Электронный мозг Старфилда.

Культура человеческого мозга, разработанная Пич Босфором, гарантировала ежедневное принятие двух миллиардов решений.

Вечный Коммуникативный Биржевой Центр, куда, словно по живым нервам, стекалась вся информация из каждого района мегаполиса.

Картины поистине великолепные, точные, но не сухие.

Они не сопровождались за ненадобностью комментарием, но Рапеоди не молчал. Он вышел вперёд так, что его силуэт отпечатывался на экране.

— Так было при Скайкре, — говорил он. — Он всегда пытался докопаться до того, что называл “точно обнаруженная деталь”. Возможно, поэтому он не сделал большего, чем сделал; из-за этих деталей он доводил нас до безумия.

— Но это всего-навсего съёмки большого города! — выкрикнул нетерпеливо парень из Стори. — Мм и раньше видели такое, Хорш. Так, что же здесь нового?

— Раскройте глаза пошире. Посмотрите, как схвачен и подан объект, — возмутился Хорш. — Именно этого добивался Скайкр; он показал суть, не навязывая шаблона. А сейчас, веселья ради, посмотрим этот фрагмент.

…Молодая пара подплывала на пароме к водоразделу Бастиона. Они пришвартовались, сошли на берег и, взявшись за руки, направились к ближайшему кафе. Влюблённые оживлённо болтали, усаживаясь за столик. Музыка, проходящая где-то фоном, ускорила темп; камера перебросила внимание с пары на официантов.

Изящное поведение официантов во время обслуживания клиентов противоречило их безразличию вне сцены: в грязи и беспорядке кухни. Камера не спускала ока с официанта и после рабочего дня, когда, закончив смену, он отправился в подземный Пелт, где погрузился в грязную лохань с водой и уснул.

— Поняли идею? — вопрошал Рапсоди. — Арс Скайкр копает. Слой за слоем, словно археолог, снимает он пласты наносов города. Под конец вы увидите, что там на дне.

Едва ли не впервые за все это время он отвёл глаза от Большого Цело, кислую мину которого наполовину скрывали кольца афрохаля. Шеф сидел, скрестив руки на груди. Это был плохой знак; возможно, он означал нетерпение.

Рапсоди, искушённый в такого рода приметах, подумал, что настал час прямой атаки.

Подойдя к краю сцены, он наклонился вперёд и спросил елейным голосом:

— Как вы находите монтаж, Б.Ц.?

— Я все ещё сижу здесь, — ответил Большой Цело.

Прозвучало ободряюще.

— Те из вас, кому не посчастливилось встречать Арса, — расслабился Рапсоди, — могут спросить: “Каким должен быть человек, чтобы так гениально показать могучий город?” Чтобы не утруждать вас поисками ответа, вот что я скажу вам. Когда Арс работал над этим своим произведением, я был сосунком в киноискусстве. Я многому научился у него, особенно, что касается показа каждодневного гуманизма, ну и, конечно же, техники съёмки. А сейчас я собираюсь показать отрывок из фильма, который оператор Второго Отдела снял без ведома Арса. Верю, что вы воспримете эту работу с пониманием.

Неожиданно фильм пошёл.

…В одном из залов звёздных портов Нового Союза Арс и его съёмочная команда сидели за обедом напротив кислородного аппарата. Арсу был тогда шестьдесят восемь. Волосы кустами нависали над его глазами. Уплетая огромный сэндвич, он разговаривал со стриженым юнцом.

Оглянувшись на экран, Рапсоди смутился — в этом парне он узнал себя, и извиняюще произнёс:

— Вы должны помнить, что это снималось двадцать лет назад.

— В те дни вы не были таким долговязым, — поддел его кто-то из зала.

Говорил Арс Скайкр.

— Цело шестьдесят девять дал нам шанс сделать фильм. Так давайте используем его на должном уровне. Любой в таком огромном городе может подцепить интересные лица или выстроить архитектурные углы в формы с помощью фонового звука. Давайте попытаемся копнуть глубже. Что я действительно хочу найти, так это то, что лежит в сердце самой большой метрополии, из когда-либо известных человеку.

— Предположим, что сердца нет, Скайкр? — спросил молодой Рапсоди — правда, в те дни, житель Тайгера, он звался по-другому. — Я хочу сказать, вы ведь слышали о бессердечных мужчинах и женщинах; а может быть бессердечным город?

— Это лишь Игра слов, — ответил Скайкр. — У всех — и у мужчин, и у женщин, конечно же, есть сердца, даже у самых жестоких. То же и с городами. Я не отрицаю, что во многих отношениях Новый Союз — жестокий город. Людям, живущим в нём, приходится постоянно драться. Хорошее в них постепенно заглушается и теряется. Вначале вы — хороший, заканчиваете — плохим, и только лишь потому, что вы — О, Бог ты мой, — вы забыли, я так думаю… Вы забыли, что вы — человек.

Арс Скайкр замолчал и вопросительно взглянул в молодое глупое лицо.

— Никогда не забывайте следить за Новым Союзом! — грубо выпалил он. — Следите за собой.

Он встал, засунул свои огромные ручищи в карманы штанов. Один из его помощников предложил афрохаль и напомнил:

— Мы сняли план звёздного порта, Скайкр; мы сняли здесь всё, что нужно. Какой сектор следующий?

Арс Скайкр оглянулся, улыбаясь.

— Следующая наша цель — политики.

Молодой Рапсоди вскочил на ноги, едва сдерживая гнев.

— А, скажите, если мы вскроем легальный рэкет в Новом Союзе — этим ведь мы доставим всем массу удовольствия? Мы будем знамениты? Все мы? — ядовито капал он.

— Я был просто дураком, ребёнком-идеалистом в те дни, — комментировал взрослый Рапсоди, как-то сразу сконфузившийся, оправдываясь перед аудиторией. — Время от времени мне все ещё приходится открывать для себя, что жизнь на Новом Союзе есть ни что иное, как скоординированный рэкет.

Он широко улыбнулся, показывая, что, возможно, он просто дурачится. Но, увидев, что Большой Цело сидит не улыбаясь, он замолчал.

А между тем фильм шёл. Группа Второго Отдела расставляла свои “ловушки”. На заднем плане величественно возвышался многогранник транзитного корабля агентства “Берет”.

— Попробую объяснить, что мы попытаемся отхватить, — в раздумье проговорил Скайкр, обращаясь к коллегам и забрасывая на плечо сумку е аппаратурой. — Когда я впервые прибыл в город, чтобы стать одним из членов Суперновы, я попал в вестибюль Дворца Правосудия, в котором слушалось дело промышленников.

Рядом со мной прошла группа местных политиков, которым предстояло давать показания, и я услышал, как один из них мимоходом бросил — это врезалось навсегда в мою память: “Вы приготовили вашу ненависть, джентльмены?” — Для меня эта фраза будет всегда символизировать то, как несправедливость засасывает человека, Такие моменты мы и должны поймать.

Арс Скайкр и его команда удалились из кадра: жалкие, но решительные.

Экран погас, а перед ним стоял Рапсоди 182 — щеголеватый и решительный.

— Он все же не впечатляет, Рап, — раздался голос. Голос Рапсоди 77, конкурента Хорша и личного менеджера Большого Цело. — С таким человеком надо держать ухо востро.

— Возможно, вы пропустили тонкости, — неуверенно предположил Рапсоди 182. — Идея прозрачна, как стекло. Это маленькое произведение только что продемонстрировало, почему Арс так и не смог добиться успеха. Он слишком много говорил. Он учил таких юнцов, каким тогда являлся и я. Его нельзя назвать жестоким. Он не больше и не меньше, чем просто художник. Понятно?

— Понятно, — соглашательски прозвучал ответ, но 77 сразу же повернулся и что-то тихо сказал Большому Цело.

Рапсоди резко махнул рукой, подавая знак киномеханику.

Он будет крутить этот фильм на Супернове, даже если придётся смотреть его весь день и всю ночь.

За ним, на экране, вновь воссоздался Новый Союз Арса Скайкра — город, который символизировал могущество Инисфара, его растущее превосходство и богатство Галактики, воспроизведённый так, как его видел Арс Скайкр два десятка лет назад.

Вечер окутал лабиринты города и каньоны ферролитовых улиц.

Закат.

Огромные шары атомного света зависли в небе, придавая ему значение.

Рапсоди комментировал:

— Ночь, — резко выдохнул он. — Арс сумел запечатлеть её так, как никто и никогда не делал этого до него. Я вспоминаю, он часто любил повторять мне, что ночь — это время, когда город доказывает свои когти.