным «пациентом», который никуда не мог от меня деться, даже если бы очень сильно захотел – Рыжиком. Я битый час пыталась выяснить у него – почему он все же Рыжик? Но, этот «пациент» был для меня чем-то сродни «висяка» в милицейском деле, то есть – безнадежен.
От угнетающего меня безделья, я решила побеседовать с котом, так сказать – поднатаскаться. Уверена, если бы какая-нибудь живая душа в этот момент наблюдала за мной, психологическое отделение одной из наших больниц приняло бы меня с распростертыми объятиями. Я, будучи в здравой памяти пыталась выяснить у котенка причины его любви к кличке Рыжик? Почему он решил отреагировать именно на это слово? Может одного из родителей так звали? Может он не хочет быть таким как все обычные коты? Или он просто боялся остаться блохастиком и схватился за первую попавшуюся кличку? В общем, общаясь с почти спящим котенком, я пришла к выводу, что ему просто нравится отзываться на именно такое буквосочетание. А еще я поняла, что ему нравится, когда с ним общаешься на равных. Не кот, а чудо природы.
Последующие две недели моей «практики», были одинаковыми до невозможности. Каждый рабочий день я активно продолжала общаться с котенком и ждать чуда. Понимание того, что Василина Степановна (которая пару раз радовала меня своим присутствием и кулинарными шедеврами) забрела ко мне просто по какой-то счастливой случайности, прочно закрепилось в мозгу. А еще все чаще там звучало – «Кому ты нужна со своей кустарной психотерапией?». Человек при деньгах – пойдет к проверенному специалисту. Человек без денег – разберется в своих проблемах сам. А других вариантов не дано.
Спасало лишь то, что я по своей натуре оптимист. Всегда старательно смотрю в будущее с положительным настроем, искренне веря что оно будет прекрасным. Но с другой стороны, в моем подсознании укреплялась, как самый противный репейник, мысль о том, что я просто на просто неудачница. Конечно, эту мысль я старательно закапывала как можно дальше в свое подсознание и всячески пыталась ее не выпускать оттуда, но отсутствие как клиентов так и денег, болезненно и назойливо вытаскивали ее наружу.
- Дочка, как ты там? Как дела твои? Практика? Много ли пациентов? Не звонишь, не заходишь. Все ли у тебя в порядке? – на второй неделе услышала я в трубке телефона мамин голос.
К родителям я не наведывалась и старалась не звонить, максимально избавляя себя от возможности поплакаться. Только нежелание зачислять себя в ряды неудачников, не давало расклеиться.
- Ничего, мам, все нормально. Клиентов не много, но прорвусь, как говорится. – Совершенно сжато проговорила я, стараясь придать голосу как можно больше радости и уверенности, а глаза в этот момент были уставлены на два наполовину засохших пирожка принесенных несколько дней назад Василиной Степановной. – Ты мне лучше расскажи как дела у вас с папой, а то ведь я все никак до вас не доеду. Да и, уверена, у вас все равно не окажется лишнего времени на пустую болтовню.
- Ой, дочь, я рада, что у тебя все хорошо. А у нас с папой тоже все как всегда хорошо. Вот, звоню попросить тебя поухаживать за моими любимыми фиалками, пока мы будем две недели отдыхать в Турции. Представляешь, мама одного моего малыша, как раз владелица туристического агентства. Ты естественно в курсе, что я никогда в жизни взяток не брала. Так Эмма Размундовна решила отблагодарить меня путевкой на две персоны в Турцию, где все ол инклюзив. Я отпиралась, как могла. Но она настояла, что это мизерная для нее плата за здоровый блеск в глазах ее Ахмеда и его здоровье в целом. В общем, вылетаем послезавтра. А ты дня через три, зайди, полей цветочки. Да и пригляни, чтобы в квартире все было хорошо. Надеюсь, я тебя не слишком обременю?
Слушая маму мне казалось, что еще немного и она просто взорвется от распиравшего ее счастья! Да, они с папой были отличными специалистами в своем деле, можно даже сказать волшебниками, но именно по этой причине за всю свою жизнь им всего пару-тройку раз удалось выехать на курорт и то, не дальше крымского побережья. Они вечно привязывали себя к дому, боясь оказаться необнаруженными, когда кому-либо из их пациентов понадобится помощь. Сейчас же видно созрели, и слава Богу!
- Мамочка, ну какие могут быть вопросы, я конечно присмотрю и за домом и за фиалками. Езжайте, наслаждайтесь! Хоть раз в жизни отдохните по-человечески.
Перекинувшись еще несколькими незначительными фразами с мамой и повесив трубку, мне вообще захотелось завыть. Родители верят в меня, а я… Что тут скажешь?.. Но где мне взять клиентов, если никакой сволочи не нужны психотерапевты! Черт, и почему это в Голливудских фильмах люди моей профессии как сыр в масле купаются? В Америке что проблем у людей больше? Я бы так не сказала. Тогда почему ко мне не стоит очередь?
Я засорила весь интернет с его бесплатными досками объявлений своими координатами и кроме трех звонков с предложением работать в чьей-то клинике, на определенных условиях и фиксированной зарплатой, и одним звонком с вопросом помогу ли я в борьбе с алкоголизмом, тишина. Хотя я и прокричала в трубку, что «Алкоголизм, это мой конек!». Видно, слишком радостно это прозвучало, так как никакого алкоголика или алкоголички, я у себя на приеме не обнаружила.
С каждым днем мне все труднее было заставить себя идти на работу, которая должна была приносить как моральное так и материальное удовлетворение, как в случае с Василиной Степановной. А приносила лишь ежедневное разочарование.
Удачей в своей «взрослой» жизни я пока считала лишь знакомство с Майей и помолодевшей и взбодрившейся после нашей поездки Василиной Степановной. Ну, еще котенок очень даже кстати появился на моем пороге. Рыжик для меня стал просто находкой. Он всегда вызывал у меня улыбку своими шалостями, когда не расплакаться сил уже не оставалось. Но глядя на веселого черного попрыгунчика, который наполнял мой пустой кабинет теплом и солнцем, я все же верила, что рано или поздно и сама запрыгаю от счастья за еще одну спасенную душу.
ГЛАВА 21
Мамина просьба о помощи, пришлась как нельзя кстати. Возможно именно это и спасло меня от голодной смерти и привселюдного признания своей несостоятельности и беспомощности. Деньги ведь, которыми рассчиталась со мной Василина Степановна, за две недели тунеядства испарились, а другим заработком пока даже не пахло.
Я ответственно следила за домом, каждый вечер навещая пустующие комнаты. Но главное кладовку с консервацией, морозильную камеру забитую до верху всем, чем только возможно и, естественно, холодильник на котором красовалась записка: «Надежда, зная о твоей любви к еде и полному отсутствию кулинарных способностей, оставляю тебе на съедение голубцы, битки, селедку под шубой, немного куриных котлеток и твой любимый медовик в моем исполнение. Голубцы, шуба и торт – в холодильнике, а все остальное в морозильной камере. С голоду пропасть не должна. Надеюсь, как приготовить замороженные продукты ты разберешься. С любовь твои родители.
P.S.: Не забывай поливать цветы».
- Спасибо что напомнила, - лакомясь своим любимым тортом, я хихикала над P.S. – Наверное, мамочка, ты меня слишком хорошо знаешь. Я бы точно забыла.
Ежедневно я бродила по родным комнатам и понимала, что возвращаться сюда я не хочу. Нет, я безумно люблю родителей и эту квартиру и соседей и всех-всех-всех, но вернуться сюда, означает проиграть не бой - войну. Войну с реальностью. Я просто не имею права сдаваться в самом начале своего личного жизненного пути. Нет, ну я буду не Юнг, если не смогу выстоять и завоевать звание самого авторитетного психотерапевта нашего города, а может и страны… А что, все еще очень даже может быть : )
Именно в момент, когда я пыталась понять, упав на старенькую софу в гостиной, – как мне жить дальше, зазвонил стационарный телефон и я автоматически сняла трубку.
