– О, входите, дорогая. Мой ангел-хранитель. – Она расплылась в улыбке: от ее вчерашней подавленности не осталось ни следа. Про себя я с облегчением отметила, что все зубы Элспет вновь на месте; как я позже узнала, она носила протез только на верхней челюсти. – Как я рада вас видеть, мисс Бекстер. Чудесно, что вы пришли.
Теперь, когда Элспет уже перестала сипеть и хрипеть, я поняла, что она говорит с необычным акцентом, сужая и коверкая гласные. По моим наблюдениям, такую манеру говорить многие жители Глазго, особенно дамы, развивали искусственно, считая признаком утонченности. Хотя словами Элспет выражала искреннее радушие, признаюсь, в ее резком и пронзительном тоне было что-то отталкивающее. Разумеется, приятный голос – не главное в жизни, а Элспет наверняка обладала массой прочих достоинств, однако ее речи отнюдь не ласкали слух.
Она подвела меня к мягкому креслу напротив дивана.
– Вчера я была не в себе после обморока, но Энни мне обо всем рассказала. Дорогая, я обязана вам жизнью – своей собственной жизнью. – Элспет захихикала так визгливо, что я испугалась за свои барабанные перепонки. Неуверенно отступив (и едва не опрокинув какую-то шаткую этажерку), я опустилась в кресло. – Чувствуйте себя как дома, мисс Бекстер.
– Пожалуйста, зовите меня Гарриет.
– Конечно, Герриет. А вы называйте меня Элспет. – Она улыбнулась девочкам, с опаской глазевшим на меня, как на сказочное страшилище. Ее взгляд упал на кучу бумаг на столе. – Боже, какой хаос! – Элспет ринулась наводить порядок. – Простите, Герриет, мы как раз готовили новостной листок для моей любимой церкви Святого Иоанна на Джордж-стрит. Мы выпускаем его раз в месяц! В этом номере особенно интересна заметка о еврейских миссионерах на юге Глазго. Вы слышали об этой миссии?
– Нет, не приходилось.
– Непременно прочтите. Уверена, что вам понравится. Вы ведь еврейка?
Я опешила.
– Нет.
– О, прошу прощения. Почему-то я думала… хотя теперь понимаю, что у вас не еврейское имя, так ведь? Впрочем, неважно – статья все равно исключительная.
Узнав, что я не еврейка, Элспет обескураженно замолчала и отчего-то широко заулыбалась Энни, а та чуть заметно растянула губы в ответ. Я собиралась что-то сказать, но не успела вымолвить и звука, как Элспет затараторила с новой силой:
– А еще в листке великолепная статья о преподобном Джонсоне. Вы ведь знаете Джейкоба Джонсона, нашего чудесного негритянского священника, который приехал неделю назад? Ах, какую он прочел великолепную проповедь! В среду вечером они были у нас в гостях, всей семьей. Целая компания жизнерадостных черных лиц за столом – так мило и трогательно. Знаете, Герриет, иногда я мечтаю, чтобы по улицам Глазго разгуливали негры, пели и смеялись – заразительно, как они умеют, – а не эти унылые шотландцы. Правда, было бы замечательно?
Она заливисто хохотнула; из вежливости я тоже издала тихий смешок. Энни с отсутствующим видом глядела в окно, улыбаясь неизвестным мыслям.
– Ну что ж, мисс Бекстер, – воскликнула Элспет. – Прошу извинить, мне пора спрятать язык – как говорят у нас в Шотландии – и живо заняться чаем.
Все так же хихикая, Элспет выскочила в коридор и принялась что-то тоненько напевать себе под нос, но вскоре вошла в другую комнату и закрыла за собой дверь. На миг все звуки стихли. Энни сделала глубокий вдох и шумно вздохнула, как будто в гостиной наконец-то пахнуло свежестью. Полагаю, ее тяготили неуемная энергия и многословие свекрови. Правда, когда я обернулась к Энни, та смотрела на трехлетнюю малышку – та вскарабкалась к маме на колени, пока Элспет разглагольствовала. Девочка свернулась клубочком, как младенец, а Энни ласково гладила ее по голове.
– Ну, ну, Роуз, все хорошо, – тихонько говорила она.
Картина была бы совершенно идиллическая, если бы не одна деталь – Энни, расстегнув несколько пуговиц на лифе, без стеснения кормила девочку грудью. На мгновение я оторопела, ведь мне еще никогда не приходилось наблюдать столь интимное действо. Видя мое замешательство, Энни подняла голову:
– Вы же не против, правда? Малышка не может без меня – ей подавай только маму.
В эту минуту рядом с ними взгромоздилась старшая девочка. С тех пор как я пришла, она беспрерывно возилась и ерзала. Не поместившись у матери на коленях, девочка вскочила и принялась толкать ее бедром в плечо. Когда Энни была вынуждена сделать дочери замечание, та рухнула на диван и заревела.
Не могу передать, как горячо я надеялась, что причиной истерики не было желание старшей девочки занять место сестры.
– Тсс, Сибил, не плачь, – сказала Энни, но девочка не унималась. Поскольку Энни явно не смущало мое присутствие, мне пришлось беседовать, перекрикивая рыдания Сибил.
– Ждете еще кого-нибудь? – бодро спросила я.
– Нет, – рассеянно ответила Энни. – Тсс, Сибил, пожалуйста, успокойся.
– А ваш муж? – Я из последних сил стремилась не дать разговору иссякнуть. – Он, наверное, на службе?
Однако Энни не ответила: она снова занялась младшей дочерью и, что-то приговаривая, переложила ее к другой груди. Размышляя, стоит ли считать Энни негостеприимной, я огляделась. Старшая девочка перестала протяжно завывать и теперь тихо всхлипывала. Откровенно говоря, уже при первой встрече буйный нрав Сибил произвел на меня гнетущее впечатление. Внешне весьма хорошенькая, разве что самую малость бледная и тонкогубая, девочка угрюмо таращилась на меня с дивана.
– У тебя огромный нос, – заявила она. – Как у ведьмы.
Я весело рассмеялась.
– Ну да – так и есть.
– Си-бил, – вздохнула Энни.
В ответ та спрыгнула с дивана и начала с грохотом скакать по комнате, угрожая перевернуть все вверх дном.
Энни повернулась ко мне.
– Простите Сибил, пожалуйста. Она ужасно устала.
– Конечно, – кивнула я, наблюдая, как девочка вихрем носится вокруг стола, словно дервиш в диком танце. – Бедный ребенок.
В гостиную вошла стройная девушка с нагруженным чайным подносом. На ней была элегантная кружевная блуза и узкая юбка; каштановые волосы были уложены в высокую прическу. Я с улыбкой приготовилась поздороваться, но девушка даже не взглянула на меня. Пожалуй, кто-то счел бы ее редкой красавицей – грациозная шея, тонкие черты, темно-синие, почти фиалковые глаза, – но, к несчастью, некоторая жесткость в лице, а также ширина и наклон челюсти невольно навевали мысли о сковороде. Она опустила поднос на стол, проследовала к окну и, скрестив руки на груди, стала хмуро глядеть на облака, словно они ее чем-то обидели. Ожидая, что сейчас мне представят родственницу хозяев, я повернулась к Энни, но та как ни в чем не бывало ссадила Роуз с колен на пол и уговаривала ее поиграть с деревянной лошадкой. С чайником и тарелкой сладостей в комнату вошла Элспет.
– Все готово! – крикнула Элспет и почему-то залилась визгливым смехом. (Позже я поняла, что Элспет считала своим долгом веселиться, уходя и возвращаясь.)
– Элспет, тсс, – взмолилась Энни, указывая на потолок.
Продолжая смеяться, Элспет направилась к столу и едва не столкнулась с метнувшейся наперерез Сибил. Девочка подскочила к старому фортепиано, со стуком отбросила крышку и забарабанила по клавишам. Энни вскочила на ноги и закрыла дверь гостиной.
– Тсс. Не мешай папе.
Элспет поставила на стол тарелку и чайник и повернулась ко мне.
– Сибил разучивает новую песню. Негритянский спиричуэлс. Она исполнит ее преподобному Джонсону, когда как следует подготовится. Герриет, правда будет замечательно, если Сибил порепетирует перед нами?
Энни всплеснула руками.
– Пожалуйста, Элспет, – чуть позже. Мы ведь не хотим поднимать шум?
– Пустяки. Она будет играть тихо – да, дорогая?
Сибил кивнула, и Энни со вздохом опустилась на диван.
– Вообще-то…
Элспет лучезарно улыбнулась внучке, которая, не дожидаясь разрешения, принялась сбивчиво наигрывать незатейливый ритм. Не помню название, однако суть песни, как и большинства ей подобных, сводилась к следующему: нам суждено терпеть в этой жизни и торжествовать в следующей. В паузах между фальшивыми нотами Сибил бросала на нас пристальный взгляд через плечо – убедиться, что мы не отвлекаемся. Энни слушала, склонив голову набок и застегивая лиф. Роуз прижалась к маминой юбке и удивленно таращилась на сестру, как на диковинную зверушку. Женщина у окна вынула зеркальце и стала поправлять волосы, а Элспет гордо улыбалась внучке и тихо мурлыкала в такт мелодии.
